Перстень отравителя - Галина Полынская

– Поздоровался, назвал Григория Олеговича по имени-отчеству, сказал еще что-то тихо, я не расслышала, потом Гриша его в квартиру впустил. Минут через пять турок ушел. Без цветов ушел. Шикарный такой букет был, красотища невероятная! Цветы чудные, я из них только орхидеи знаю. А к обеду Григорий Олегович по делам поехал, и надо же такому горю было случиться!

Приоткрыв дверцу антресоли, Феликс обернулся и посмотрел на старушку.

– Погодите, так этот гость приходил прямо в день, когда авария случилась?

– Да, часов в одиннадцать утра.

С высоты табуретки Феликс обвел взглядом комнату, выискивая цветочный букет двухнедельной давности. Ничего похожего. Спрыгнув на пол, мужчина прошел в спальню, оттуда – на кухню. Засохший букет в пышной упаковке с золотистыми лентами стоял в трехлитровой банке на полу, между стеной с окном и обеденным столом. Присев на корточки, Феликс рассмотрел упаковку и почерневшие стебли цветов. На обратной стороне ленты был выбит адрес: «Арт-Флора, Кутузовский проспект, 4». Феликс снял ленточку с упаковки, выпрямился, подошел к раковине, открыл дверцу под мойкой и вытащил мусорную корзину. Она была практически пуста, если не считать смятой сигаретной пачки, разорванной упаковки от печенья и бледно-желтого картонного прямоугольника размером с визитную карточку. Феликс достал его двумя пальцами и увидел отпечатанный текст на английском языке: «На добрую память моему другу и соратнику Григорию. Эммануэль Санчес».

Положив карточку во внутренний карман пиджака, Феликс вернулся в комнату и продолжил изучать последнюю антресоль. В ней также находились книги, блокноты, еженедельники и пара старых фотоальбомов. Феликс вынул их и увидел, что между альбомами и задней стеной шкафа стоят две стопки небольших коробочек. Положив альбомы на полку со статуэтками и подсвечником, он стал доставать коробочки и открывать их по очереди. А Сталина Аркадьевна тем временем продолжала, войдя во вкус роли понятой:

– Еще заметила, что двигался этот турок как-то странно. Хоть через глазок много и не рассмотришь, но тут прямо в глаза бросалось.

– И как же он двигался?

В коробочках оказались ордена и медали. Семь наград Советского Союза и два иностранных ордена – афганский и кубинский. Советские Феликс убрал обратно в антресоль, а иностранные положил на фотоальбомы и спустился с табуретки.

– Как сказать… – подбирая слова, старушка принялась теребить пуговицу халата, – будто у него руки-ноги болят.

С альбомами и орденами, Феликс сел в кресло у журнального столика и посмотрел на женщину.

– Опишите подробнее, пожалуйста.

– Думаете, турок этот в аварии замешан? – Сталина Аркадьевна вперила такой пристально-колючий взгляд в мужчину, что ему невольно стало интересно, кем она работала до того, как вышла на пенсию.

– К сожалению, в интересах следствия я не уполномочен отвечать на подобные вопросы, – сухо проговорил он и принялся листать страницы верхнего альбома. – Будьте любезны, опишите подробнее, что вам показалось странным в движениях гостя.

– Так говорю же, будто кости у него болели и лишний раз он старался не шевелиться. А когда вышел из квартиры, то не на лифте поехал, а по лестнице пошел. Да быстро так проскочил через площадку и вниз понесся, словно мигом выздоровел. И главное, тихо так побежал, даже шагов почти не слышно было, так, будто ребенок ладошкой по столу похлопал.

Феликс оторвался от альбома и поднял взгляд на старушку. Она же продолжала:

– А когда к окну пошла посмотреть, то только и увидала, как турок этот из подъезда выскочил да в машину юркнул, что прямо напротив стояла.

– В какую машину?

– В черную. В иностранную.

– А марка какая была у той машины?

– Чего не знаю, того не знаю, не разбираюсь я в них.

– Хорошо. Он на место водителя юркнул или пассажира?

– Не разобрала. Вперед куда-то сел и сразу уехал.

– Понятно. Как вы думаете, кто это мог быть? Есть у вас какие-нибудь соображения?

Задав этот вопрос, Феликс снова принялся листать страницы. Перед глазами мелькало черно-белое детство, отрочество, юность Гриши Беспалова: школа, военное училище, армия, свадьба, фотографии с женой и ребенком…

– Да черт какой-то, не знаю я, – старушка пожала острыми плечиками. – Вроде человек, а как обезьяна механическая. Да и морда тоже обезьянья.

– А вы глаза его, случайно, не рассмотрели? – Феликс отложил альбом и взялся за следующий.

– Вот этого не разглядела, – с сожалением вздохнула Сталина Аркадьевна, – спиной он все больше стоял, мордой обезьяньей только пару раз мелькнул.

– Почему – обезьяньей? – Во втором альбоме фотографий оказалось совсем немного, лишь пара страниц.

– Так сморщенная такая коричневая мордочка, как у мартышки. Одним словом – турок.

Феликс пролистал пустые страницы альбома, и под конец выпала пара неприкрепленных снимков: черно-белые фотографии. На одной был запечатлен фрагмент улицы, часть дома, идущая мимо девушка в короткой пестрой юбке и часть храма с двумя колокольнями. На второй коллективный снимок: пятеро молодых белых мужчин в военной форме без опознавательных знаков в компании шестерых темнокожих офицеров в форме кубинской армии на фоне одинокого дерева. Это было явно дружеское фото, все запечатленные на нем обнимались и смеялись. Феликс перевернул карточку, на обороте было написано карандашом: «Сентябрь, 1976».

– Спасибо вам большое за сотрудничество, – Феликс отложил снимки на столик, а альбомы убрал на место. – Время уже позднее, не стану вас больше задерживать. Дайте мне на всякий случай ваш номер телефона.

– Сейчас, – старушка засуетилась, похлопала себя по карманам халата, – надо же где-то записать…

– Скажите так, я запомню, – Феликс взял фотографии с коробочками и направился в прихожую, давая понять, что осмотр квартиры окончен.

Сталина Аркадьевна поспешила следом, на ходу называя цифры. Заперев входную дверь и попрощавшись, мужчина спустился вниз и вышел из подъезда. Отойдя на пару шагов, он обернулся. В темном окне третьего этажа смутно белело любопытное лицо.

На детской площадке уже никого не было, от компании подростков остались лишь многочисленные окурки и смятые жестяные банки. Подходя к подъезду Ирины, чтобы оставить, как обещал, ключи в почтовом ящике, Феликс подумал о домофоне. Звонить, будить соседей или саму Ирину или ждать, что в подъезд посреди глухой ночи кому-то понадобится зайти, не хотелось. Поэтому он свернул к торцу дома, взбежал по стене и оставил ключи на подоконнике кухни. После вернулся к машине, положил в бардачок фотографии с орденами, завел мотор и поехал на Кутузовский проспект, дом четыре, надеясь, что «Арт-Флора», как и большинство дорогих цветочных магазинов, работает круглосуточно.

Небольшое изящное здание светло-зеленого цвета с ярко освещенной вывеской «Арт-Флора. Студия цветов» располагалось в удобном месте, прямо у дороги. В такой поздний час проблем с парковкой не возникло. Феликс остановился поблизости, прихватил из бардачка упаковочную ленточку, закрыл машину и направился к магазину. Окна его светились, сквозь декорированные цветочными букетами витрины виднелась сидящая за прилавком девушка – она читала книгу. Феликс открыл дверь. Звякнул колокольчик, девушка подняла голову и приветливо улыбнулась позднему посетителю. Совсем молоденькая, коротко стриженная, светловолосая, с острым личиком, она чем-то походила на лисичку. Поприветствовав ее, мужчина изложил суть дела: его интересовал большой букет экзотических цветов с орхидеями, проданный «Арт-Флорой» недели две тому назад.