Мертвый шар - Антон Чиж

– Приятно иметь дело с умным человеком, который умеет простачком прикинуться. В нашем деле это важное качество, господин…

– Ванзаров…

– Очень приятно. Наверное, уже поняли, что…

– Я понял, господин Обух, кто вы. Рад знакомству.

– Извините за «кадета». Михаил Самсоныч не предупредил, с кем придется иметь дело…

Кажется, и Семенов этого не знал. Во всяком случае, посматривал на Ванзарова с тихим восторгом, если не безмерным обожанием. Редко кому на памяти старшего городового удавалось вот так с ходу завоевать Сеньку Обуха. Это немало значило.

– Вы сказали, что рады знакомству, – продолжил Обух. – Поверьте, я рад не меньше. Нам с вами наверняка придется иметь, так сказать, общие интересы. Предпочитаю о таких личностях, как вы, узнавать заранее. Мы, умные люди, всегда можем договориться. Тем более трудимся на одном поле.

– Возможно, – уклончиво ответил Родион. К чему относилась эта дипломатия, Семенов не понял. Но просто готов был идти за юношей куда угодно.

– Господин Семенов изложил ваше затруднение. Я готов вам помочь. В качестве небольшого дружеского презента…

Родион лишь обозначил вежливый поклон. Но ничего не сказал.

– Вас интересует Марфуша, – будто уточнил Обух. – Мы узнали все, что могли.

История, изложенная старшиной воров Казанской части, оказалась на удивление краткой. Появилась Марфуша лет тридцать назад, уже взрослой девицей. В отличие от уличных профессионалов была блаженной на самом деле. На все расспросы только улыбалась и, кажется, не понимала, что происходит вокруг. Все время пела странные песенки. Нищие приняли ее хорошо. Убогую никто не обижал, а она ничего не просила. Могла целый день просидеть в уголке. Ела и пила, как птичка, ей хватало куска хлеба и глотка воды. Когда садилась на улице, прохожие подавали столько, что и трем калекам не собрать. Вскоре стали замечать, что Марфуша приносит счастье. Если подержать за руку, а она при этом песенку споет – будет удача. Ее стали уважать еще больше. Чтобы ударить или ограбить – не могло быть и речи. Она всем была как родная. Но все же тайна ее появления вызывала интерес. Одни говорили, что бывшая монашка, которую выгнали из монастыря. Другие – внебрачная дочь какого-то князя, который избавился от нежелательного ребенка. Кое-кто, с богатой фантазией, уверял, что Марфуша на самом деле – ангел, заблудившийся в человеческом теле. Но все это байки. В воровском обществе Марфуше жилось спокойно. Однако года три назад она пропала. Куда – никто не знал. Вначале думали, что убили, но потом коллеги из Петербургской части сообщили, что видели ее. Она якобы прижилась при каком-то богатом доме. В воровском мире решили, что если она так захотела, то мешать ей не следует. И Марфушу оставили в покое. Хотя до сих пор поминают добром.

– Думаю, до того как появиться у нас, Марфуша была шкицой, – закончил Обух и добавил: – Или кошкой.

– Почему решили, что она была малолетней проституткой или проституткой, брошенной любовником?

– Был слух…

Вор схитрил. Но юный чиновник полиции не стал давить. Для первого знакомства достаточно. Действительно, еще работать и работать вместе, то есть совместно, ну, на одном поле. На всякий случай заняв руку шляпой и спрятав ее за спину, Ванзаров встал.

– Благодарю, вы очень помогли.

– С Марфушей что-то случилось? – Обух, кажется, насторожился. – Только намекните, так мы сами найдем обидчика. Уж поверьте. Вам и трудиться не придется.

– Нет, все в порядке, просто нужны сведения. Лучше бы нашли других обидчиков. А то уж совсем безобразие…

– В чем дело? – Старшина воров насторожился не хуже полицеймейстера, когда дело касалось порядка на вверенной территории.

– Приехал господин Москвин, чудный доктор, лечит бесплатно и нищих, и рабочих, и воров. Так какой-то ловкий банщик у него канарейку и кожу со всей сарой зажилил. Человеку жить не на что в столице. Совсем яман.

Семенов пребывал в глубочайшем изумлении, открывая в юноше с каждой минутой все новые таланты. Но Обух был серьезен:

– На Царскосельском вокзале?

– Николаевском. Будь вором, раз призвание, но совесть имей. Или хоть милосердие…

– Хоть не наш вокзал, ладно, разберемся. В таком случае позвольте вопрос, господин Ванзаров. Благодарю. Откуда знаете байковый язык?

– В Департаменте полиции специально преподавали. Два семестра, – ответил Родион и покинул тихий подвал, так близко соседствующий с Министерством внутренних дел.

Ну, не мог же будущий великий сыщ… тьфу ты, да что же такое – знаменитый… да нет же, просто толковый чиновник полиции признаться, что по совету Лебедева вызубрил пособие с грифом «Для служебного пользования» под кратким, но емким названием – «Воровской язык».

Гадость, портит родную речь, конечно, а как пригодилось.

Зелень Крестовского острова готовилась к осени. Кусты, уставшие от ягод и солнцепека, шелестели, продуваемые ветерком. Было тихо и пусто. Оставив пролетку, Родион с Семеновым дошли до особняка пешком, обогнули дом и теперь оказались на подъездной дороге. Ванзаров оглянулся в поисках Курочкина, но растительность скрывала того надежно. Зато городовой возвышался скалой. Сменив ненавистное пальто на родимый форменный кафтан, а гадкий котелок на фуражку с околышем, Семенов возродился к жизни. Словно шашка на перевязи и пуговицы с гербом стали частью его самого, а без них он был неполным. Действительно, грудь старшего городового вздымалась, взгляд обрел должную отвагу. Не полицейский – орел. Разве не летает.

Орел, однако, испуганно охнул, ухнул, ахнул и с удивлением спросил:

– Афанька, ты откуда взялся?

Курочкин явился ниоткуда, словно вырос из-под земли, и явно наслаждался произведенным впечатлением. Родион, конечно, не испугался, у полицейских со стальным сердцем это не принято, но, поздоровавшись, спросил:

– Как вам это удается, Афанасий Филимонович?

– Использую методику слепой зоны, – с важным видом ответил Афанасий. – Позволяет подойти к объекту наблюдения на короткое расстояние.

Невольно подумав, что с его габаритами никакое слепое поле не спрячет, Родион спросил отчет. Оказалось, скучнее задания у талантливого филера еще не было. Даже блокнот филерского наблюдения не потребовался. В особняке буквально ничего не происходило. Объект наблюдения под рабочей кличкой Барин уехал около десяти и вернулся как угорелый в половине первого. Объект наблюдения Карга вышла из дому в три, но пока не вернулась. В окна эркера была видна объект наблюдения Барыня. Также по двору проходила объект наблюдения Кухарка. Господин лакей в зону видимости, очевидно, не попал. Судя по всему, Курочкин умаялся больше всего от безделья. А потому отпросился на обед. Ванзаров не только отпустил, но и сказал, что пост переносится на Вознесенский проспект, к меблированным комнатам Макарьева. Повеселевший Курочкин пропал из виду, наверное, шагнул в слепую зону.