Тэтчер. Неизвестная Мэгги - Дмитрий Медведев

– Люди, имеющие особый общественный статус, несут определенную ответственность за Британию. А подобное поведение говорит лишь об отсутствии патриотизма![298]

Реакция Марка была однозначна – он не виноват. По его подсчетам, у него ушло свыше 10 тысяч фунтов стерлингов, чтобы убедить британских производителей выступить спонсорами его заездов.

– Обычно мне показывали на дверь! – возмущался Марк.[299]

В конце концов скандал докатился до дверей дома номер 10 на Даунинг-стрит.

– Не знаю, каким будет отношение моей мамы, – заметил Тэтчер в день подписания договора с Kanebo, – думаю, что она не будет сердиться и конечно же примет мою сторону.[300]

Однако, когда разразился скандал, его интервью уже были менее оптимистичны:

– Должно быть, мама будет очень расстроена. Она подумает, что это моя ошибка, и возложит всю вину на меня. Возможно, она попросит меня бросить гонки и покинуть Великобританию. Если так, то я немедленно покину переделы страны. Моя работа консультанта носит международный характер, так что я думаю, мой бизнес не пострадает.[301]

Все должен был решить разговор с премьер-министром.

К удивлению Марка, Тэтчер вновь отнеслась к нему благожелательно. По ее мнению, ситуация была не настолько серьезна, чтобы бросать спорт или покидать пределы страны, однако теперь Марку следовало быть более внимательным в выборе бизнес-партнеров и не позировать лишний раз перед фотографами.

– Не было никакого раздражения и громких сцен, – вспоминает Марк их беседу. – Мы решили, что сделано – то сделано.[302]

На Kanebo история со спонсорством не заканчивается. На рубеже 1980–1981 годов Марк знакомится с американским нефтяным миллионером Дэвидом Тимом, или, как все его называли за привязанность к черной одежде, Зорро. Помимо нефтяных скважин в Заливе и Брунее Тим также выступал спонсором гоночных автомобилей «Lotus».

Для дальнейшего продвижения своей компании Essex Petroleum и автомобилей «Lotus» Тим решил в пятницу 13 февраля 1981 года организовать в Альберт-холле необычный прием. Известный зал был переоборудован в ночной клуб с футуристическими серебряными пальмами, оркестровая яма – в сцену с двумя гоночными автомобилями, а театральные ложи – в место раздачи экзотических коктейлей.

Марк, который должен был обеспечить присутствие на мероприятии премьер-министра, подъехал к главному входу на громадном «Land Rover». На нем был белый смокинг с ярко-красным платочком в верхнем кармашке пиджака. Сопровождаемый двумя телохранителями, в руке Марк держал полицейскую рацию для дачи особо ценных указаний еще четырем охранникам, которые остались снаружи.

Все в напряжении ждали приезда главной гостьи. Услышав звуки приближающегося кортежа, Марк направился к главному входу с криками:

– Мамочка приехала! Мамочка приехала!

Едва Маргарет вошла внутрь, он тут же подхватил ее за руку и повел к Дэвиду Тиму и Колину Чэпмену, председателю «Lotus Cars». Затем к ним присоединились еще два представителя нефтяного бизнеса. Все шестеро удалились в небольшую комнату для приватной беседы.

– Она хотела увидеть их, а они хотели побеседовать с ней, – спокойно комментирует один из организаторов мероприятия. – Открыто это сделать было нельзя, поэтому нам пришлось предоставить им отдельное помещение.[303]

Спустя полгода, 5 августа 1981 года, Тэтчер оказала существенную поддержку «Lotus», приехав на презентацию их нового автомобиля. Пока Колин Чэпмен с упоением описывал технологические преимущества последнего чуда инженерной мысли, Маргарет открыла дверь автомобиля, села за руль и под вспышки фотографов и включенные телекамеры сделала пробный заезд.

Выходя из машины, она воскликнула:

– Это именно та модель, которую водит мой сын! Она великолепна! Она британская! И она идеально подходит для нашего экспорта![304]

О лучшей рекламе автомобильный концерн не мог и мечтать.

А что же Марк? Он готовил своим родителям новый сюрприз, перед которым скандалы прошлого напоминали всего лишь мелкие проказы своевольного мальчишки.

В то время как Мэгги и Дэнис встречали новый, 1982 год в уютной гостиной Чекерса под хрустальный звон бокалов с шампанским, Марк вместе с тридцативосьмилетней напарницей Анной-Шарлотой Верне сидел за рулем своего белого «Peugeot 504», готовясь принять участие в легендарной гонке Париж—Дакар. Впереди было 20 дней приключений, 10 тысяч километров и незабываемая схватка с 392 такими же амбициозными водителями.

Спустя семь дней после начала гонок, уже на территории Алжира, в машине Тэтчера обнаружилась неисправность. Через несколько часов после ее устранения команду Марка ждала новая неожиданность. Они не только сошли с трассы, но и потерялись из виду наблюдавших за ними экспертов.

Сначала думали, что им удастся прибиться к какому-нибудь из местных племен, однако, когда местоположение Марка осталось неизвестным на протяжении четырех суток, ситуация вышла за рамки обычного происшествия. «Большую обеспокоенность» высказала и премьер-министр, скрыв за столь общими словами официального заявления пресс-секретаря растерянность, страх и внезапное чувство опустошения.

В какой-то момент казалось, что кошмар закончился. Тэтчер была вручена срочная телеграмма, в которой говорилось, что вертолеты нашли ее любимого Марка и он спасен.

«Спасен!» – прошептала она и ощутила тепло и спокойствие во всем теле.

Поздно вечером пришел новый телекс, двумя строчками перечеркнувший прежнее блаженство. Марк все еще «числится официально пропавшим», а спасенным счастливчиком оказался другой участник гонок.

Закончив читать, Мэгги схватила трубку телефона и, связавшись с Алжиром, потребовала от их правительства начать официальную поисковую операцию.

Пришлось задействовать армию и авиацию, но и это не принесло никакого результата. На следующий день, вбежав в покои премьера на Даунинг-стрит, ее политический секретарь Дэрек Хоув произнес:

– Плохие новости. Марк все еще числится пропавшим.[305]