Ты мне не нужна - Анна Криницинская

– Бесполезно. Она сбежала с больницы.

* * *

У Олеси началась самая беззаботная жизнь за последние месяцы. Смешно сказать, но именно в больнице она, наконец, почувствовала себя спокойно, уверенно и защищено. Призрачная иллюзия благополучия растянулась почти на двенадцать дней, когда у нее были положенные пациенту кровать, тумба, обеды по расписанию, и в меру заботливые медсестры. За это время Олеся успела прийти в себя, отдохнуть и подумать о ближайшем будущем. План был не ого-го какой, но что делать после выписки она приблизительно знала. Отложенные деньги, включая небольшую сумму, перечисленную Надеждой Сергеевной, были отложены на главные нужды будущего – жилье и еду. Леся рассчитывала оплатить два месяца съема комнаты, а небольшие остатки бережно тратить на питание. Стоило подумать и о новой работе, причем сразу же после выписки, не дожидаясь, пока кошелек опустеет до состояния пыльной коробки с паутиной.

О чем Леся вообще старалась не думать, так это об Артеме и его отношении к ней. Сколько бы девушка не анализировала их совместное проживание, вывод напрашивался один – не стоило и начинать. Как Олеся ни старалась понравиться Артему – лучше не становилось. Наоборот, по итогу вышло, что она ему надоела до оскомины на зубах, а сама Леся потеряла гордость и обзавелась парой ужасных воспоминаний. Ни тех, когда он говорил ей гадости, нет, а тех, когда он жадно предавал ее с другой женщиной.

Но как бы больно не было Лесе, она решила, что больше глупой дурочкой не будет. Свое падение она стала считать посылом свыше, стимулом перевернуть страницу жизни, начать все заново и попытаться быть сильной хотя бы ради ребенка. Неизвестность «завтрашнего» дня пугала до жути, впереди был трудный путь, но Леся старалась быть оптимистичной. Она не первая мать одиночка, и не последняя. А дела сердечные... что ж Олеся никому не расскажет как замирает ее сердце при воспоминании об Артеме, глубоко запрет всё, что чувствует, иначе в очередной день не сможет встать с постели и жить дальше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вот о Владе девушка думала с благодарностью, хотя и испытывала неловкое чувство вины по отношению к нему. Замечательный мужчина, добрый, не жадный, открытый, но слишком заботливый, и однажды, возможно, забота переросла бы во влюбленность. Только Олеся знала, что ответит на это предательством, ведь она никогда не почувствует к нему и доли того, что чувствует к Артему. А если и ответит на ухаживания то исключительно из чувства благодарности... Хотя не стоит об этом и думать, слишком мизерный процент того, что заботливый Влад воспримет ее как женщину, она ему не ровня, пусть и со стороны все кажется возможным.

Леся отдыхала. От всего. Днем, наетая до сыта, дремала на кровати под яркими, почти весенними лучами солнца, пекшими сквозь двойные деревянные окна, ночью крутилась с боку на бок пытаясь найти удобное положение, с утра и вечером цедила чай с соседками, в общем без занятия не оставалась. А однажды почувствовала удар, изнутри, и не сразу поняла что случилось. Вскочила с кровати и застыла с круглыми глазами посреди комнаты. Женщины перепугались, а как узнали причину, довольно заулыбались – малыш дал о себе знать. Леся потом два дня проходила с рукой на животе, ждала толчка, но малютка снова притихла.

Так беззаботно пролетели дни и слова доктора о запланированной на завра выписке Олеся восприняла даже с грустью. Но этот день все равно должен был настать, а значит пришло время идти дальше.

Леся подготовилась. Сразу нашла несколько вариантов жилья в аренду, и получив после обеда выписку, поехала по самому, как ей казалось, перспективному из адресов. Комната на двух студенток в приличном районе, цена отличная, и проживание с бодрой бабушкой, как показалось по телефону, не скрягой.

Леся позвонила в звонок у обитой черным дерматином двери полная энтузиазма, но, конечно, немного волновалась перед первой встречей. Возле входа завозились, кто-то посмотрел в глазок, потом щелкнул два раза замком и дверь распахнулась. На пороге застыла улыбающаяся дородная беловолосая бабушка в переднике.

– Олеся? – спросила она шустро. Девушка кивнула и бабушка тут же поманила ее за собой. – Идем, заходи, дорогая. Я Лидия Степановна, будем знакомы.

Олеся вошла и сразу почувствовала, как с кухни тянет свежеприготовленным борщом и чем-то жаренным. Девушка любила, когда в доме пахло вкусной едой, и считала, что в таких жилищах обитает светлая и чистая энергия.

– Ты раздевайся, сапоги сюда ставь, а куртку сюда вешай, и пойдем комнату посмотрим, – командовала бабушка, показывая Олесе где и что должно лежать.

– Да я и так вижу, что у вас хорошо, – приветливо улыбнулась девушка, снимая с шеи шарф. – У вас очень уютно.

Леся расстегивала пуховик и любовалась коридором, нешироким, но чистым и светлым, увешанным какими-то приятными мелочами, в виде картин, тарелок и старых портретов.

Леся скинула куртку без задних мыслей, но Лидия Степановна увидев живот девушки поменялась в лице.

– Олесенька, ты же сказала, что студентка, – удивилась она. – Ты не говорила, что на сносях.

– Я вас и не обманула, – тут же потупилась Олеся. – И да, у меня будет ребенок...

– Золотко, но тогда я не могу сдать тебе комнату. Я слишком старая женщина, чтобы слушать детский плачь по ночам, у меня ведь давление! Да и Венера не сможет к лекциям готовиться.

– Простите, Лидия Степановна. Я как-то не подумала, что нужно вас предупредить, ведь я все равно не собиралась оставаться у вас после рождения малышки. Я думала потом снять отдельную квартиру.

– Значит, ты ко мне еще и ненадолго? Ой, ой, ой, Олеся. Нехорошо так. Мне ведь потом снова студента ищи, а объявление денег стоит. Ой, молодежь, – бабушка недовольно всплеснула руками, но увидев понурую Олесю, смягчилась. – А больше пожить тебе не у кого? Может родители или жаних?

– Нет, в городе я одна...

– Ой, беда... Ну что с тобой делать-то?... Эх, – тяжело вздохнула хозяйка, – оставайся, что же, выгонять тебя на холод теперь?... Идем, с Венерой познакомлю, соседкой твоей новой.

Олеся облегченно выдохнула. Кажется, пронесло.

Комната оказалась просторной. Большой платяной шкаф в углу при входе, две кровати по сторонам с темно-вишневыми коврами на стенах, и небольшой стол у окна, за которым что-то конспектировала худощавая рыжеволосая девушка в очках. Незнакомка, на вид чуть