Золотая Валькирия - Айрис Джоансен

– Нет, черт побери! – воскликнул он. – Пока я не позабочусь о тебе – нет! Мы не должны… Существуют же меры предосторожности!

– Ты и так прекрасно обо мне заботишься, – возразила Хани, делая еще один шаг. – Когда ты держишь меня в объятиях, я чувствую себя в полной безопасности. Еще никогда в жизни меня никто не оберегал и не ласкал так, как ты.

– Хотелось бы надеяться на это, – пробормотал Ланс. – Ты просто не представляешь себе, что я испытываю, находясь рядом с тобой! От каждого прикосновения к твоему телу у меня кружится голова и темнеет в глазах, так что я буквально себя не помню. Ты – мое самое главное сокровище, Хани, и я хочу, чтобы ты знала и чувствовала это!

Хани взялась за узел на своей рубашке и начала медленно, на ощупь, развязывать его.

– Сокровища становятся дороже, когда их используют, – негромко сказала она. – Ты никогда не обращал внимания, как чернеет, теряет свой блеск столовое серебро, которое долго лежит в шкафу? Не оставляй меня на полке, Ланс, позволь мне послужить тебе…

Она повела плечами, небрежно сбрасывая рубашку на песок. Ланс не мог оторвать взгляда от ее рук, которые занялись передней застежкой лифчика.

– Где та женщина, которая была слишком стыдлива, чтобы носить бикини? – невнятно пробормотал он, машинально облизывая пересохшие губы.

– Солнце уже почти село, а я не забыла, как ты приглашал меня искупаться голышом.

– Почему-то мне казалось, что ты к этому не очень то стремишься, – сухо заметил Ланс.

Хани озорно подмигнула ему.

– Есть купание голышом, и есть купание голышом, – пояснила она, расстегивая и снимая лифчик.

Как ни странно, Ланс понял, что она имела в виду: нечто похожее на улыбку промелькнуло в его глазах, но потом они потемнели от сдерживаемой страсти.

– Боже, как ты прекрасна! – сказал он, глядя на ее упругие, полные груди с глазками темных ареол, которые, казалось, сами разглядывали его в полутьме. – И что ты со мной делаешь! Мне очень нелегко отказать тебе, Медок…

– Я на это и рассчитывала, – скромно потупилась Хани. – Тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время начать еще один урок, посвященный правильному сочетанию различных оттенков?

– Не надо, Хани!.. – выкрикнул Ланс, с силой сжимая кулаки. – Впервые в жизни я пытаюсь поступить, как должно, а не как мне хочется, но ты не даешь мне этого сделать… – Он поглядел на ее приподнявшиеся груди и непроизвольно облизнулся. – Нет, я не могу больше этого вынести! Если ты сейчас же не наденешь на себя рубашку, то. Бог свидетель, я овладею тобой прямо здесь и немедленно!

Не слушая его, Хани сделала еще один шаг вперед, так что ее голые груди легко коснулись его твердой, прохладной кожи.

– Так овладей мною, а я тебе помогу, – прошептала она и, привстав на цыпочки, поцеловала Ланса в губы. – Люби меня, Ланс!

Ланс издал звук, больше всего напоминавший голодное ворчание зверя, и его могучие руки с силой обхватили Хани. Его язык раздвинул ее губы с такой неистовой страстью, что она даже слегка оторопела. Ланс немедленно воспользовался ее замешательством и увлек Хани на песок, так что они оба оказались стоящими на коленях друг перед другом. Не отнимая рта от ее губ, он привлек Хани к себе, и его руки заскользили по ее обнаженной спине.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – пробормотал принц, покрывая поцелуями ее лицо, глаза и шею. – Ты сделала все, чтобы я потерял голову, так что теперь пеняй на себя!

Взявшись обеими руками за воротник рубашки принца, Хани потянула ее вниз, освобождая его плечи и напряженные бицепсы.

– Я знаю, что я делаю, – шепнула она, целуя его в плечо. – Я знаю это очень хорошо!

Ланс дышал часто, хрипло, а бешеные удары сердца, казалось, сотрясали все его тело.

– Ты должна обещать мне только одну вещь, Медок, – пробормотал он, повалив Хани на песок и расстегивая ее зеленовато-синие шорты. – Никаких абортов! – Его лицо стало суровым. – Что бы ни случилось, никаких абортов, договорились?

Хани нежно улыбнулась в ответ. Именно эти слова она и мечтала услышать от него! Но, Боже, как же плохо он ее понимает… Сколько еще ему предстоит узнать о ней и о ее великой любви!

– Договорились, – негромко шепнула Хани, прижимая его к себе. – Что бы ни случилось, любимый…

Ветер налетел на остров с утра, но вначале он лишь развевал волосы Хани и показался ей легким бризом. Однако вечером, по дороге в усадьбу, она почти не могла дышать. Последние несколько ярдов они с Лансом преодолели с огромным трудом и наконец, задыхаясь, поднялись на каменное крыльцо. Входную дверь Ланс распахнул, даже не постучав; втолкнув Хани внутрь, он быстро захлопнул ее и привалился спиной к тяжелым дубовым филенкам – словно для того, чтобы помешать ветру взломать эту преграду и ворваться в усадьбу следом за ними.

Тщетно пытаясь пригладить пришедшие в беспорядок волосы, Хани повернулась к Лансу и весело поглядела на него.

– Похоже, ты прекрасно знаешь, когда следует вспомнить о вежливости и благосклонно принять приглашение на обед, – сказала она. – Еще немного, и этот ураган мог бы унести нас в море! Должно быть, я выгляжу ужасно…

– Мне нравится, – негромко ответил Ланс, с любовью оглядывая ее растрепавшиеся светло-золотые волосы и кремово-белую блузку, выбившуюся из-за пояса облегающих шоколадно-коричневых брюк. – Сейчас ты похожа на дикую, необъезженную лошадку, – добавил он, приглаживая свои собственные взлохмаченные волосы. – Пожалуй, я немного изменю твой портрет. Валькирия должна выглядеть особенно уместно на фоне бури!

– Хорошо хоть, ты не стал изображать меня в рогатом шлеме и с голой грудью, – заметила Хани, делая строгое лицо.

Принц с улыбкой покачал головой.

– Признаю, пытаться рисовать тебя полуобнаженной было роковой ошибкой: для меня это слишком большое искушение.

Глаза Хани озорно сверкнули.

– То-то мой портрет совсем не продвинулся! Но я считаю, что ты просто ленишься, – с напускной строгостью упрекнула она его. – Мне всегда казалось, что великие художники должны относиться к своим натурщицам целомудренно и объективно. А ты что устроил?

– Что-то я не припомню ни одного такого художника, – ухмыляясь, проворчал Ланс. – Во всяком случае, когда натурщица – ты. Медок, относиться к тебе целомудренно выше моих сил. Впрочем, лет через пятьдесят я, может быть, и научусь смотреть на тебя хладным взором, но не раньше.

Хани глубоко вздохнула и слегка порозовела от удовольствия. За те две недели, что они провели на острове, Ланс впервые намекнул, что их увлечение друг другом не является чем-то мимолетным, преходящим. С самого начала она старалась не обманывать себя и не питать надежд на то, что Ланс сделает ей какое-то более или менее серьезное предложение. И теперь его шутливые слова застали ее врасплох.