Особо дикая магия - Эллисон Сафт

– Хитрое? – с запинкой отзывается Уэс. – Нет!.. То есть что вы, мэм. Вот уж чего я никогда не затевал, так это хитростей.

– Он в самом деле ее ученик, – вмешивается Маргарет. – Она дала ему разрешение приехать пораньше. Его уроки начнутся сразу же после ее возвращения.

– Правда? Ты меня не обманываешь?

– Разумеется, нет.

Женщина переводит проницательный взгляд с одного на другого. Уэс твердо удерживает на лице улыбку. Женщину это не успокаивает, но она разводит руками.

– Ну, тогда ладно. А знаешь, что будет дальше, городской мальчик? Тебе предстоят жертвоприношения.

Видимо, он так на нее вытаращился, что она взрывается хохотом и хлопает ладонями по своему прилавку. На его поверхности вырезана базовая формула нигредо. Оранжевый свет камина вливается в бороздки цикла трансмутации.

– Ничего особо ценного. Капля крови или прядка волос.

Его удивляет сходство этой катаристской традиции со свадебным обрядом сумистов. По традиции священник проводит алхимический ритуал, как правило, на обручальных кольцах, символизирующий единение тел и душ. Это стремление, патологически присущее исключительно сумистам, – не расставаться с кольцом, заряженным сущностью молочных зубов или ногтей их супруга. Вечно они отрезают частицы самих себя, чтобы потешить Бога. Говорят, что под алтарем церкви неподалеку от его дома находится бережно сохраненный мизинчик ноги святой мученицы Цецилии.

Женщина выжидательно смотрит на него. Ему в самом деле не хочется думать о женитьбе на Маргарет Уэлти даже в переносном смысле, но он все же кивает. Удовлетворенная, она выкладывает на стол стеклянную миску, кусок мела и нож. Уэса немного мутит, когда он берется за нож. Мысль о расставании с волосами тревожит его сильнее, чем другой возможный вариант, – значит, остается кровь. Он прижимает лезвие к ладони, и толпа притихает. У Уэса в ушах гулко отдается стук сердца.

Вдруг кто-то кричит:

– Стой!

К ним через толпу с важным видом направляется Джейме Харрингтон. На его песчаных волосах кепка, рубашка под помочами кажется девственно-белой, ее рукава закатаны до локтей. Ненависть свивается змеей внутри у Уэса. Маргарет рядом с ним ощетинивается.

Его верный песик – Мэттис, если не подводит память, – нерешительно движется следом в нескольких шагах, вместе с молодой рыжеватой женщиной в шляпке с вороньим пером. Судя по окровавленной тряпке у нее на руке, точно такой же, как тряпка на руке Джейме, они партнеры по охоте. А у бедняги Мэттиса на виске выстрижена здоровенная проплешина, и Уэс убеждается, что его тщеславие было оправданным.

– Правила гласят, что запись должна быть завершена до полуночи, – Джейме стучит по своим наручным часам. – А сейчас пять минут первого.

– Какого черта он творит? – сквозь зубы бормочет Уэс.

– Лезет не в свое дело, – яд в голосе Маргарет удивляет его.

– Охота – древнейшая из наших традиций. Наше наследие истинных новоальбионцев, – продолжает Джейме. – Мы всегда следовали правилам, установленным первыми поселенцами. Мне известно, что я говорю от имени всех и каждого, заявляя: ничто не должно запятнать святость этого события.

Неопределенное молчание повисает над баром. Потом в толпе проносятся несколько согласных возгласов.

– Он что, серьезно? – шипит Уэс. – Даже если мы на пять минут опоздали, что с того?

– Время тут ни при чем.

Он с беспокойством косится на Маргарет. Она держит руки скрещенными на груди и смотрит в толпу, как загнанное в угол животное. Чего она не сказала ему? Так или иначе, если их принудят соблюдать правила, для них все кончено. Его семья окажется в безвыходном положении, а мечты его и Маргарет будут разбиты вдребезги.

Из дальнего угла бара кто-то кричит:

– Да не суйся ты куда не просят, Харрингтон.

Самодовольное лицо Джейме становится кислым. Женщина за прилавком демонстративно смотрит на свои часы. Уэс затаивает дыхание, увидев, как минутная стрелка останавливается точно напротив пятерки. Они обречены.

– Ну-у… – начинает женщина, – вопрос спорный. На моих часах ровно полночь.

– Но…

– Мой бар, мое время, – и она переводит взгляд на Уэса. – Может, начнем, мистер Уинтерс, пока не набежали другие критики?

Отблеск огня в камине скользит по лезвию ножа у него в руках. При самой мысли о жертве, принесенной Маргарет, он каменеет. Случалось ли ему когда-нибудь отдавать частицу самого себя, и если да, насколько большую? Но если она уже видела все его раны, усилится ли боль, если он прольет еще немного крови ради нее?

Они ведь, в сущности, уже обменялись всем, чем могли. Жертва за жертву, мечта за мечту. Их сделка – своего рода алхимия. Острым концом лезвия он вскрывает едва успевшую зажить рану на ладони. Несколько алых капель падают в стекло и разбиваются в нем.

Стараясь действовать как можно бережнее, он передает нож Маргарет. Без тени колебаний она вынимает заколку из волос, и те обрушиваются ей на плечи рекой сверкающего золота. У него пересыхает во рту, когда она приставляет нож к нежной коже у основания своего черепа и срезает прядь волос у самых корней. И роняет ее в миску. Прядь рассыпается, тонкая и светлая, как кукурузные рыльца, и становится красной от его крови.

Уэс гадает, к чему они оба придут – до чего дойдет он, – если алхимия проникнет достаточно глубоко. Может, тогда он поймет, из какого теста сделан и какой он в действительности человек. Однако во плоти нет ничего способного запятнать душу. Это не что иное, как тюрьма из кислорода и углерода.

Он пишет мелом руны реакции, затем кладет на них ладони, вливает энергию в их узор, и язык белого пламени взметается из миски, в считаные секунды обугливая ее содержимое до caput mortuum. Ее частицы рушатся, смешиваются, становятся единым целым, в воздухе распространяется серная вонь. Жаркое марево мерцает над головой женщины, окутывает ее, как покрывало.

– И наши последние участники – Маргарет Уэлти и Уэстон Уинтерс. Да начнется охота!

Бар взрывается шумом.

Такого трепета возбуждения Уэс еще никогда не испытывал. Джейме бросает в их сторону взгляд, полный беспримесного отвращения, и ускользает в толпу, сопровождаемый его свитой. Но обводя комнату глазами, Уэс то и дело натыкается на все то же выражение на чужих лицах.

Несмотря на отбрасываемые огнем тени, он заметил, что несколько горожан, людей, знакомых с Маргарет, смотрят на нее с горящей в глазах ненавистью. Мужчина, который продает устрицы на главной улице. Булочница, на прошлой неделе подарившая ему яблочный пирог за то, что он сделал ей комплимент, похвалив прическу. Один из барменов, который зазевался, наполняя пинтовую кружку, и ее содержимое льется через край.

Все эти взгляды Уэсу хорошо знакомы. Они пробуждают в нем некое мрачное стремление оберегать. Через неделю после смерти отца он сам чуть не погиб, ввязавшись в драку с шайкой мальчишек, преследовавших Коллин по пути домой из школы. Суставы у него до сих пор выскакивают из гнезд, если он слишком сильно сжимает пальцы. Жаль, что в то время он не владел алхимией.