Крылатый сфинкс, печальный цербер - Антон Леонтьев

Но Олеся, казалось, и не помышляла о замужестве, уделяя все свободное время, которого у нее, надо признать, было предостаточно, уходу за своей тяжелобольной мамашей.

– Так попробуй сконцентрироваться! – дала ей наставление Наталия, однако это не помогло: похоже, кризис жанра не миновал и вторую Хрипунову. И Инга Дмитриевна после прочтения очередного опуса заметила:

– Наталия Александровна, уровень снова заметно упал. Вам надо подтянуться. А пока что придется уменьшить стартовый тираж, потому что прошлая книга расходилась уже далеко не так хорошо.

Наталия бушевала, Наталия была в шоке, Наталия пыталась сопротивляться, но «орфушники» были непреклонны. И кто был во всем виноват? Конечно же, Олеся!

– Значит, так! Ты должна подтянуться! – заявила ей Наталия во время одного серьезного разговора. – Уровень упал!

– У Вити большие проблемы с правоохранительными органами, – выпалила, не слушая ее, Олеся. Витей звался один из ее братцев-лоботрясов, которые явно пошли в своего отчаливавшего в светлое, под стать пшеничному пиву, будущее с продавщицей из ларька папочку – домашнего тирана и, став молодыми мужиками, немедленно пустились во все тяжкие.

– Что на этот раз? – заявила жестко Наталия. – Они и так обходятся мне очень дорого! Опять придется его из цепких объятий провинциальной Фемиды взяткой вытаскивать.

– Но вы же сказали, тетя Наташа, что будете заботиться и о них! Это и в нашем соглашении прописано! – заявила Олеся, и Наталия внезапно поняла, что не только Олеся прикована к ней, но и она сама к Олесе и ее дурной семейке.

– Пиши романы, как раньше, и все будет отлично! – ответила она, а Олеся простонала:

– Я бы хотела, но не получается!

– Постарайся! – Наталия была вне себя, не столько из-за нытья Олеси, сколько из-за того, что до недавнего времени носившиеся с ней как с писаной торбой «орфушники» стали явно относиться к ней как к литературной осетрине второй свежести.

Олеся заплакала (плакала она часто, по малейшему поводу и в основном без оного):

– Тетя Наташа, я вообще могу вам сдавать сказки о новых приключениях Колобка! Потому что у нас не оговорено, что именно я должна вам отдавать.

– Еще как оговорено, – заметила опешившая и не ожидавшая бунта на корабле Наталия, – а именно триллеры с элементами любовной истории и мистики.

– А таковой можно написать и о Колобке тоже! – заявила Олеся. – Хорошо, пусть жанр указан, но качество-то нет. Буду сдавать вам плохие романы, вы все равно обязаны нам обеспечивать достойную жизнь!

Наталия оторопела. Вот это неблагодарная гадина! И это после всего, что она для нее сделала! Впрочем, Наталия решила не думать о том, что же именно она сделала для Олеси. И что та для нее.

– Просто пиши, мы можем вместе разрабатывать сюжеты. Я тебе помогу. Но ты пиши, пиши, – сказала она устало.

Олеся писала, однако качество не улучшилось, а упало еще сильнее. А вслед за этим тиражи и доходы Наталии. Та хотела избавиться от Олеси, найти нового литературного зомби, но это было не так-то просто. Да и «орфушники», похоже, уже окончательно списали ее, зачислив в разряд сгоревших «звезд».

И, что хуже, Олеся постоянно требовала денег и даже стала шантажировать ее.

– Тетя Наташа, вы ведь крадете мои произведения, так ведь? Думали, что я совсем дурочка? Знаете, что вам за это грозит?

– Пулитцеровская премия? – спросила раздраженно Наталия, а Олеся заявила:

– Тюрьма! Потому что вы сколько моих романов издали под своим именем? Вот пойду сейчас и заявлю на вас в прокуратуру. И оригинал нашего соглашения принесу.

– Что ты хочешь? – ощетинилась Наталия, а Олеся сразу подобрела:

– Миша женится, ему надо хорошую свадьбу организовать. С прогулкой на теплоходе по речке для всех гостей и белым лимузином для ЗАГСа.

Мишей звался второй братец, который, подобно Вите, был полной копией своего невесть где ошивавшегося папочки-деспота.

– А Максима Галкина в качестве тамады он на свадьбе не желает? – спросила ядовито Наталия. – И группу «Новые русские бабки» в паузах для разогрева публики?

Олеся, приняв ее издевательство за чистую монету, на полном серьезе заявила:

– Нет, но невеста в восторге от Стаса Михайлова. Думаете, вы сможете организовать частный концерт?

У Наталии от такой наглости, помноженной на наивность, аж челюсть отвисла. Пришлось объяснить девчушке, что никакую Мишину свадьбу она оплачивать не будет – со Стасом Михайловым или без оного.

– Значит, придется все же обратиться в прокуратуру… Или мне лучше сразу позвонить в издательство, Аркадию Михайловичу?

Наталия испугалась – и быстро пошла на попятную. Поэтому пришлось-таки брать на себя расходы на свадьбу братца Олеси: без Стаса Михайлова, конечно, зато с рестораном в местном ДК, речным трамвайчиком для гостей и областной «звездулькой» в качестве музыкального сопровождения.

Однако то чувство, которое она испытала, выслушивая то ли столь наивные, то ли невероятно наглые требования Олеси, Хрипунова запомнила очень и очень хорошо. И подумала, что девица может стать для нее опасной. Точнее, Олеся уже стала опасной – и виновата в этом была только она сама, нерадивая писательница, которая лишилась литературного дара.

Выходит, и писательницей она в полном понимании этого слова уже не была, причем давно: ею являлась Олеся.

А доходы все падали, причем катастрофически. Наталии пришлось продать загородный особняк, избавиться от дорогого автомобиля и забыть о вояжах за рубеж. Резко изменился и круг знакомств – те, кто раньше активно поддерживали с ней связь, вдруг исчезли и не объявлялись. А если она сама звонила, то выяснялось, что «как раз нет времени», «очень заняты» и «перезвоню тебе позже».

И никто никогда не перезванивал.

Да и на телевидение, в различные ток-шоу и подобные передачи приглашения поступали все реже и реже, а потом и вообще иссякли.

– Извини, Натали, но ты должна понять – ты теперь автор малозначительный, зачем нам с тобой общаться? – заявила ей как-то с циничной откровенностью редактор одного из таких ток-шоу, которую она вообще-то считала своей закадычной подругой. – Народ любит успешных! Ну, или тех, кто оказался на самом дне жизни и страдает. А ты и не то и не другое, а так, серединка на половинку. А таких пруд пруди. Так что извини…

Извинить она не могла – и не хотела. И в первую очередь саму себя. И все чаще и чаще в голову закрадывалась мысль: а что, если бы Олеся вдруг… умерла? То, что девочка неплохо, по сути, устроилась, Наталия давно поняла – как и то, что ни Олеся, ни ее семейка не собираются отказываться от своей законной добычи. И этой добычей была она сама.