Костюм надувной женщины - Марина Васильева

Он с тревогой посмотрел на клетку и облегченно вздохнул. Тихий лежал на месте, в таком же положении, в каком и был прежде. Зато Филин лежал на животе на лавке. Кенар подошел к нему и тронул за плечо.

— Заснул что ли? — спросил он.

Филин не ответил.

— Ну ладно, спи. А я посторожу.

И он вернулся к кушетке. Рядом с кушеткой находился небольшой непокрытый стол. На столе были разложены остатки еды. Половинка колбасы, четвертинка хлеба, опустошенная на три четверти бутылка водки, открытая банка консервов и три головки чеснока.

— Блин! Филин! Чего меня жрать не позвал? Скотина. Сам нажрался. В одиночку, как алкаш. Тьфу! Братанам скажу, не поверят.

Больше Филин Кенара не интересовал. Он накинулся на еду и выпивку. Подкрепился, допил водку и еще раз подошел к Филину. Ткнул его рукой.

— Не встанешь? — Филин не двинулся с места. — Ну ладно. Спи.

Целых два часа Кенар промаялся, ожидая, когда проснется напарник. Но тот не подавал признаков жизни. Также, как и узник. Еще через час, утомленный тишиной и безмолвием Кенар заподозрил неладное.

— Филин! — позвал он. — Вставай, чудила. Сколько можно спать? Вдруг шеф завалит, а ты храпишь, как сурок? Чего молчишь? Филин!

Последнее слово он уже выкрикнул изо всей силы и подбежал к лежащему, перевернул его. Мертвые глаза уставились на Кенара. Тот разом вспотел от ужаса. Резко обернулся и увидел Тихого. Тот стоял совсем рядом и спокойно, с какой-то даже грустью смотрел на Кенара. Кенар с тоской посмотрел на открытую клетку, затем на автомат, который он оставил на столе.

— Ты меня убьешь? — спросил он.

Тихий покачал головой и кивнул на клетку.

— Туда? — спросил Кенар. — Иду.

Не веря своему счастью он вошел в клетку и сел на кровать. Тихий приковал его наручниками к решетке, затем вышел, запер дверцу клетки и выбросил ключ в темный угол. Сел за стол и взял в руки автомат, застыл словно статуя, правда перед этим приказал:

— А теперь ложись и спи.

Кенар выполнил приказ. Затем потянулись тяжелые часы ожидания. За окошком стало темно. Наступила ночь. Где-то в два часа ночи статуя ожила. Тихий встал с места. Кенар посмотрел на него. Тихий прижал палец к губам, после чего провел пальцем по горлу. Кенар понял, что под угрозой смерти ему приказано молчать. И страх сковал ему губы.

Тихий бесшумно выскользнул за дверь.

В отличии от обеда, ужинал Багажник не один. Вся его бандитская братия, кроме тех, кто нес охрану, расположилась за длинным столом, во главе которого, восседал он сам, в черном смокинге с бабочкой. Когда Марина и Вера, в роскошных вечерних туалетах, одна в желтом длинном платье с декольте, другая в серебристом, вошли в столовую, братва поприветствовала их радостными криками, в которых слышались как похвала и искренне восхищение, так и ругательства с проклятиями.

— Такое чувство, что мы попали в замок феодала, — прошептала Марина Вере. — Даже собаки бегают.

Действительно два здоровенных мраморных дога бегали вдоль стульев и выпрашивали у пирующих лакомые куски.

— А по-моему это просто сборище придурков, — со злостью сказала Вера. — Мне бы сейчас в руки пулемет, я бы всех зараз уложила на месте.

Девушек провели на самое почетное место к Багажнику. Они сели по разные стороны от него, поправили одежду и мило улыбнулись.

— Вот, — радостно сообщил Багажник, с шумом открывая бутылку шампанского, — этот обед я даю в вашу честь.

— Как это мило с твоей стороны, — ответила Марина и подставила ему высокий хрустальный бокал.

Багажник наполнил бокал Марины, повернулся к Вере и воззрился на нее восторженным взглядом:

— Вера, честное слово, вы королева этого вечера. Первый мой тост я хочу произнести за вас.

Тут же выражение его лица сменилось с сентиментального на жесткое и холодное, он резко поднял руку. Шум, который творился вокруг тут же прекратился. Даже доги сели на пол и вытянули морды вперед. Багажник встал и начал речь:

— Я хочу от лица всей нашей калининской братвы поприветствовать на этом вечере дочерей всеми нами уважаемого Лаврентия Павловича Веру и Марину Беркутовых, в честь которых, собственно говоря, и устроен этот вечер. И хотя эти прекрасные дамы оказались здесь, не совсем по своей воли, я бы даже сказал, все вышло совсем иначе, все равно пусть о пребывании здесь у них останутся самые приятные воспоминания. Итак, за ваше здоровье, дорогие Вера и Марина! Ура!

Братва разразилась радостными криками. Спиртные напитки и вина полились в луженные бандитские глотки. Марина и Вера стояли и мило улыбались в ответ всем этим рожам, на большинстве из которых в отношении к ним было видно только одно хорошо угадываемое желание.

Очень заметно было, что о сервировке и обслуживании стола Багажник не позаботился. Не было ни официантов, ни поваров, как это обычно бывает на подобных банкетах. Братки обошлись своими силами, поэтому стол был завален готовыми продуктами, блюдами и закусками, привезенными из ближайшего супермаркета. Однако все было дорогое, свежее и великолепного качества. Правда салаты были в пластиковых мисках, копченые куры в фольге, консервы в банках. Но никто в обиде не был. Мужички в банде Багажника были самые неприхотливые и весело уничтожали провизию, которой было здесь на несколько тысяч.

— Прошу прощения, что сегодня нет изысканности, музыкантов и обслуживающего персонала, — виновато стал оправдываться перед женщинами Багажник. — Так сказать, военная обстановка, полевые условия.

— Все путем, Ручкин! — весело отозвалась Марина. — Мне так даже нравится. Очень романтично.

— Правда? — обрадовался Петр и повернулся к Вере. — Ты тоже так считаешь?

Вера вовсе так не считала, но посмотрела на полные ожидания глаза Багажника и кивнула:

— Да, я полностью солидарна с Мариной. Очень романтично. Разве только свечей не хватает для полного кайфа.

— Это великолепная идея! — воскликнул Багажник и щелкнул пальцем. К нему тут же подбежал Орех, и Багажник что-то прошептал ему в ухо. Тот пару раз кивнул, после чего исчез, затем через пару минут появился с целой охапкой длиннющих свечей. Ребята похожие на кабачков, которые в общем пиру участия не принимали, а словно статуи, все это время стояли один за спиной у Веры, другой за Мариной, оставили свои посты и стали помогать Ореху расставлять и зажигать свечи.

— Выключить свет! — приказал Багажник.

Хотя свет в зале и так не горел, потому что часы показывали только семь часов, и было достаточно светло, кто-то закрыл жалюзи, и все погрузилось во мрак, освещаемый пламенем пяти десятков свечей. Нельзя сказать, чтобы после этого в помещении стало более уютно и романтично. Скорее наоборот, банда разношерстных пьющих и закусывающих мужичков, в темноте и на фоне свечей, стала выглядеть еще более диковато и зловеще, нежели прежне. К тому же все они галдели, ругались, чавкали и рыгали. Некоторые даже сморкались.