Пока горит свеча - Грегори Ян

Вот он открыл входную дверь, вот прошел через прихожую мимо больших лестниц. Вот перед ним дверь. Дверь, которую в детстве нельзя было открывать без стука. Джон тихо открыл ее и зашел в кабинет отца. Сэмуэль сидел над какими-то бумагами. Его седые волосы поредели еще сильнее, лысина на затылке отражала свет от большой хрустальной люстры, висевшей над его столом.

– Отец, – Джон стоял напротив него.

– О, Джон, – он с удивлением посмотрел на сына. – Я не знал, что ты приехал. Ты один или с Моникой и Майклом?

– Я один. Я приехал поговорить, – его слова прозвучали грубо. Он сел в кресло напротив стола.

– Я тебя внимательно слушаю, – Сэм откинулся на спинку кресла.

– Майкл. Я виделся с ним, – Джон ждал реакции отца. Но тот даже не шевельнулся. Джон продолжил. – Он рассказал мне кое-что. Это правда?

Сэмуэль сидел неподвижно, словно что-то обдумывая, положив руки на стол. Он поправил свои очки и посмотрел на Джона.

– Джон, ты самое дорогое, что есть у меня.

– Скажи, ты его действительно упрятал за решетку?

– У меня был выбор – либо жизнь, счастье моего сына, либо, – он сделал паузу. – Да. Это правда. Но я это сделал только ради тебя.

Джон надеялся услышать другой ответ. Он верил до последнего, надеялся, что Майкл все выдумал, что его отец на такое не способен.

– Ты пытался убить его.

– Убить? Нет, что ты. Я его лишь хорошенько напугал. Чтобы он перестал искать тебя и Монику. Но, судя по всему, он ничего не понял. Джон, нельзя поступать так, как он. Его жизнь против твоей. Я сделал верный выбор.

– Если ты думаешь, что ты испортил только одну жизнь, ты ошибаешься! Майкл – это раз! Его мать, миссис Олис – это два! Его сын, он три года называет отцом человека, который этого не заслуживает, – это три. Моника, которая чуть не каждую ночь плачет, гадая, почему ее любимый зачал ребенка и куда-то пропал – это четыре. Ты испортил мою жизнь, в конце концов! Все, что было «счастьем», как ты это называешь, было построено полностью на лжи и жестокости. На обмане. Ты сломал жизнь Майкла! Ты разрушил все вокруг него! Он жил рядом с нами! Он был тебе как сын!

– У меня не было выхода. Джон, я много раз жалел об этом, но у меня не было выхода. Все это ради тебя. Моего единственного сына, – он опустил взгляд куда-то на стол.

– Теперь ты должен знать! У тебя нет сына! Мне не нужен такой отец – чудовище! Я не хочу ни видеть, ни слышать тебя! Я никогда не думал, что ты способен на такое!

В порыве гнева он схватил статуэтку со стола и с силой бросил ее в окно. Она пролетела в опасной близости от Сэмюэля, который даже не пошевелился. Джон вышел из комнаты и с грохотом захлопнул за собой дверь. Его отец по-прежнему сидел на своем рабочем месте. Миссис Смит спускалась по лестнице, когда увидела выходящего на улицу сына.

– Джон, это ты? Что случилось?

Она выбежала на улицу, но ее сын удалялся на большой скорости.

– Джон! – она кричала вслед, но машина все больше растворялась в ночной мгле.

Джон поехал в бар. Все стало слишком сложным для него.

Майкл смотрел в окно. Теплый апрельский дождь накрывал пыльные улочки Нью-Йорка. Три дня прошло с их встречи с Джоном. Руки и ребра болели до сих пор. Но сердце, оно терзало его больше чем когда-либо. Все это время он жил ради одного. Увидеть Монику. Теперь же он сомневался во всем. Ее испуганное лицо, то, как она накинулась на него с кулаками. То, как она защищала Джона. Все это заставляло задуматься, а нужен ли ей Майкл. Нужен ли ее сыну уголовник, который отсидел за торговлю наркотиками. Нужно ли ей менять молодого и успешного на такого, как Майкл. Каждый такой вопрос все больше загонял Майкла в депрессию.

Зазвонил телефон. Номер был незнаком Майклу. Когда он поднял трубку, узнал голос Джона. Он был немного пьян.

– Майкл, послушай меня. Я много думал о тебе, о Монике. Послушай меня внимательно. Ты был для нее солнцем, я же просто свеча, – он пытался подобрать нужные слова, – но никакая свеча не сможет затмить солнце. Ты пропал, и в ее жизни наступила тьма. Я же просто был рядом. Я пытался осветить ей дорогу. Теперь понимаю, что я всегда был лишь тусклым огоньком свечи. В ее жизни может снова светить яркое солнце. Майкл, я ей все рассказал, все то, что ты мне поведал, я не смог… я не могу скрывать от нее правду, хоть и безумно люблю ее. И потерял ее вновь. Теперь понимаю, что все это время я пытался быть похожим на тебя, делать так, как поступил бы ты. Ведь ты для нее был всем! Во мне она видела бледное отражение тебя. Да что отрицать – я был единственным, что осталось ей от тебя. И это истинная причина, почему мы были вместе. Мы думали, ты нас всех бросил, а теперь мне стыдно перед тобой, за себя, за моего отца.

Майкл молча слушал.

– Ты всегда оставался для меня братом, ты и сейчас мой брат. Теперь я потерял и отца, и Монику, но я надеюсь, у меня останется хотя бы брат. Я уверен, она поймет тебя. Уверен, что она по-прежнему любит и ждет! Все это время она помнила тебя.

– Джон. Брат. Спасибо тебе.

Больше подходящих слов Майкл найти не мог. Что еще сказать, он не знал. Сомнения относительно Моники не покидали его. Он не сразу понял, что кто-то стучит в дверь. «Если это опять сосед-поляк со своими дурацкими просьбами, то пусть куда подальше катится», подумал Майкл.

– Джон, спасибо тебе за эти слова. Я не уверен, что Моника захочет быть со мной. Не уверен, что ей будет лучше со мной. Я хочу побыть один. Мне надо все обдумать, – голова Майкла гудела.

– У тебя есть мой номер, я завтра буду в Нью-Йорке. Моника с Мики, они в отеле «Риц-Карлтон» у Центрального парка. Теперь ты знаешь, где можно их найти. Прости меня, Майкл. Я не хотел чтобы…

Очередной стук в дверь вновь оторвал Майкла от телефонного разговора. Пришлось встать и идти открывать ее.

За порогом стояла Моника. Майкл не верил своим глазам. Он так долго искал ее! И вот она в его объятиях! Вмиг перед ним пролетела вся его жизнь. Он почувствовал соленый запах моря в ее волосах, отчего мурашки побежали по всему телу, как будто они вновь оказались на том пирсе. Он ощутил холод зимнего ветра, который пронизывал его на поляне с розами. А слезинки на глазах Моники напомнили про капли дождя, что подали на ее щеки, когда они разговаривали на утесе… Слезы текли и у Майкла. Он не мог поверить, что после стольких лет ожиданий, после стольких лет страданий и мучений и в тот момент, когда он отказался от Моники, она появилась вновь в его жизни. Он не мог поверить, что теперь обнимает ее и ощущает ее тепло, ее запах. Чувства переполнили Майкла. На миг ему подумалось, что это очередной обманчивый сон. Каждая черточка милого лица Моники, ее глаза, губы, руки, поцелуи вырывали из памяти Майкла все самые счастливые моменты его жизни. Все самые яркие воспоминания, все то, чем он жил последние три года. Воспоминания, которые поддерживали его и не давали сдаться.

Сердце Моники разрывалось от избытка чувств. Она обнимала Майкла, наслаждалась тем, что может просто дотронуться до него. Какое это, оказывается, счастье – иметь возможность коснуться любимого человека! Долгие мучительные годы она была лишена этого и теперь трепетала от восторга… И возможно они бы вечность стояли и обнимали друг друга, если бы не детский лепет, раздавшийся у входа: