Капля духов в открытую рану - Катя Качур

– Не имея возможности аплодировать вам на столь почетном конкурсе, с удовольствием послушаю отрывок из вашей программы. Уверена, зрители разделят мое нетерпение. Что вы нам исполните, Ярослав?

Ванесса наклонилась к уху Славочки, они секунду пошептались, и француженка торжественно произнесла:

– Каденция Сорэ к Первому концерту Паганини, партия для двух скрипок.

Оба достали инструменты и вышли на небольшой подиум. Взмахнули смычками и одновременно вступили, разорвав камерную студию мощным полифоническим звуком. Славочка сделал три неосторожных шага назад, споткнулся о красно-синюю тумбу и еле удержал равновесие. Тумба с грохотом упала, добавив в тему Паганини незапланированных низов, а в общую ситуацию – неуклюжего драматизма. Красивое лицо Славочки сделалось каменным, Ася за кадром закрыла голову руками, и лишь Ванесса оставалась в сценическом образе смелой Дюймовочки, летящей к цели назло всем ветрам.

– Всем спасибо! Пятиминутный перерыв на новости! – раздался в микрофон спасительный голос режиссера.

Ася тепло обнялась с Ванессой, в студию влетел Тима с двумя букетами роз, стоившими ему недели пропущенных обедов вперед. Все сфотографировались на память и вышли из студийного пекла в сумеречный коридор. Ася прижалась спиной к прохладному стеклу аппаратной. Славочка встал напротив и, не спрашивая разрешения, закурил.

– Зачем ты так? Сложно было подыграть? – измученно спросила она.

– Прости, что не начал прыгать с тумбы на тумбу. Вы ведь вместо тигра меня позвали? – съязвил Славочка.

– Издержки прямого эфира, я узнала о замене за тридцать секунд. Невозможно было подготовиться.

– Не так я представлял нашу встречу. – Славочка отвернулся и выпустил струйку дыма.

Ася схватила ртом воздух и непроизвольно остановилась на глубоком вдохе. Ее словно полоснули лазером изнутри, соски окаменели, сделали толчок и выплеснули из себя первую порцию молока. Крошечные темные пятнышки мгновенно проявились на платье из голубого шелка и расплылись в бесформенных бабочек. Существо в животе заколотило ногами возле пупка, приводя в движение мягкие складки юбки. Славочка, выронив изо рта сигарету, уставился ей на грудь. Ни одна самая глубокая музыкальная фраза, ни одна похвала, ни одно разочарование, ни один восход или закат, ничто увиденное и пережитое ранее не впечатлило его так сильно, как эти струйки молока на женском платье. Он, враз забыв о дурацком эфире, инстинктивно положил пальцы на мокрые пятна. Ася вздрогнула и глубоко задышала, будто ей срезали с шеи камень, и она вынырнула из воды. Воздух вокруг сделался тугим. Пульсация сосков перешла в его пальцы и поплыла от ладоней к плечу, от плеча к вискам, вибрируя и разливаясь по всему телу. Конвульсивный толчок ударил ему в пах, он зажмурил глаза и застонал, стиснув зубы.

– Славик, я тебя потеряла! – Недоуменная Ванесса с букетом внезапно повисла у него на локте. – Пойдем, нам заказали такси у выхода!

Он отдернул руку и в ту же секунду пришел в себя.

– Счастливого тебе материнства, девочка Ася из города Н-ска.

– И тебе того же, – сморозила Ася в состоянии шока.

Славочка резко повернулся и пошел с висящей на локте Ванессой вдаль, по туннелям останкинского параллельного мира. Пока его спутница сыпала в ухо милыми русско-французскими фразами, он пробовал на вкус влажные пальцы со сладким запахом молока. Молока чужой женщины. Для чужого ребенка. От чужого мужчины.

Глава 26

За неделю до родов Ася встретилась со школьной подружкой Ленкой. У той уже подрастал полуторагодовалый сын, и она знала, что и как, куда и почем.

– Когда тебя внизу живота кто-то изнутри уколет иголкой, ну… или шариковой ручкой ткнет, знай – началось, – сообщила Ленка.

В ту ночь Асе снился какой-то невнятный сон, она ворочалась с боку на бок, вдруг появилась Ленка и ткнула ее изнутри перьевой ручкой без чернил. Ася проснулась в луже. Воды отошли, врачиха, похоже, ошиблась с датой родов на наделю. Ася спустила ноги в тапочки, с тревожным предчувствием пошла в соседнюю комнату, где спал Нехорошев. Она сама выдворила его из своей постели на седьмом месяце с формулировкой «везде твои ноги».

– Андрюша, кажется, началось.

Нехорошев что-то буркнул и отвернулся к стене. Ася положила ладонь на его плечо.

– Надо «Скорую» вызвать, Андрю-ю-юш!

Он вскочил, потянулся к мобильному телефону, зацепился за провод зарядника, споткнулся и, чертыхаясь, кинулся к Асе.

– Андрюш, спокойно. Нужно взять телефон и позвонить 03. – Ася собрала волю в кулак. Зомбированный Нехорошев исполнил просьбу, и они начали собираться.

Убитая машина «Скорой помощи» подпрыгивала на кочках, как шпионский автомобиль в «Бременских музыкантах». Родильный зал был пуст. Нянечка сказала, что врач (проплаченный заранее) уже выезжает из дома. Асю положили на стол, Нехорошева отправили домой. Начались схватки, она позвала медперсонал, но никто не пришел. Из окна донесся запах гари, стало нестерпимо жарко. Ася втянула носом воздух, ей показалось, огонь совсем рядом. «Пожар и роды – единственное, что нельзя остановить в этой жизни», – говорил как-то Скала. «Смешно», – подумала Ася. Ее колотило от страха. Пришла сестра и поставила капельницу.

– Что у вас там горит? – спросила Ася.

– Да проводка, уже починили. Лежи пока, сейчас мозги поплывут, не пугайся.

Мозги поплыли уже через минуту. Перед глазами одновременно стояли Нехорошев с разбитой мордой возле той судьбоносной аварии, его первая жена – полноватая брюнетка с умными зелеными глазами, их дочка – худенькая белобрысая девочка лет одиннадцати.

Они впервые встретились во дворе нехорошевской квартиры, девочка уставилась на Асин беременный живот и спросила мать: «Она носит папиного ребенка?» Ася сжалась, внутри нее все кричало: «Это мой ребенок! Мой!» Но она промолчала.

– Андрей просил передать вам документы, Лариса. – Она достала из сумки папку, которая предназначалась для его бывшей жены. Ларисе нужно было срочно оформлять какую-то справку, а Нехорошев, как назло, уехал в командировку.

– Спасибо. – В Ларисиных глазах не было зла, только усталость. – Кого ждете? – Она кивнула на Асин живот.

– Прячется, не показывается на УЗИ, – улыбнулась Ася. – Зайдете в гости?

– Ну нет, мы торопимся. А ты трогательная. Мне на экране ты нравилась и в жизни… вот тоже, – сказала Лариса просто. – Искренне желаю тебе счастья.

– Вам очень больно? – серьезно спросила Ася, которую все время терзало чувство вины.

– Нет, уже нет. Мне было уже не больно задолго до твоего появления в его жизни. Не мучай себя, – ответила Лариса.

– Это мудрость? Снисхождение? Как это назвать?

– Мама вас жалеет, – сказала вдруг девочка. – Кстати, меня зовут Ира.

– Тебе мама сама сказала, что жалеет меня, Ира? – спросила Ася.

– Сама. Она сказала: «Хорошая девчонка, всю жизнь он ей искорежит». – Ира