Судьи и заговорщики: Из истории политических процессов на Западе - Ефим Борисович Черняк

заговорщиков. Ли был предан теми, с кем он поделился своими намерениями, схвачен и спустя трое суток приговорен к смерти. Незадолго до начала суда над Эссексом священники повсеместно в соответствии с полученной инструкцией читали проповеди, осуждавшие мятеж, проводя при этом параллель с заговором против Ричарда II[163].

Правительство решило провести процесс Эссекса с особой торжественностью, как триумф правосудия[164]. В отличие от многих других политических процессов, когда власти стремились убедить население в виновности подсудимых, здесь в таком доказательстве не было нужды.

Утверждение Саутгемптона, которого судили вместе с Эссексом, что они не собирались причинять вреда королеве, послужило генеральному прокурору Эдварду Коку удобным поводом для риторического вопроса: «Долго ли оставался в живых король Ричард II после того, как его захватили врасплох таким же образом?»

После вынесения обычного приговора — «квалифицированная» казнь — Эссекс был отведен обратно в Тауэр. Там долго не изменявшая ему выдержка покинула его. Пуританский исповедник, воспользовавшись его страхом перед адом, усилил в нем покаянное настроение. Эссекс объявил о намерении сделать полное признание перед членами Тайного совета. Он обвинял всех: своих приближенных, Маунтжоя, даже сестру, в том, что они подстрекали его и превратили в самого гнусного и неблагодарного изменника. Эссекса избавили от «квалифицированной» казни и разрешили ему сложить голову на лужайке в Тауэре, а не на лобном месте среди шумной городской толпы. На эшафоте Эссекс снова Повторял, что не собирался причинять вреда королеве. Палач отрубил ему голову «тремя ударами, уже первый из которых оказался смертельным, совершенно лишив сознания и движения», сообщалось в докладе Сесилю. Были казнены и шестеро приближенных Эссекса, включая сэра Джелли Меррика.

Саутгемптон держался мужественно и не последовал совету Эссекса полностью признаться и раскаяться. Его процесс, как и процесс Эссекса, мог считаться по тем временам проводившимся без нарушения законности. Это связано прежде всего с тем, что у правительства имелось достаточно доказательств виновности подсудимого и не было нужды прибегать к явным подтасовкам фактов. Саутгемптону был вынесен смертный приговор, который королева по предложению Сесиля заменила пожизненным заключением в Тауэре. В глазах закона осужденный считался мертвым, документы упоминают о нем как о «покойном графе»[165]. Саутгемптон оставался в Тауэре до воцарения Якова, другие знатные заговорщики были выпущены из тюрьмы после уплаты огромных разорительных штрафов.

Последние годы правления старой королевы ознаменовались назреванием новых конфликтов. Впервые парламент выразил протест против монополии на торговлю различными товарами, которую получали королевские приближенные. Это был первый, никем не осознанный признак предстоявшей, но еще далекой революционной бури. Елизавета, умный политик, предпочла не обострять положения и уступила.

Труппа Шекспира имела давние связи с Эссексом, начиная с того времени, когда ей покровительствовал его отец граф Лейстер[166]. Возвышение Эссекса совпало с расцветом шекспировского гения. С падением Эссекса начинается период, в который были созданы самые мрачные пьесы великого драматурга. Исследователи выдвинули немало различных объяснений этого бросающегося в глаза совпадения. Ни одно из них не является вполне доказательным. Столь же спорны попытки найти отражение характера и судьбы Эссекса в образах Гамлета и Отелло, в трагедиях «Юлий Цезарь» и «Король Лир».

В 1603 г. Елизавету сменил на троне сын Марии Стюарт Яков I, бывший до этого королем Шотландии. Роберт Сесил, считавший его не без основания союзником Эссекса, после казни своего соперника стал поддерживать кандидатуру Якова и оказал ему всяческое содействие в занятии английского престола[167]. Громкие политические процессы стали характерной чертой и нового царствования.

Современники (видимо, не без причины) различали в цепи конспираций, организованных в первый год правления Якова I, два заговора: «главный», направленный на возведение на престол с помощью испанского золота родственницы Якова Арабеллы Стюарт, которую считали более благожелательной к католикам, и «побочный», ставивший целью захватить короля и принудить его действовать по указке некоего патера Уотсона и его сообщников. Разоблачение происков Уотсона привело к раскрытию «главного» заговора…

Участие в этих заговорах приписали Ралею. Благодаря стараниям своих недругов он, оказавшийся в полной немилости при дворе, несомненно, знал о существовании заговоров, хотя в них не участвовал и не пользовался доверием конспираторов. После ареста заговорщиков Роберт Сесил убедил одного из них, Кобхема (своего близкого родственника), в том, что именно Радей предал его, и побудил сделать признания, продиктованные коварным искусителем[168]. Но Кобхем неоднократно менял свои показания. В результате свидетельства Кобхема потеряли всякую ценность.

Отлично сознавая шаткость улик против Ралея, Тайный совет строго подошел к отбору судей, большинство которых были заклятыми врагами обвиняемого. Можно было положиться, конечно, также на проверенное бесстыдство Эдварда Кока, вдобавок, кажется, действительно уверовавшего в виновность подсудимого. Нельзя было усомниться и в усердии лорда главного судьи Джона Попема, который, по упорным слухам, начал свой жизненный путь разбойником на большой дороге, а потом, избрав юридическую карьеру, обогнал всех своих коллег по размеру полученных взяток.

Процесс начался в Винчестере 17 ноября 1603 г. Ралей, который в припадке отчаяния еще до суда пытался покончить жизнь самоубийством в Тауэре, теперь снова приобрел свое обьгчное самообладание[169]. Кок неистовствовал, угрожая подсудимому пытками, именовал его «гадюкой», «гнусным и отвратительным предателем», «исчадием преисподней», «чудовищем с английским лицом, но испанским сердцем» [170]. Запуганные присяжные сразу же вынесли вердикт «виновен». Полем произнес традиционную формулу присуждения к мучительной казни.

Явное изменение настроения публики в пользу подсудимого заставило трусливого Якова, не отменяя смертного приговора, обречь Ралея на долголетнее заключение в Тауэре[171]. Там он написал свою многотомную «Всемирную историю». Уже на эшафоте были помилованы Кобхем и еще два участника заговора. В 1616 г. Ралея освободили и послали в Гвиану разыскивать золотые Залежи. Экспедиция Ралея столкнулась с испанцами, ревниво охранявшими свою колониальную монополию в западном полушарии. А такое столкновение как раз категорически было запрещено Ралею, поскольку Яков в это время тяготел к союзу с Мадридом. После возвращения на родину Ралей был немедленно арестован по настоянию влиятельного испанского посла Гондомара. На этот раз его обвинили в пиратстве, хотя, как подтвердили последующие расследования, он действовал в тех областях Южной Америки, где не было испанских поселений.

22 октября 1618 г. Суд королевской скамьи подтвердил прежний приговор, вынесенный Ралею. Отрицая свою вину, Ралей заявил судьям, что он скоро будет там, где «не надо страшиться ни одного из королей на земле» [172]. Приглашая одного из друзей на собственную казнь, Ралей порекомендовал ему заранее запастись удобным местом, так как на площади будет очень многолюдно. «Что касается меня, — добавил осужденный, — то я себе место уже