Наизнанку. Личная история Pink Floyd - Ник Мейсон

Публика в клубе «Сцена» ничуть не походила на расслабленную толпу в «UFO» – нью-йоркская аудитория была куда бодрее и веселее. В толпе попадались другие музыканты и исполнители из местных бродвейских шоу. Помню, как я ковылял в отель в сопровождении девушки, которая тогда играла в постановке «Волос», недавно открывшейся на Бродвее. Чудовищно гордый своей победой, я лишь много лет спустя узнал, что репутация этой девушки как певицы порядком затмевалась ее статусом супергрупи…

В Нью-Йорке мы одно время жили в отеле «Челси». Был он на удивление ветхим – а еще называется «легендарный отель». Знаменитый как упоминанием в песнях Боба Дилана и Леонарда Коэна, так и своей рок-н-ролльной и богемной клиентурой, отель «Челси» отличался солидной компанией постоянных жильцов, разумной кредитной политикой, которая позволяла художникам расплачиваться собственными картинами, а также зверинцем на верхнем этаже, где содержалась коллекция диких животных. На группу, гастрольную бригаду и любых гостей или друзей, которыми мы могли обзавестись по ходу дела, нам сняли всего два номера. В таком убожестве мы не жили со времен квартиры на Стэнхоуп-Гарденз. Роджер взял с собой лишь один чемодан. Грязное белье складывалось в нижнюю секцию этого чемодана, а затем перекладывалось в верхнюю, когда та опустошалась. Система оказалась довольно гигиеничной, поскольку в полете в этом чемодане разбилась бутылка скотча.

Один из трех наших концертов в нью-йоркском клубе «Сцена» в июле 1968 года. В городе было жарко, в клубе – тем более.

Клубы вроде «Сцены» формировали солидную опору наших гастролей, однако все остальное по-прежнему осуществлялось за счет малых средств. В какой-то момент мы застряли в отеле «Камлин» в Сиэтле, где жили на обслуживании в номерах, пока из нашего американского агентства не прислали наличные. Только тогда мы смогли расплатиться и наконец выехать.

Эти наши первые крупные гастроли сильно оживило общение с двумя другими британскими группами, которым оказалось с нами по дороге, – Soft Machine и The Who. С Soft Machine мы всегда чувствовали немалое сродство. Они, правда, не сразу добились популярности – музыка у них была более эзотерическая и вдохновлялась джазом. The Who воплощала большинство тех качеств, к которым стремились мы как профессиональная группа. Они значились хедлайнерами на афишах, выступали в сидячих концертных залах на 5000 мест и демонстрировали убедительно профессиональное отношение к делу. Мы играли вместе с ними на шоу под названием «Английское вторжение» в Филадельфии (в список также входили The Troggs и Herman’s Hermits), и нам чертовски повезло, что как раз во время нашего сета разразилась внезапная гроза. Это означало, что The Who не смогли выйти следующими и затмить нас. Мы набрали очки за счет того, что вообще там выступили, возглавили афишу по нечаянности и затем вместе с Китом Муном и всякими придворными отправились на радиоэфир.

Коротковолновое радио в Штатах практиковало тогда очень свободный формат, но в ту ночь все вышло еще свободней обычного. В наших кровеносных системах по-прежнему тек сплошной адреналин, а диджей и большинство гостей химическим образом расслабились. Рик, человек, вообще-то, не очень дикий, прямо в эфире снял с играющей пластинки граммофонную иглу, заявив, что песня ему не нравится, – мол, ставьте другую. Кит Мун на протяжении всей программы шквалом извергал комментарии, что очень оживило эфир. Больше четверти века миновало с тех пор, но, когда мы бываем в Филадельфии, люди по-прежнему вспоминают то ночное радиошоу, понизив голос.

Позднее той же ночью в ближайшем баре Пит Таунсенд произвел на меня неизгладимое впечатление тем, как уверенно он разобрался с одним пьяным. Нетвердой походкой тот приблизился к нам, желая высказаться по поводу громкой музыки и женоподобной одежды. Едва он стал выказывать агрессию, Пит, вместо того чтобы продолжать дебаты, спокойно попросил бармена вышвырнуть незваного собеседника вон. Таким образом, заметил Пит, он доказал два важных постулата. Во-первых, власть денег (мы тратили больше и, следовательно, распоряжались в баре), а во-вторых, тот факт, что пьяные, особенно в Штатах, дискутируют недолго, а как только начинают проигрывать спор, склонны обращаться к физическому насилию или доставать пистолет, – еще один полезный пункт для свода гастрольных правил.

Как и во время нашего первого тура по Штатам, у нас не было с собой почти никакой аппаратуры – мы вновь пали жертвами пустых обещаний агентов и фирм грамзаписи. Спас нас не кто иной, как Джими Хендрикс. Прослышав о наших проблемах (его менеджер также занимался Soft Machine), он послал нас в Electric Lady, свою студию и одновременно склад на Западной 8-й улице, и разрешил брать все, что нам нужно. Настоящие герои рок-н-ролла поистине существуют.

Наша связь с местной фирмой грамзаписи мерцала, а временами прерывалась напрочь. Стив О’Рурк, отчаянно желая встретиться с каким-то важным маркетологом, который не отвечал на телефонные звонки, выяснил, в каком киоске этот индивид предпочитает чистить ботинки, – и, пока неуловимый джентльмен не заявился, Стив терпеливо там сидел, а ботинки ему тем временем начистили так ослепительно, что восхитился бы любой полковой старшина.

Примерно в то время британское Управление по таможенным и акцизным сборам ополчилось на группы, которые с гастролей по Америке везли домой очень дешевые музыкальные инструменты. Таможенников особенно беспокоили барабанные установки и классические электрогитары, которые можно было купить в нью-йоркском магазине «Мэнниз мьюзик» менее чем за половину британской цены или совсем задешево подобрать в ломбардах. В конечном итоге был проведен колоссальный рейд, – похоже, чиновники нанесли визит всем работающим группам. Дело обошлось штрафами и общими нагоняями, а не казнями, однако еще многие месяцы спустя какой-нибудь мистер Чинуша из Управления мог позвонить какому-нибудь гитаристу и сказать, что он, Чинуша, видел гитариста в «Самых популярных», так что не может ли уважаемый музыкант объяснить, где он надыбал такую хорошую гитару Gibson Les Paul выпуска 1953 года?

Роджер, по обыкновению решительно, атакует ударные. Хорошо, что я не тарелка.

Рядом с бипланом «De Havilland Tiger Moth», снятом в промофильме для сингла «Point Me at the Sky», аэродром в Биггин-Хилле. Летные костюмы, очевидно, сшиты для самых корпулентных летчиков – или же летунов, как они назывались в эпоху, когда у этого слова еще не было других смыслов.