Первая Галактическая - Андрей Ливадный

Следующим был представлен Кирилл Александрович Лисецкий, который, как понял Игорь, выполнял функции советника по вопросам, касающимся космической техники. При этом кратком представлении у Рокотова сложилось впечатление, что должности в правительстве Кассии ни к чему не обязывали — они звучали номинально, и на лицах этих людей не читалось ничего, кроме крайней обеспокоенности по поводу нарушения их привычного уклада жизни.

Третьим из сопровождавших президента был Вадим Петрович Лозин, такой же пожилой, солидный мужчина, отвечающий на Кассии за сношения с иными территориями. Рокотов был бы удивлен и обескуражен, если б узнал, что опыт данного «дипломата» распространялся исключительно на неосвоенные районы дикой сельвы, которые располагались на соседнем материке и цепи прилегающих к нему островов…

Все это он узнает и поймет несколько позже, а сейчас…

— Ну, Игорь Владимирович, расскажите нам, кто вы, откуда, почему и как рухнули в атмосферу Кассии?

Рокотов мучительно приподнял глаза.

— Мне тяжело говорить… — едва слышно произнес он. — Может быть, это? — взгляд Игоря красноречиво указывал на небольшой прибор, соединенный с настольным компьютером. Он знал его. Это был нейросенсорный шлем виртуальной реальности. Систему установили накануне, — очевидно, врачи знали о предстоящем разговоре и справедливо рассудили, что думать Рокотову будет легче, чем говорить. Сама система не представляла никакой опасности, она могла показывать лишь то, что хотел донести до собеседника сам пациент. Обычно такие приборы использовались в клиниках для общения с тяжелобольными или впавшими в кому…

— Что ж… Если не возражаете, Игорь Владимирович… — Президент, Кассии взял шлем и подошел к изголовью реанимационного ложа.

— Не возражаю… — прошептал Игорь, чуть приподняв голову.

Свет…

Рубка орбитального штурмовика осветилась яркой вспышкой. Это мимо, обгоняя карабкающийся ввысь корабль, пролетела, сияя ослепительным хвостом реактивного выхлопа, выпущенная с поверхности Дабога ракета.

Несколько секунд она двигалась вровень с кораблем, а потом ускорилась, резко ушла вперед.

Игорь не боялся их. Он знал — ракетами напрямую управляют люди, заточенные в стылых компьютерных залах промерзших бункеров. Они заменили собой компьютерные системы управления, которых катастрофически не хватало на Дабоге. На этот раз сканерам штурмовика даже удалось зацепить виртуальный канал связи, который тянулся за боеголовкой незримым шлейфом… Он на секунду увидел сумеречный подземный зал с серыми бетонными стенами, каскады многоступенчатых пультов управления и хрупкую, исхудавшую фигурку девушки, которая утонула в обширном кресле. Она, как сотни других, среди которых были и совсем еще юные, сидела, плотно закрыв глаза; от нейросенсорного шлема, надетого на ее коротко стриженные волосы, к пультам тянулись сотни плоских компьютерных шлейфов, но тем не менее, несмотря на землистый цвет лица, худобу и шлем, Игорь узнал ее. Это была она — та самая молодая учительница, что приводила детей на экскурсию в музей истории Дабога в незабываемый, роковой день первой орбитальной бомбардировки планеты…

Он даже вспомнил ее имя: Даша… Даша Кречетова…

Значит, она выжила… И дети тоже…

Его мысли оборвал сдавленный сигнал навигационной системы.

Свинцовая пелена облаков порвалась, расступилась бездонной фиолетовой синью стратосферы, в которой немигающими огнями застыли звезды.

На их фоне двигались огромные, расцвеченные скупыми искрами навигационных огней клиновидные тени приближающихся к планете боевых крейсеров Земного альянса.

Это была третья атака за последние полгода и уже вторая попытка штурма за истекшие с>тки.

Обогнавшие его ракеты вошли в радиус действия сканеров зенитных батарей…

В космосе расцвели частые, похожие на сеть росчерки холодного огня, — это ударили лазерные комплексы крейсеров, создавая заградительный барьер. Одна… Две… Три боеголовки запутались в них, взорвались слепящими камеры вспышками, но несколько, — Игорь не успел заметить их количество, — достигли цели, ударили в борт двигавшегося впереди прочих огромного крейсера…

Он подобрался достаточно близко, и видеокамеры его штурмовика зафиксировали, как по правому борту головного корабля армады вспухла броня, затем с интервалом в несколько секунд часто заморгали более мелкие взрывы, что–то выметнуло в космос в облаке кристаллизующегося газа…

Огромный корабль содрогнулся, его корма заалела заревом включившихся двигательных установок, и он начал маневрировать, медленно разворачиваясь, словно космический левиафан, по сравнению с которым пепельно–серый шарик Дабога казался просто раздутым футбольным мячом…

Картина была мрачной, впечатляющей…

Игорь скрипнул зубами, поворачивая рули штурмовика.

В груди клокотала ярость. Как хотелось ему ринуться вслед, завершить начатое ракетами дело разрушения, добавить мощь пушек своего штурмовика к танцу кромсающих броню взрывов, но он не мог позволить себе этой секундной, гибельной мести, — он и затаившийся в грузовом трюме шагающий робот были чуть ли не единственными, кто на данный момент оставался способен отразить наземную атаку прорвавшихся десантно–штурмовых модулей…

Бортовой компьютер уже рассчитал траекторию снижения вражеских десантных подразделений. Сейчас он ринется им вслед, чтобы…

…Звено космических истребителей класса «Фантом» появилось внезапно, вынырнув из–за черной громады обстрелянного крейсера.

У Игоря не осталось даже секунды на то, чтобы среагировать. Головной космический истребитель уже пикировал на него, и нити пульсирующих снарядных трасс ударили в штурмовик, грозя попросту разрезать его на две части…

Остальное произошло в доли секунд…

Он ощутил хлесткий удар, и конвульсии ломающейся брони пробежали по телу волной крупной дрожи. На миг разум Игоря помутился, он понял, что погиб, его выследили наконец и ждали, ждали… Но если собственная смерть ходила по пятам и не казалась такой уж жуткой, то сверкнувшая молнией мысль о «Беркуте» и беззащитности Дабога не дали его пальцам сорваться с сенсорной клавиатуры пульта.

В предсмертной горячке боя Игорь сделал то, на что бы никогда не решился, будь у него хоть пара секунд на размышление…

Он машинально вскинул руку и, выбив предохранительный кожух, единым движением дернул утопленный в специальную нишу рычаг запуска гипердрайва…

Это было самоубийством, но душу Рокотова наполнил восторг, когда он увидел, как затопившая экраны нестерпимая вспышка гиперпространственного перехода поглотила не только его штурмовик, но и потянула за собой огромный вражеский крейсер, неумолимо засасывая его в открывшуюся на орбитах Дабога ослепительно–черную воронку аномалии космоса…

Туда, откуда, как казалось Игорю, уже нет никакого возврата.

Рокотов ошибся.

…Очнувшись от беспамятства спустя неопределенный отрезок времени, он понял, что падает в атмосферу совершенно незнакомой планеты, находясь в обычной, трехмерной метрике пространства.