Тайны и герои 1812 года - Арсений Александрович Замостьянов

class="p1">За подвиги во время изгнания Наполеона из России Платов получает графский титул с девизом «За верность, храбрость и неутомимые труды». Царский указ, по ходатайству Кутузова, был подписан 29 октября 1812-го.

Казаки Платова били неприятеля у Городни, Колоцкого монастыря, Гжатска, Царево-Займища, под Духовщиной и при переправе через р. Вопь. И вот — граф Платов, их сиятельство!

Он давно мечтал об этой почести и, по признанию Ермолова, не раз командующие подстёгивали шестидесятилетнего атамана к активным действиям, напоминая о желанной награде, о титуле. Кутузов написал Платову ласковое письмо: «Чего мне хотелось, то Бог и государь исполнили, я вас вижу графом Российской империи. Дружба моя с вами от 73-го году никогда не изменялась, и всё то, что ныне и впредь вам случится приятного, я в том участвую». На радостях Платов громит 30-тысячный корпус французов под Вильно, захватив богатую добычу: обоз, кишащий золотом и серебром. Трофеи казаки передали на украшение Казанского собора в Петербурге. Серебряные евангелисты были изваяны именно из этого, платовского, серебра.

В Ковно, обойдя армию Нея по Неманскому льду, казаки бросились в победную атаку. Раненый маршал Ней чудом спасся от плена.

Европейская слава казаков Платова упрочилась в заграничных походах. Тогда, очистив от неприятеля Польшу, Платов произнёс: «Дайте мне одних казаков — и я пройду всю Европу». Вновь сформированный корпус Платова, действуя автономно от основной армии, как правило, маневрировал в тылу противника, обрушиваясь на него атаками. В начале 1814 года во главе трехтысячного отряда провёл «летучий» поиск на Фонтенбло и взял штурмом Немур. Ни Платов, ни его казаки в Европе не растерялись. А французам из всей русской армии крепче других запомнились именно они — экзотические неприхотливые воины.

Как известно всем читателям лесковского «Левши», Платов сопровождал императора Александра в поездке по Британии в 1814 году. Колоритный казачий генерал, бивший Наполеона, приобрёл в Европе невиданную популярность. Повсюду его встречали овацией. Оксфордский университет присвоил ему степень доктора права, именем Платова был назван восьмидесятипушечный линейный корабль английского флота. Восторженная толпа лондонцев носила казака на руках, а сколько вина было выпито за его здоровье… Казак, не чуждый квасного патриотизма, относился к британским чудесам скептически (Лесков в сказовой манере точно это показал), скучая по

Дону.

После европейского триумфа в сражениях старый атаман участия не принимал, все силы отдавая административному управлению Донским краем. Полководческий авторитет помогал Платову-политику. Из него вышел настоящий казачий император, который одним взглядом умел повелевать, а острым словцом сдвигал с места административные горы. Умер атаман граф Платов 3 января 1918 года, в своём имении Еланчике под Таганрогом. Для казаков он поныне — герой из героев, его имя упоминается в многочисленных песнях («Славим Платова-героя, победитель был врагам!..»), портреты висят в высоких кабинетах. В Новочеркасске снова стоит памятник атаману-графу.

Ермолов, который умел побеждать

Орловский дворянин, несгибаемый артиллерист, первая сабля империи. Для тех, кто пытался его понять, Алексей Ермолов оставался сфинксом, врагам нёс гибель, для друзей являлся верной опорой.

Боевым крещением стал для него польский поход 1794 года. Кульминацией кампании вышел кровопролитный штурм Праги — укреплённого варшавского предместья. Русская армия уничтожала вооружённого противника, но по строгому приказу Александра Суворова избегала расправы над теми, кто разоружился.

Русский генерал-аншеф (маршальский жезл Суворов получит как раз за взятие Варшавы) видел, что, если бой перекинется из Праги в польскую столицу, трудно будет избежать многочисленных жертв среди мирных обывателей. И приказал сжечь мост через Вислу, ограничив поле боя крепостью и предместьем. И расчёт Суворова оправдался: после падения Праги Варшава сдалась без боя. Ермолов при взятии Праги командовал артиллерийской батареей — и чувствовал себя в своей стихии.

Капитан Ермолов в огненной лаве не дрогнул. Прицельными залпами ему удалось сбить польскую батарею, расположенную на варшавском берегу Вислы. Молодой офицер разобрался в ситуации, как будто двадцать лет провёл в сражениях. Он живо заставил замолчать вражескую артиллерию. В бою он мыслил быстро, точно и умело управлял солдатами. Суворов высоко оценил этот подвиг. За «усердную службу и отличное мужество» в том бою Ермолов получил «Георгия» IV степени из рук Суворова. Через полвека увенчанный многими наградами седой генерал носил единственный орден — «суворовский». И все склоняли головы перед этим крестом.

Артиллерия постепенно становилась крепкой опорой русских побед. Ермолов участвовал в Персидском походе Валериана Зубова, получил там чин подполковника, но и заработал опалу… Новый император Павел расправлялся с «зубовцами», а Ермолова ещё и подозревали в заговоре офицеров против прусской системы, которую не принял Суворов. Пришлось будущему генералу и в застенках побывать, и в ссылке — вместе с атаманом Матвеем Платовым. Каково им было получать известия о новых победах Суворова в Италии и Швейцарии! При Александре I опальных офицеров вернули в армию. Ссылка не укротила ершистый характер Ермолова. Известен его колкий ответ Алексею Аракчееву, который, измучив придирками артиллеристов, выразил удовлетворение содержанием лошадей: «Жаль, ваше сиятельство, что репутация офицера часто зависит от скотов».

Аракчеев долго стоял на пути Ермолова, но в конце концов искренне зауважал Алексея Петровича. «Когда вас произведут в фельдмаршалы — не откажитесь принять меня в начальники штаба!» — скажет он генералу, которого долго «мариновал» в подполковниках. Словом, два артиллериста поняли друг друга — жаль, что поздновато.

Чины Ермолов добывал только в боях. Под Аустерлицем стал полковником, после Прейсиш-Эйлау, когда и русские, и французы показали предел стойкости, — генерал-майором. Летом 1812-го он служит начальником штаба армии Михаила Барклая-де-Толли, которого считал чуть ли не предателем. К службе с этим осторожным генералом Ермолов относился с отвращением. В летних сражениях проявил себя крепким организатором обороны, а высокий чин генерал-лейтенанта говорил о доверии императора. На Бородинском поле находился при Михаиле Кутузове, а после ранения Петра Багратиона принял командование на левом фланге. Только Ермолов мог преодолеть смятение войск в такой час! Смелой контратакой он отбивает у французов центральную батарею Раевского. Покачивался от контузии, но оружия не сложил. В Филях Ермолов решительно высказался против оставления Москвы. Бить врага по-суворовски, без ретирад — таково было кредо Ермолова.

Но вот русские войска перешли через Неман, война катилась на Запад, за Наполеоном, спешно собиравшим новые армии. Ермолов был назначен на подобающую его талантам должность командующего артиллерией союзных армий. И удержал высокое положение после смерти Кутузова, когда русских полководцев «зажимали».

В генеральных сражениях под Баутценом и Кульмом Ермолов командовал войсковыми соединениями. В первый из критических моментов сражения при Кульме Ермолов бросил семёновцев в помощь лейб-егерям генерала Карла Бистрома,