Крисп Видесский - Гарри Тертлдав

Ему редко приводилось видеть Скепарна ошарашенным, но сейчас чародей сморгнул и даже отступил на полшага.

— Мне, ваше величество, они видятся алыми, — осторожно ответил он.

— Мне тоже, — подтвердил Петроний. Но прежде чем он выговорил эти два слова, солдаты загомонили, утверждая, что сапоги черные.

— Молчать! — взревел император и обратился к Скепарну: По-моему, Крисп зачаровал их, этот вонючий сын гадюки!..

— А-а… — Скепарн наклонился вперед, точно башня после землетрясения. — Да, это был бы хитрый ход, не так ли? — Руки его уже сплетались в немыслимых пассах; пальцы колдуна только что не завязывались узлом.

— Сапоги покраснели, ваше величество! — воскликнули внезапно солдаты.

— Вот видите! — торжествующе рявкнул Петроний.

— Изящнейшее заклятье, и весьма хитроумное, — сообщил Скепарн с видом знатока. — Оно не только не имело влияния на вас, но было незримо также и для тех, кто мог окинуть ваши одежды волшебным зрением, возможно, затрудняя тем обнаружение и позволяя заклятью произвести как можно больше сумятицы.

— Очень мило, мать его! — огрызнулся Петроний и, повысив голос, обратился к солдатам:

— Видите, мои герои — в этом нет знамения! Это лишь работа проклятого Криспа, пытающегося запутать вас, заставить шарахаться от каждой тени. Всего лишь базарный трюк, и бояться его не стоит.

Он подождал, ожидая радостных криков. Криков не последовало, но Петроний упрямо продолжил объезжать лагерь, точно слышал их со всех сторон: махал солдатам рукой, поднимал коня на дыбы и гарцевал.

— Откуда нам знать — а не были ли те сапоги черными, пока колдун их не зачаровал? — спросил один солдат другого, когда Петроний проезжал мимо. Император не остановился, но по лицо у него было такое, будто он только что получил копьем в живот.

* * *

Трокунд пошатнулся, но удержался на ногах.

— Они сломили чары, — выдохнул он. — Ради бога благого, дайте мне вина. — По лицу чародея стекал липкий пот.

Крисп самолично налил ему полный кубок.

— И каков результат?

— Понятия не имею, — ответил Трокунд, осушив кубок одним глотком. — Вы же знаете, ваше величество, — если солдаты полностью верны Петронию, то не обратят внимания, а если колеблются, то им каждая мелочь дурным знаком примерещится.

— О да. — Крисп все больше убеждался, что искусство правления тоже относится к области магии, только не той, что изучают чародеи. То, что подданные думают о своем правителе, оказывается подчас важнее, чем то, каков он на самом деле.

— Попробовать еще раз после обеда, ваше величество, или завтра утром? — спросил Трокунд.

Подумав, Крисп покачал головой.

— Так мы только убедим противника в том, что это наше чародейство. А если чудо случается один раз, ни в чем нельзя быть уверенным.

— Как пожелаете, — ответил Трокунд. — А что теперь?

— Пусть Петроний поварится пару дней в собственном соку, — ответил Крисп. — А когда я нанесу удар, пусть побережется. Здешние крестьяне уже сообщили мне обо всех перевалах, а у Петрония не хватит солдат перекрыть их все. Если он не двинется с места, я могу оставить здесь достаточно солдат, чтобы перекрыть ему выход на равнину, а сам ударю по нему сзади остальными силами.

— А если он отступит?

— Если он побежит сейчас, после двух поражений, он мой, — ответил Крисп. — Останется только поймать его.

Покуда Петроний варился в собственном соку, Крисп несколько дней изучал донесения, непрерывной струйкой шедшие из столицы. Он одобрил торговый договор с Хатришем, внес в закон о наследовании несколько изменений, прежде чем приложить к нему свою печать, отменил один смертный приговор, где улики показались ему шаткими, и оставил в силе второй.

Он написал Мавру письмо о второй своей победе и прочел многословные отчеты побратима о последних событиях в городе Видессе. Сколько он мог судить по этим донесениям и коротким запискам Дары, Фостий рос здоровым, хоть и некрупным. Криспа это радовало и успокаивало: никогда нельзя сказать заранее, сколько проживет младенец.

Кроме того, Мавр слал донесения и о ходе войны с Арвашем Черным Плащом. Их Крисп перечитывал по несколько раз. Упреждающий удар Агапета захлебнулся, но генерал все еще стоял на вражеской земле. Крисп надеялся, что крестьяне на северной границе смогут спокойно собрать урожай.

Приходили из города и другие свитки. Запечатанные синим воском Крисп открывал с ужасом, потому что каждый раз ему приходилось читать, как Пирр сместил очередного священника или настоятеля за провинности все более мелкие. Изгнать проповедника из храма лишь за коротко постриженную бороду… Крисп решил, что это уж слишком. Он написал патриарху несколько писем, в которых все более откровенно призывал его к умеренности. Но слово «умеренность», казалось, было незнакомо бывшему настоятелю.

Криспа засыпали письма от священников изгнанных, священников, опасающихся изгнания, и знатных жителей нескольких городов, ищущих защиты для своих иерархов.

Криспу все больше и больше жалел, что не мог оставить вселенским патриархом Гнатия. Он никогда бы не подумал, что так разочаруется в одном из самых верных своих сторонников. Но все же Пирр ревностно поддерживал Криспа. Подумав, император решил оставить патриарха-фанатика на посту, пока не разделается с мятежом Петрония.

Он послал полк Саркиса перекрыть перевал, которым бежал самозваный император, а остальную армию повел на северо-запад, другим проходом, чтобы выйти противнику в тыл. Они едва начали подниматься на второй перевал, как примчался на загнанном, роняющем пену коне гонец от Саркиса. Посланник дышал так тяжело, словно пробежал всю дорогу сам.

— Возрадуйтесь, ваше величество! — крикнул он. — Возрадуйтесь, мы победили!

— Победили? — Крисп уставился на него. — Ты хочешь сказать, что Саркис одолел перевал? — Такой удачи он и ожидать не мог.

Петроний славился умением находить оборонительные позиции.

Горстка упорных бойцов могла много дней удерживать перевал, если по ней не ударить с тыла.

Но гонец сказал иное.

— Господин Саркис просил передать, что мятежники, похоже, легли брюхом кверху. Одни бежали, другие сдаются в плен. Сражения не будет.

— Боже благой, — прошептал Крисп, раздумывая, насколько помогло в этом чародейство и помогло ли вообще. «Надо будет расспросить пленников», — напомнил он себе, прежде чем более срочные дела изгнали эту мысль. — Что стало с Петронием? Он сдался?

— Нет, ваше величество. Ни следа — ни его, ни Гнатия. Господин Саркис просит вас поторопиться, чтобы окружить как можно больше дезертиров.

— Хорошо. — Крисп повернулся к Твари, капитану халогаев-телохранителей. — Сядете ли вы на вьючных лошадей, отважный господин, чтобы мы двигались быстрее?