Польша против Российской империи. История противостояния - Николай Малишевский

Учился в Московском университете (не окончил). Сотрудничал в журнале «Москвитянин». Сблизился с его «молодой редакцией» (А. А. Григорьева, А. Н. Островский).

Берг Николай Васильевич

В 1853 в качестве корреспондента отправился на театр войны в Севастополь и до окончания осады его состоял при штабе главнокомандующего в должности переводчика. Участвовал в сражении при Черной речке. Литературным плодом его участия в кампании явились изданные им «Записки об осаде Севастополя» в 2 томах (Москва, 1858) и «Севастопольский альбом» с 37 рисунками.

По окончании Крымской войны едет на Кавказ, где присутствовал при пленении Шамиля.

Был корреспондентом журнала «Русский вестник» в Италии, освещая походы Джузеппе Гарибальди.

В 1860-1862 годах странствовал по Сирии, Палестине и Египту.

Во время польского восстания отправился в Варшаву в качестве корреспондента «Санкт-Петербургских ведомостей». С 1863 г. жил в Варшаве, являлся непосредственным участником событий, о которых публиковал соответствующие заметки в «Санкт-Петербургских ведомостях» и в «Библиотеке для чтения» (1864 г.)

В конце 1864 г. получил приглашение наместника в Царстве Польском, графа Ф. Ф. Берга, собрать материал для истории последнего польского восстания, что и было им исполнено. Любопытнейшие материалы, собранные им, были только отчасти напечатаны в «Русском архиве» (с 1870 г.), и затем вышли в 1873 г. отдельным изданием, под заглавием: «Записки о польских заговорах и восстаниях 1831-1862 гг.». Вторая и обширнейшая часть труда Берга о польской смуте 1863-1864 гг. напечатана в «Русской старине» 1879 г., тт. XXIV-XXVI.

С 1868 г. преподавал русский язык и литературу в Варшавской главной школе и заменившем ее Варшавском университете.

Был редактором газеты «Варшавский дневник» (1874-1877).

Переводил стихотворения и поэму «Пан Тадеуш» Адама Мицкевича, произведения болгарских, сербских, словацких, украинских (Тарас Шевченко и др.), словенских, чешских поэтов. В сборнике «Песни разных народов» (Москва, 1854) опубликовал народные песни 26 народов в оригинале и переводе на русский язык, в том числе и 12 литовских песен (вышли отдельным изданием в Вильно в 1921 году) из сборника Людвикаса Резы «Dainos» (1843).

Предлагаемые Вашему вниманию «Записки о польских заговорах и восстаниях», основанные на нелегальной литературе и неопубликованных ранее документах официальных архивов (собранных, как уже было сказано выше, автором с подачи наместника в Царстве Польском графа Ф. Ф. Берга) были изданы в Москве в 1873 году (изд. «Русского архива»). До этого они отдельными очерками публиковались в «Русском архиве» (1870-1873), после — в «Русской старине» (1879). В 80-е гг. XIX в. «Записки» (с дополнениями и без цензурных купюр) были изданы в Познани (4 т., 1884-1885) и запрещены в России.

I

С тех пор как мы управляем известной частью Польши, произошло несколько заговоров и восстаний, которые по преимуществу разыгрывались у нас, в Царстве Польском. Причиной тому отчасти естественное стремление заговорщиков к самому важному пункту, к ядру польского политического мира последних времен: поднять Царство и Варшаву, это значит сделать по крайней мере половину дела.

Мы считаем естественным, неотразимым восстанием Польши только одно: Костюшковское. Оно вытекло из событий просто, само собой, было натуральным следствием горьких обид и насилия, которым край перед тем подвергся. Польша должна была попытать свои силы, помериться с врагами. К тому же сил было довольно.

Восстание времен Наполеона нельзя считать чисто польским: поляки были тогда подняты враждебными для нас элементами, нахлынувшими с Запада, — вот и все, а никак не встали сами.

Гонялись за мухой с обухом (например, в конце 20-х годов за каким-то безвестным Вестермейером); из доносов составлялись огромные книги на двух языках, русском и французском, — а заговор работал себе тут же преспокойно, и никто из тайных и явных полицейских чинов долго его не видел. О господах Вестермейерах и других безвредных личностях записывалось всякое чихание, а Высоцкий, чуть ли не главный автор восстания 1830 года, внесен в «книгу живота» всего один раз, по тому случаю, что «не явился на смотр на Саксонскую площадь»[5]. Великий князь иод конец был до того сбит с толку разноречивыми показаниями полицейских агентов, что решился ничему не верить, и когда, незадолго до взрыва, ему донесли о близкой опасности, он не принял никаких мер предосторожности и, как известно, едва не погиб.

Революция застала нас врасплох. Не будь этого, будь власти, особенно князь, хотя немного к этому приготовлены, думай о заговоре немного серьезнее, имей о нем более точные сведения, чем те, какие сообщались правительству в массе всяких секретных донесений, — огонь мог быть потушен в ту же минуту, и к утру 30 ноября (1830) многие жители даже и не знали бы, что приготовлялся какой-то нешуточный взрыв. Как тушили пожар инструментами, которые пришлось выписать из России, это более или менее известно. Вскоре по взятии нами Варшавы вооруженные массы поляков перешли границу и разбрелись по Европе, унеся в недрах своих будущие заговоры, те революционные семена, которые долго потом давали свои плоды. Об этом-то мы и хотим рассказать читателям, как еще о мало известном.

Один из деятельных участников взрыва 29 ноября, бывший старый, сорокалетний поручик 1-го линейного полка, бог весть как попавший вдруг в полковники, Иосиф Заливский, при переходе расстроенных войск через Краков, когда они уже положили оружие, собрал кучу друзей в дом графа Ворцеля на Подгурже (предместье Кракова) и заклинал их воротиться и продолжать восстание, говоря, что средства страны далеко еще не исчерпаны, что еще остался нетронутым низший класс, хлопы; что денег еще довольно, что крепости еще не сданы русским войскам. Но это были слова вопиющего в пустыне. Воротить, одушевить вновь упавших духом солдат было свыше сил не только Заливского, но и какого угодно любимого и славного вождя.

Заливский ограничился тем, что составил на Подгурже какой-то Тайный комитет, имеющий действовать при первом удобном случае; затем пустился странствовать по Галиции (Германии, Италии), везде ужасаясь тому, что делается его соотечественниками, критикуя жестоко только что минувшую революцию и давая постоянно чувствовать всем и каждому, что он, а никто другой, был автором 29 ноября. Так как Высоцкого налицо не было[6], то Заливский мог говорить, что ему угодно, и легко разыгрывать роль первого и главного героя.