Главная тайна ГРУ - Анатолий Максимов

В который раз я вчитывался в хорошо знакомое мне обращение О. Пеньковского к американскому и английскому разведчикам:

«Как стратег, выпускник двух академий, я знаю многие слабые места. Я убежден, что в случае будущей войны в час «Х» такие важные объекты, как Генштаб, КГБ на площади Дзержинского, ЦК партии, должны быть взорваны заранее установленными атомными устройствами с часовым механизмом.

Согласно предлагаемому мной плану необходимо будет уничтожить 150 тысяч опытных генералов, офицеров и штабных работников.

Обсудите мой план. Готов принять любое задание, взорву в Москве все, что смогу…»

Это обращение к противнику потрясало своей четкостью изложения цели. С трудом верилось, что автор этого плана — участник советско-финляндской войны и боевой офицер Великой Отечественной, на тот момент действующий сотрудник военной разведки. И вот — предатель Родины.

«Феномен Пеньковского», как окрестили его предательство на Западе, интересовал меня давно. Как-никак, но судьба трижды сводила меня с Пеньковским именно в тот момент, когда он активно, естественно, скрытно сотрудничал с разведками противника. Но еще в 1994 году, до того, как в моих руках оказалась книга Дж. Шектера и П. Дерябина под звучным названием «Шпион, который спас мир», мне попалась заметка с этим обращением — письмом Пеньковского. Приведенные мною строки особенно ярко высветили позицию Пеньковского в сотрудничестве с нашими главными противниками в «тайной войне».

В то время, когда циничное отношение предателя к своему народу обнажилось так резко, где-то в глубине моей души всплыли многолетние сомнения: а было ли предательство? Всплыли и… не исчезли.

Гипертрофированная кощунственность мыслей Пеньковского создавала эффект отторжения от самой идеи — высказать их вслух. Даже перед нашими противниками, а на тот час — его коллегами. И тем более их реализовать. Подавая этот факт, западная пресса писала, что американская разведка оценила надежность Пеньковского— агента и назвала его «анархистом и человеком с причудами, который по какой-то причине пытается втянуть нас в войну с Россией». (Это высказывание принадлежит шефу управления контрразведки ЦРУ Джеймсу Энгелтону, который вместе с бывшим сотрудником КГБ — перебежчиком Анатолием Голицыным — весьма категорично не доверял Пеньковскому).

На Западе преподносили одно время Пеньковского как самого лучшего агента английской СИС. Он был старшим офицером Главного разведывательного управления Генштаба Минобороны. В 1961–1962 годах он одновременно являлся агентом СИС и ЦРУ. За этот период он передал им достаточно много ценных материалов о советских военных намерениях и секретной технике. Его информация оценивалась в Лондоне и по другую сторону океана как самое выдающееся проникновение в советские спецслужбы после окончания Второй мировой войны.

Он предупредил Запад о размещении советских ракет на Кубе, а информация о советском ядерном арсенале привела к Карибскому кризису, поставившему мир на грань войны. Но в конце 1962 года Пеньковский и сотрудничавший с СИС Гревелл Винн, его связник в Москве, были арестованы КГБ. Винна приговорили к длительному сроку тюремного заключения (его затем обменяли на разведчика Бена-Лонсдейла — Молодого), а Пеньковского — к расстрелу.

Запад изощрялся, разыгрывая «карту Пеньковского», и представлял его борцом с коммунизмом. А меня мучили сомнения: предатель или не предатель? Потому заметка в «Комсомольской правде» с претенциозным заголовком «Сколько людей получили 30 сребреников?» — имела в виду тех, кто шел дорогами Иуды, — оказалась весьма кстати. Ибо она объясняла отношение плативших эти сребреники к берущим их. В статье говорилось следующее:

«Предателей презирали всегда. Недаром имя Иуды стало нарицательным, а Данте поместил предателей в самый последний, девятый круг ада. Кто оказался последователем Иуды? Увы — их множество.

Министр внутренних дел наполеоновской Франции Фуше говорил: «Те, кто собирается меня убить, — дураки, а те, кто об этом мне сообщает, — подлецы».

Знаменитого двойного агента Азефа, выдававшего своих товарищей царской охранке и использовавшего сведения из полиции в своих делах, разоблачили революционер Бурцев и бывший директор департамента русской полиции Лопухин. Бурцев давно подозревал Азефа, шесть часов подряд говорил Лопухину о двойной роли Азефа. Все шесть часов Лопухин молчал и в конце признался: Бурцев прав. Лопухин точно знал, что его ждет за разглашение тайны — каторжные работы. Каторгу, правда, заменили ссылкой в Сибирь.

Когда московский губернатор Джунковский узнал о провокаторской роли большевика Малиновского, депутата Думы, он твердо решил прекратить безобразие. Рискуя карьерой, губернатор сообщил о предательстве председателю IV Государственной думы Родзянко.

Даже Гитлер, когда Гиммлер попытался представить ему генерала Власова, наотрез отказался от встречи, сказав: «Человек, предавший Родину, может предать и нас»».

А вот как трактуется в этой заметке предательство Пеньковского, оценка деяний которого на суде была дана сорок лет назад: «…его до сих пор называют «предателем века». Тогда Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Пеньковского к расстрелу».

Ну а если…

Кое-кто воскликнет: «Опять это «если»!» Но ведь опорой на «если» в таких оценках, как: неясно, сомнительно, настораживает, подозрительно, — есть движитель цепочек логических умозаключений. Я попытался вспомнить: много ли было предателей в моей стране из числа сотрудников спецслужб, которые безоговорочно могли бы быть оценены таковыми: не были предателями, а инспирировали это омерзительное действо в интересах Отчизны. И перечень оказался внушительным.

Ян Буйкис — в «Заговоре послов» (1918), Тойво Вяхе — в «деле Рейли» (1925), маршал Тухачевский — в «Синдикате-4», Александр Орлов — ушел на Запад в зловещем 1938 году, Александр Демьянов — немецкий Макс и наш Гейне в операциях «Монастырь» и «Березино» (1941–1945), Тургай — он же Аквариус — в операции «Турнир» и «Золотая жила» (1967–1978) советской и канадской спецслужб соответственно.

Их участие в указанных случаях не вызывает сомнение в том, что это были акции тайного влияния советских органов госбезопасности. Но стало-то это известно лишь в 60–90-х годах!

Семьдесят лет назад остался на Западе советский разведчик высочайшего класса. И только в 1993 году о нем появилась серьезная книга-исследование «Роковые иллюзии». Его авторы английский эксперт по спецслужбам Джон Кастелло и сотрудник советской внешней разведки Олег Царев посвятили ее судьбе классического перебежчика — высокопоставленного офицера ИНО ОГПУ Александра Орлова. В 1938 году он, главный резидент в Испании, отказался возвратиться в Советский Союз: он знал, что там ждет его, как и других резидентов, — пуля. Опытный разведчик с 20-х годов, герой гражданской войны на Пиренеях, орденоносец, обласканный советской властью за участие в испанских событиях, он не заблуждался в вероятности своей гибели в годы репрессий против военного командования страны (А. Орлов получил блестящее юридическое образование, знал иностранные языки, обладал аналитическим умом и волевым характером. Как разведчик успешно выполнял задания в Париже, Берлине, Вене).