Миллениум - Инна Тронина

— И что вам ответили в фирме «Аист»? Я что-то о ней слышал.

Тураев подивился такому повороту событий. Неужели Валерии прямо во вполне респектабельном заведении предложили продать ребёнка иностранцам?

— Сказали, что они занимаются несколько другим делом. А конкретно — подыскивают суррогатных матерей, действительно часто для иностранцев. Правда, и наши сограждане пользуются услугами квалифицированных медиков. Эмбрион получается или в пробирке, или с помощью инсеминации суррогатной матери спермой супруга из бездетной пары. А мне посоветовали или помириться с мужем, или оставить младенца в роддоме, официально от него отказавшись. Но сразу предупредили, что, раз я замужем и вполне обеспечена, оставить сына будет трудно. Я знала, что Феликс ни за что не позволит мне это сделать, и мука начнётся снова.

— И кто же подобрал вам пару из Англии? — не выдержал Тураев, наливая себе вторую чашечку кофе.

Ему очень хотелось курить, но Валерия, по крайней мере, сейчас, от этого воздерживалась.

— Я не спрашиваю их имён — просто расскажите, как удалось организовать усыновление.

— В «Аисте» на всякий случай попросили мой телефон. Я оставила номер общежития, но предупредила, чтобы в разговоре лишь назначили встречу. Пошёл последний месяц моей беременности; я сдавала летнюю сессию. Правда, пользовалась поблажками, послаблениями, потому что, в отличие от семьи мужа, преподы, заведующий кафедрой, даже декан и ректор избегали наносить мне моральные травмы. Все знали, какая утрата постигла меня совсем недавно. И вот однажды жарким вечером, когда строчки поплыли перед глазами, меня вызвали в коридор и попросили к телефону. Приятный женский голос сообщил, что со мной хотят встретиться по известному поводу. Чтобы никто ненароком не услышал, можно посидеть на лавочке во дворе. Например, на Ланском шоссе или в парке Гагарина. Ночи светлые, ходить по улицам не страшно. Если всё-таки боюсь, то меня подвезут на «восьмёрке» кофейного цвета, которая придёт к перекрёстку Первого Муринского и Студенческой улицы. Я попросила машину, быстро собралась, сказала девочкам, что еду в гости. Но они особенно и не интересовались — в общежитии не принято совать нос в чужие проблемы, если не просят. Хочу сказать только, что Алёна и Наташа не знают о том, что мой сын жив. Думаю, что умер при родах.

— Само собой, о таком не проболтаешься даже самым близким друзьям. — Артур достал носовой платок и вытер лицо. Ему казалось, что в холле очень жарко. Валерию же трясло в ознобе. — И как прошла встреча?

— Меня привели в сквер, к пруду. На скамейке сидела длинноногая блондинка, говорившая с акцентом. Звали её Петра.

— Она и предложила вам отказаться от ребёнка в пользу англичан?

— Сначала Петра предложила мне сесть на скамейку, устроиться поудобнее и постараться успокоиться. Как я заметила, парк находился под контролем плечистых ребят с короткими стрижками. Петра имела располагающую внешность. Притом она умела обращаться с несчастными женщинами, доведёнными судьбой до крайности. Я честно выложила Петре историю неудавшейся жизни, а она внимательно слушала, кивала головой и прикидывала, как со мной поступить. Когда я замолчала, Петра медовым голоском спросила, не помирюсь ли я завтра со своим мужем и не подведу ли доброжелателей. Я заявила, что примирение невозможно. Поклялась тем же, чем сегодня перед вами. Петра предложила вариант, который не подошёл по той причине, что Феликс не действовал со мной заодно. Будь муж заинтересован в выгодном обустройстве собственного чада, я могла родить и через структуры фирм, формально не имевших к «Аисту» никакого отношения; провести регистрацию сына как зачатого путём ЭКО — экстракорпорального оплодотворения. Тогда я назвалась бы суррогатной матерью и отказалась от ребёнка, как положено в таких случаях, и документ заверялся бы у нотариуса. Но тайком от законного мужа это никак не сделать. Свидетельство из центра ЭКО Петра обещала организовать очень быстро. Разумеется, мне предлагалась некая сумма, что было очень кстати.

— Сколько раз вы встречались с Петрой? — спросил Тураев равнодушно, даже устало.

Он сказал полковнику, что уедет ненадолго, но, похоже, сегодня вернуться на Петровку уже не получится. Но шеф должен его понять — ведь поехал Артур к жене Валерия Вандышева. Мало того — он выполнил невыполнимую задачу.

— Два раза. Потом мною занимались другие. Петра подробно выспросила мою родословную, поинтересовалась, здоров ли мой муж, нет ли опасных заболеваний у его родителей. О свекрови я ничего не рассказала, да к тому же онкология не входила в перечень недугов, запрещающих брать моего сына в дети. Свекрови за пятьдесят, а в таком возрасте с каждым может случиться. Кроме того, ожидается мальчик, у которого никогда не будет молочных желёз. Петру интересовали детский лейкоз и саркома. Я ответила, что ничего подобного с обеих сторон не было. Она обещала переговорить с руководством и встретиться со мной завтра на этом же месте. И на второе свидание явилась не одна, а я полненькой дамочкой бальзаковского возраста, которую звали Розалия. Она владела банком данных, в котором состоятельные иностранцы могли выбрать желанного младенца. Розалия работала исключительно с заграницей; свои люди были у неё во всех крупных городах России. Законным способом за рубежом быстро проблему не решить, сказала она, а наши чиновники поворачиваются ещё медленнее. Кроме того, Розалия не брала товар дефектный, то есть от неблагополучных матерей. А именно такие дети чаще всего и становятся отказными. Мною она заинтересовалась, поняв, что я из интеллигентной семьи, но из-за гибели родителей попала в пиковое положение. Я оказалась идеальной кандидатурой, и потому Розалия явилась на встречу лично. Одной состоятельной английской паре нужен новорожденный белый ребёнок мужского пола с не отягощённой наследственностью. Мой муж не должен быть ни негром, ни азиатом, ни полукровкой. Только белой расы! Я показала нашу свадебную фотографию — это попросила сделать Петра. Розалия пришла в восторг — Феликс оказался копией мужа, а я во многом напоминала жену из английской пары; только те были много старше. Они год прожили в Москве, глава семьи там работал. Мне не придётся выезжать за границу, как другим…

— «Кошёлкам»? — усмехнулся Тураев. — Вас называют так.

— Меня так не называли — по крайней мере, в глаза, — возразила Валерия. — И в «молдаванках» я тоже не числилась. Никогда, даже живя в Иркутске, я не являлась вещью, стоящей так дорого. Да, я понимала, что всё кончится в момент рождения сына, но спешила насладиться недолгим покоем. Вадик имел и еврейскую примесь, а таких детей найти ещё труднее. Розалия сбилась с ног, прежде чем смогла найти меня и обнадёжить англичан. Глава семьи требовал именного такого ребёнка — чтобы сделать его наследником очень солидного состояния. Он забраковал все предложенные кандидатуры, но, увидев на кассете меня и фотографию Феликса, согласился. Отстегнул фирме пятьдесят тысяч долларов, представляете? Разумеется, я получила десятую долю, то есть пять тысяч баксов плюс оплата родов в элитной клинике Москвы. Вы не обнаружили сведений обо мне потому, что я поступила под чужим именем. Но справку о том, что ребёнок умер, получила на своё. Сделали это по моей просьбе — для успокоения Рубецких. К тому же справка облегчала развод. Ребёнок, останься он у меня, минимум на три года связал бы нас с Феликсом. А так я сразу же получала и деньги, и свободу. А Вадик — блестящее будущее! Вы можете осудить меня за эгоизм, за излишнюю расчётливость, но если бы все матери ТАК избавлялись от своих детей!.. Но ведь не поймут, заклеймят позором, — вздохнула Лео.