Любовь Бешеного - Виктор Доценко

— Так вы, значит, не наркоман? А я-то думал, что вы наркоман и поэтому не помните своей фамилии! Даже пожалеть вас захотелось! — Хардворд явно издевался. — Выходит, вы не наркоман, а продавец! Значит, вы не хотите назвать свою фамилию… — Он не спрашивал, а утверждал, причем уже громовым голосом.

— Не не хочу, а… — начал Савелий, но Хардворд перебил:

— Слова я вам не давал! Вы проявили самое настоящее неуважение к суду, а поэтому я приговариваю вас к содержанию в тюрьме Райкерс-Айленд до того времени, пока вы не вспомните свою фамилию! После чего вы будете привлечены к суду по статье четыреста девяносто седьмой Уголовного кодекса Соединенных Штатов Америки. Во время ваших воспоминаний вы будете числиться, коль скоро вам так захотелось, под фамилией Рембрандт! Заседание окончено! — Хардворд встал и направился в свой кабинет.

— Пошли, Рембрандт! — усмехнулся довольный сержант.

Савелия ввели в другую камеру, ничем не отличающуюся от первой, но в ней, правда, никого не было. Он сел на скамейку и устало прикрыл глаза. Как ни странно, он был доволен решением судьи: по крайней мере, его не осудили и пока есть время продумать дальнейшие действия. Он вдруг вспомнил глаза сержанта, когда судья зачитывал свое решение. Этот сержант словно бы имел какую-то личную заинтересованность в том, чтобы Савелия отправили в тюрьму. Бред какой-то! Да он впервые его видит. Неужели это все подстроено? И его никто и не собирается судить, а просто на время изолировали? Но зачем? Кому он мешает? Что должно произойти за то время, пока он будет изолирован? Он ничего не понимал. Не могли копы знать, что у него не окажется документов, что он захочет назваться чужим именем. Нет, тут явно что-то не так… Савелий задумался…

Эту ночь Розочка спала беспокойно. Ее преследовали кошмары. Из университета она вернулась около пяти вечера. Еще вспоминая интересную лекцию профессора, она, переодевшись в купальник и накинув на плечи махровый халат, спустилась в бассейн. На улице было довольно прохладно: температура опустилась до минус четырех. А в крытом бассейне было тепло, и вода напоминала парное молоко. Сбросив халат на плетеный лежак, Розочка собрала волосы в пучок и нырнула.

Ей очень нравилось плавать одной: во-первых, именно здесь, у этого самого бассейна, ее впервые (хотя и во сне — ну и что?) поцеловал Савелий. Во-вторых, в одиночестве и комфорте приятно было о нем думать. Она продолжала жить воспоминаниями о той единственной встрече в день экзамена. Стоило ей вспомнить о прикосновениях Савелия, как сразу же по всему телу пробегала дрожь, и ее всю охватывало прекрасное и незнакомое волнение.

Какой же он милый! Звонит и молча слушает ее трепотню. Как это трогательно! Значит, тоже волнуется за нее, переживает. Интересно, как он оказался в Нью-Йорке? Если бы Савелий приехал сюда только из-за нее, он бы просто пришел. Значит, есть что-то такое, ради чего ему пришлось сменить не только свои данные, но и внешность. Господи, а что, если ему грозит опасность? Что, если с ним что-нибудь случится? Господи, не допусти! Как ей тогда жить?

Эти мысли так взволновали ее, что плавать расхотелось. Она вылезла из воды и вдруг почувствовала, что вся дрожит, как от холода. Часы показывали половину восьмого — в это время она обычно ужинала, но сейчас голода не ощущалось. С ума сойти — ее Савелию может грозить опасность! Розочка даже перекрестилась — чур меня! — не хватало еще беду накликать!

— Розочка! — услышала она голос тетки, спускавшейся к ней. — Кричу тебя, кричу, а ты не отзываешься! Даже напугалась! Что с тобой, моя девочка: ты вся побледнела! — Зинаида Александровна подошла ближе и взяла ее за руку. — Господи, да ты вся дрожишь! — Она обняла Розочку за плечи. — Замерзла, что ли?

— Нет, Зинуля, мне не холодно! — машинально ответила Розочка, думая о своем.

— Что-то случилось? В университете? Может, с подружкой поссорилась? — не унималась Зинаида Александровна.

— Ни с кем я не ссорилась, и в университете все в полном порядке!

— ответила Розочка. Но в глазах ее светилось беспокойство, тетка покачала головой.

— Кажется, мы с тобой договорились всегда и всем делиться друг с другом, — заметила она и обиженно поджала губы.

— А я, Зинуля, ничего от тебя и не скрываю! — Розочка попыталась улыбнуться и тоже обняла ее. — Я и сама не знаю, что со мной. Пришла в таком отличном настроении…

— Да и я почувствовала это…

— Потом поплавала, и вдруг мне показалось, что ему грозит какое-то несчастье!

— Господи, снова ты о нем! — облегченно вздохнула Зинаида Александровна, потом, словно про себя, пробормотала: — И чего он так мучает мою девочку, не навестил ни разу с тех пор, как поздравил с поступлением в университет… — Она тряхнула головой, как бы прогоняя ненужные мысли, и вдруг широко улыбнулась. — Ты ж вроде говорила, что он звонит тебе! Ну зачем забивать голову всякими глупостями? Поверь мне, все у него хорошо! Вот позвонит, и ты сама еще посмеешься над своими страхами.

— Правда? — Розочка чуть улыбнулась: может быть, и впрямь все хорошо и она зря себя изводит?

— Сама увидишь! — Тетка подмигнула. — Вот что, утро вечера мудренее! А сейчас поужинаем: на голодный желудок чего только не померещится! Идем?

— Идем! — вздохнула Розочка, накинула халат, обняла тетку за талию, и они вместе, улыбаясь, пошли вверх по лестнице.

Зинаида Александровна изо всех сил старалась развлечь Розочку и весь вечер болтала безумолку, рассказывая анекдоты из своей жизни. Но ее старания были безуспешными: даже те истории, над которыми Розочка когда-то хохотала до упаду, на этот раз не вызвали даже улыбки…

Приготовив домашние задания, Розочка улеглась и попыталась уснуть. Ей самой хотелось немного отвлечься — но что поделаешь, если в ее мыслях царил один Савелий! Розочка ворочалась, иногда приоткрывала глаза в забытьи. Она напоминала больного, которого мучают температура и жар. Ей снился он — то его засасывает болотная трясина, то он лежит, раненый, на пустынном поле, то томится от жажды среди песчаных барханов. «Помоги!» — шептали его потрескавшиеся, раскаленные губы…

Поднявшись утром, она была уже твердо уверена, что Савелий в опасности. Какая же она идиотка — не настояла на том, чтобы он назвал свой телефон! И вот остается только одно: ждать, когда он сам позвонит. Он должен позвонить! Он же знает, что у нее нет его телефона! А разыскивать его она не может. Вдруг это ему повредит?

«Подожду несколько дней, а потом решу, что делать,» — подумала Розочка, позавтракала и поехала в университет на занятия.

Обычно она с большим удовольствием сама водила машину, но сейчас ее ничего не радовало. Она поехала с водителем. Словно почувствовав настроение хозяйки. Билли вел машину молча. На следующий день после сдачи экзамена ГМАТа, его хозяйка как бы невзначай поинтересовалась, как он развез по домам ее знакомых. Билли, не вдаваясь в подробности, коротко ответил: мол, сначала отвез Ларису, потом Сергея. Почему-то Билли показалось, что госпожа Роза не очень-то поверила ему и так посмотрела, что он отвел глаза в сторону. Однако Розочка больше ничего не спросила, но несколько дней разговаривала с Билли очень скупо и сухо.