Потрёпанный вечностью: Прощай родной мир - TVR

как и в прошлый раз, из сломанного талисмана повалила тёмная дымка, которая приобретала вид человеческой фигуры. Несмотря на своё пьяное состояние, хотя Рика не была уверена в этом, ведь сенсей могла просто ради издевательств над ними и притворяться, Кавасаки-сенсей быстро произвела взмах руками, из-за чего Ивата почувствовала раскрывшуюся силу своего классного учителя, но кое-кто успел раньше.

Чёрная молния промелькнула рядом с тёмной дымкой, быстрое и неуловимое движение, после которого дымка рассеивается, а кошка возвращается на своё законное место — плечо черноволосого парня.

***

— Пчи!

Вот это я чихнул, даже показалось, что лёгкие покинут меня без моего ведома. Даже девушки странно смотрели на меня.

— Что случилось? — спрашиваю у них, попутно прикладываясь к пластиковой бутылочке. — Кстати, сенсей, что в этой бутылке? Точно не вода, но вкуса совсем не чувствую, — покачиваю в руке почти пустую пластиковую бутылку.

— Саке. Саке из префектуры Ниигата, — сенсей странно покосилась на бутылку.

— Это не то саке, крепость которого достигает сорока пяти процентов? — дёрнул плечом и ощутил, как осознанность действий уплывает. Сенсей утвердительно кивнула. — Знайте, всё, что я сделаю после, будет то, о чём я жалеть даже не подумаю.

Сознание перестало что-либо осознавать, как впрочем, и все разы до этого, когда я пил что-либо алкогольное. Самое весёлое, что даже не имеет разницы — будь то крепкая водка, вино, пиво или немного перебродившие продукты, довелось один раз попробовать, всё происходит как по одному шаблону.

Я пью алкоголь, творю что-то на кураже, а потом с чистой совестью и памятью просыпаюсь и ничего не помню о произошедшем.

Глава 12. Дела тюремные…

Тепло, уютно и очень мягко. Так не хочется просыпаться, но организм не будет спрашивать у меня, чего я хочу, а также он явственно тянет меня в туалет, не оставляя какого бы там выбора. Только вот опять же, никто не хочет меня отпускать.

Стоило моему разуму приобрести больше осознанности, как я осознал себя лежащим в обнимку с какой-то девушкой, на что намекала уткнувшаяся в моё лицо грудь. Ещё стоит добавить, что меня обвили руками и держали словно дакимакуру — подушку для обнимашек. Начав первые движения к попытке освободиться, как услышал знакомый голос, который раздался у моего уха.

— Проснулся, проказник? — сказала Кавасаки-сенсей глубоким голосом, чем заставила меня застыть. — Как ты там сказал? Ты не будешь жалеть о содеянном? И как? Не сожалеешь?

— Что бы я там не совершил, не жалею, — осторожно произнёс, ведь руки сенсея вполне могут с лёгкостью добраться до моей шеи.

— Как это чего бы ты там не совершил?! — с праведным гневом произнесла сенсей. — Для тебя всё произошедшее не имеет значения?!

— А что именно я совершил? — спрашиваю у неё с мольбой в голосе.

— Ты не помнишь? — уже спокойным голосом произнесла сенсей.

— Совсем ничего, — покачал головой, что было немного пикантно ввиду нашего положения.

— М-м-м, — сенсей что-то промычала, после чего выпустила из своей хватки.

Позволив мне встать, сенсей сама присела на… подобие кровати в тюремной камере.

— И как нас угораздило? — спрашиваю у самого себя.

— Ты совсем ничего не помнишь, — констатировала сенсей, глядя на меня.

Я же продолжил осматривать наше место заключения. Ну, а как иначе назвать два лежачих места, умывальник и самое главное — стальные прутья и маленькое окошко в прекрасную жизнь, которое тоже с прутьями. Какой-то большей роскоши камеры заключения и не предполагали, только вот не это интересовало меня.

Но самое главное было найдено — моя Химари лежала, потягиваясь на другом койко-месте. Сев рядом с ней, принялся поглаживать её.

— Можете просветить о произошедшем? — с мольбой посмотрел на сенсея.

— Дайка подумать, — сенсей приложила указательный палец к губкам и посмотрела в потолок. — Нет, мучайся сам, — после этих слов её уста украсила поистине лисья улыбка.

Мой взгляд отметил, что на сенсее сейчас отнюдь не форма школьного учителя. Брюки сменились на джинсы, которые впрочем, также очерчивали её ноги, белая рубашка сменилась серым свитером, который каким бы просторным ни был, не мог скрыть прекрасную фигуру учителя. Вместе с этим даже отсутствие макияжа не могло как-то изменить картину. Скажу даже больше, отсутствие туши на глазах с горящей в этих самых глазах искрой ехидства вносило некий шарм.

— Я прекрасна — спору нет, но не стоит так откровенно взирать на меня, ведь…

— И солнце может ослепить, если на него постоянно смотреть, — перебиваю её, хотя этим не сказать чтобы вызвал её неудовольствие.

— Всё верно, — градус ехидства поднялся выше. — Что-то не вижу у тебя на лице и доли паники, хотя ты уже угодил в полицию в лице заключённого. Как так, ещё ученик, но попал в полицию?

— Вы не паникуете, поэтому не паникую и я, — отвечаю ей, продолжая гладить Химари. — Тем более мы с вами в одной лодке, причём подводной.

— Может я уже успела пройти стадию истерии, а ты видишь успокоившегося человека? — сенсей криво усмехнулась.

Я внимательно осмотрел учителя, но не нашёл ничего выбивающегося из образа прекрасной девушки. Немного помятый свитер, который не смог скрыть объёмную грудь, джинсы, которые очерчивали стройные ноги. На месте, где я спал, нашлось бежевое пальто, предположительно принадлежащее сенсею. Не оглядываясь на ситуацию, сенсея в такой одежде можно было позвать и в ресторан и в клуб, да вообще много куда.

— Вы не выглядите как девушка способная истерить по такой причине, — сказал ей, после чего подошёл к сидящему сенсею и немного наклонившись, чтобы наши лица были на одном уровне. — Тушь, которой и так минимум, всё ещё превосходно лежит и не выглядит испорченной слезами. Чёрные прекрасные глаза не выглядят покрасневшими. На себе же каких-либо побоев не чувствую. Поэтому вы преувеличиваете сенсей, — улыбнулся, глядя ей в глаза.

— Ты прав, но это не делает наше положение лучше. Всю ночь спать здесь неудобно, а ведь скоро в школу, — она поддержала меня улыбкой и всё также смотрела в глаза.

— На счёт школы я не беспокоюсь — у нас ещё есть суббота и воскресенье, — пожал плечами, на автомате начав гладить Химари сидящую на моём плече.

— Сегодня воскресенье, мой дорогой ученик, — усмехнулась сенсей, а меня молнией ударило. — Теперь понимаешь? За эти двое суток столько интересного произошло, — Куросава-сенсей приложила свою изящную ладошку к щеке и притворно покачала головой.

— И вы мне, конечно, ничего не расскажите? — тяжело вздохнув, спросил у сенсея.

— Конечно, нет! — она настолько ярко улыбнулась, что я на автомате начал искать лимон, чтобы убрать ту довольную физиономию, но не найдя оного