Загадка о тигрином следе - Антон Кротков

– Зря ты пришёл хлопотать. Дёргай скорей со станции, пока тебя с твоим начальником к одной стенке не прислонили.

Но к немалому изумлению парня очкарик отказался уходить и стал добиваться встречи с главными чекистами. На голос посетителя вышел мужчина с опухшим от пьянства и бессонных ночей лицом, на котором выделялись омерзительные бесцветные глаза-плошки. Узнав в чём дело, он без всяких разговоров отправил Одиссея в подвал. Вызванный конвоир обыскал Лукова и, схватив за шиворот, потащил его вниз по лестнице. Через несколько минут за Одиссеем захлопнулась железная дверь. Он оказался в той самой дыре, которую видел с улицы. Это было низкое, длинное помещение, плохо освещённое, вонючее и грязное. Здесь ожидали решения своей участи два десятка несчастных: немытых, опухших от голода, сломленных постоянными побоями и потому ко всему равнодушных. Но генерала среди них небыло.

Оказавшись в предбаннике смерти, Одиссей запоздало пожалел о своём безумном поступке. Впрочем, это была лишь минутная слабость. Луков постарался взять себя в руки.

Его заключение длилось очень недолго. Вскоре явился тот же конвоир, что притащил его сюда, и повёл Одиссея обратно на второй этаж. На лестнице Луков слышал, как за стеной кто-то зло матерится и требует признаний от арестованного.

Когда Лукова завели в просторную светлую комнату, он сразу увидел Вильмонта. Генерал сидел в углу в накинутой на плечи шинели с простой железной кружкой в руках. Старый солдат спокойно ожидал решения своей участи. Бровь его удивлённо дёрнулась при виде Лукова, старик молча кивнул ему и снова принял безучастный ко всему происходящему вид.

В центре за накрытым простым сукном длинным столом сидели трое. Одного Луков уже знал, – этот человек приказал отправить его в подвал. Узкое лицо второго было изрыто оспой. Левая бровь и скула рассечены шрамом. Оспенные рубцы на его лице побагровели. Видимо, это он только что кричал и сыпал отборными ругательствами.

– Вы знаете этого человека? – указывая на генерала, сразу спросил у Лукова мужчина с тёмным восточным лицом, орлиным носом и немигающими карими глазами. Он единственный был во френче, остальные в выцветших гимнастёрках.

От волнения Одиссей немного замешкался с ответом. Человек со шрамом с нескрываемой враждебностью смотрел на визитёра. С чекисткой бескомпромиссностью он предупредил заступника:

– Мы считаем мандат вашего начальника фальшивкой. Имейте в виду, что, поручаясь за жандармского генерала, вы будете рассматриваться нами, как его пособник.

– Подожди, Фёдор, не горячись.

Мужественное лицо горбоносого с раздвоенным, как рукоять ногайского кинжала подбородком, напоминало Лукову облик древнего азиатского завоевателя, степняка, как безжалостного, так и коварного.

– Да, я знаю этого человека – глядя в немигающие глаза «степняка», наконец, ответил Луков, хотя наверное ещё мог бы отказаться от начальника и тем сохранить пусть призрачный шанс на спасение.

– При каких обстоятельствах вы с ним познакомились?

– Это произошло в кабинете директора ВЧК Дзержинского.

Чекисты переглянулись.

– Как вы попали к Дзержинскому?

– Меня должны были расстрелять, как контрреволюционера, но мои знания понадобились советской власти – честно признался странный парень.

Луков прочитал недоумение во взглядах присутствующих. Тонкие, плотно сжатые губы горбоносого побелели в глазах его застыло напряжённое непонимание. Похоже, он впервые в своей чекисткой жизни встречал человека, который бы добровольно, не под пыткой признавался в чём-то подобном…

Очень долго чекисты совещались за закрытыми дверями. Всё это время Луков вместе с Вильмонтом сидели на скамейке в предбаннике кабинета под охраной красноармейца с винтовкой. Этот солдат не спускал заинтересованных глаз с валенок Одиссея. Лукову в какой-то момент даже показалось, что вот сейчас солдатик не удержится и попросит примерить обувку, которую он по всей видимости рассчитывал снять с арестанта после расстрела.

Между тем Луков и Вильмонт слышали, как яростно спорят между собой непримиримые борцы с местной контрреволюцией. Наверное, впервые в этих стенах участь заподозренных в измене арестантов вызвала дебаты. И принятое чекистами решение тоже наверняка было совершенно уникальным для этих стен. А пришли они к выводу, что задержанные действительно те, за кого себя выдают. Рассказ Лукова совсем не походил на специально сочинённую шпионскую легенду. А значит, ему можно было верить.

Горбоносый чекист вышел к арестантам. Сурово взглянул на конвоира, и коротко распорядился:

– Освободить.

Солдат с винтовкой тупо уставился на начальника, не понимая приказа. Затем, опомнившись, отошёл в сторону.

Горбоносый извинился пред Вильмонтом. В оправдание он рассказал, что только что вернулся после долгого преследования банды, которая учинила злодейство в посёлке железнодорожников, разгромив военный госпиталь и перебив несколько сотен безоружных новобранцев, мобилизованных в Красную армию, но даже не успевших получить винтовки.

– На берегу мы нашли до ста крестьянских шапок. Весь яр был обрызган мозгами. Мы видели – лапти, обмотки, кровь… Мы опоздали всего на полчаса…

Чекист самокритично признал, что на этот раз противник оказался хитрее и тактически грамотнее. Чоновцам не удалось настигнуть бандитов, они словно растворились в степи.

– Ну ничего, вот подучимся немного и ещё поквитаемся с этими кровавыми ублюдками – заверил горбоносый и достал из кармана залистанный томик «Действия кавалерийских отрядов северян против рейджерских групп южан во время гражданской войны в США 1861—1865».

Забыв про личные обиды, генерал стал просить помощи у человека, который едва не расстрелял его. Нужно было снова двигаться в путь, прежде чем начнётся таяние снегов. Через эти места протекало множество рек и речушек, и начавшееся весеннее половодье могло сделать абсолютно непроходимыми большие участки местности. Также надо было опасаться тифа, ибо там, где скапливалось много людей, как на этой станции, неизбежно вспыхивала эпидемия. Чекист обещал помочь, но пока что-то конкретное предложить не мог. Нужно было немного подождать.

Из ЧК они возвращались молча. Луков ни на минуту не забывал, что они с генералом находятся в конфронтации. Тем не менее, молодой мужчина исподволь с восхищением наблюдал за спутником. Как обычно ходят старики? Малыми шашками, с усилием, лицо напряжённое, спина согнута, голову бояться повернуть – шатнёт! Но генерал шёл, как молодой – великолепная осанка, плечи мужественно развёрнуты, подбородок приподнят. Он давно отбросил за ненадобностью свою трость и лишь немного припадал на левую ногу. Дух такого человека сломить практически невозможно!

Они подошли к расстрельной стене. Вильмонт минут десять простоял, глядя на место, где тоже вполне мог окончить своё земное существование. Особая выправка, подтянутость сразу выдавала в старике офицера, и вскоре Одиссей стал замечать, что присутствующие красноармейцы подозрительно косятся на них. «Как бы нас снова не препроводили под конвоем в ЧК» – подумал молодой человек. Тут старик озадаченно обратился к нему: