Враг навсегда - Роза Ветрова

Первый удар пришелся по предплечью. Ошпарил, словно кипяток. Нет. Словно кипящая смола, которую на тебя вылили. Ничем не смыть. Горит, разъедает кожу, раздирает до костей.

Я громко закричала от боли.

Свистящий звук… второй удар. По плечу.

От третьего удара я пошатнулась и присела на пол, прикрылась руками. Плакала и кричала, но град ударов продолжал сыпаться, обжигая колени, бедра, ладони, что я выставила вперед. Казалось, моему аду не было конца.

— Перестань! Прекрати! — раздался душераздирающий вопль.

На мистера Торнхилла бросилась Грэйс. Повисла на его руке, рыдая и моля остановиться. Оттолкнув дочь, он замахнулся еще раз, но в этот раз попал по собственному сыну, который выскочил передо мной, загораживая собой. Удар пришелся по его развернутой ладони.

— Отец! Что ты делаешь?! Это же Ди!

— Это Ди… — повторил он за сыном, покачиваясь, словно пьяный. — Неблагодарная девчонка… Проклятье… Мое проклятье…

Лора Торнхилл смотрела в нашу с ним сторону с плохо скрываемой ненавистью, швырнула бокал от вина, что держала в руках, в стену. Осколки разлетелись по комнате, по белой штукатурке поползло красное пятно. Словно кровь.

Прислуга застыла в ужасе. Мать за все время так и не шелохнулась. Не встала на мою защиту. Так и стояла, уставившись неживым взглядом в картину напротив. Будто кол проглотила.

— Вы слишком добры к ней, дети, — заявила Лора Торнхилл.

У Алекса было такое зеленое лицо, как будто его вот-вот вырвет. Я видела, как мелкой дрожью тряслись его руки, все это время он смотрел на меня неотрывно.

— Вы сумасшедшие… — покачала головой Грэйс, и тут же истерично рассмеялась. — Мерзкая семейка! О, мы все друг друга стоим!

Смеялась и смеялась, вытирая слезы и держась за живот, пока Лора не подошла к ней и не залепила звонкую пощечину. Я забилась под стол.

— Девочка моя, тебе нужно выпить таблетки. Принести? Все будет хорошо.

От последней фразы матери безумный смех девушки стал еще громче. Она кулем опустилась на пол и сидела, схватившись за голову и покачиваясь. Бесконечно смеялась, но на блестящий паркет падали слезы.

Это было начало конца. Торнхиллы потеряли свою дочь.

— Всем разойтись! Немедленно! — рявкнул мистер Торнхилл.

Прижав руку ко рту, первым вылетел пулей Алекс. Как я узнала потом, ему стало плохо и его увезли в больницу. Прислуга тоже разошлась. Я видела, как удаляется моя мать… Потухшими глазами смотрела на ее спину.

— Идите спать, — приказал он оставшимся в гостиной Грэйс и Лоре.

Последняя равнодушно вышла, а Грэйс осталась. Перестала смеяться. Смотрела на отца исподлобья.

— А ты чего ждешь?

— Думаешь, я оставлю ее с тобой наедине? — с презрением бросила девушка.

— Что ты…

— Я знаю твой секрет, любимый папочка, — скривилась она. — Ты просто омерзителен.

— Что… Это не то… — вся краска схлынула с его лица. Он впервые растерялся.

— Да что ты? Трудно поверить после всего, что успело сложиться в моей голове. Твоя одержимость больна. Я много об этом думала, отец. Интересно, это только на нее ты так смотришь, или на других тоже? Может, и на меня особым взглядом смотрел?

— Что ты несешь? — он ошеломленно попятился от нее, закрыл лицо руками.

— А что? Кто тебе больше нравится? Чистая невинная девочка или развратная, уже бывалая девушка?

— Господи, Грэйс… Ты сходишь с ума…

В полном потрясении мистер Торнхилл смотрел, как она подскочила к зеркалу и схватила одну из помад матери. Ярко-красную. Густо намазала губы и повернулась к отцу, улыбаясь жуткой улыбкой. Помада была намазана криво.

Честно говоря, мне было страшно от нее. Ситуация совершенно вышла из под контроля. Грэйс была не в себе. Ей была нужна помощь.

Она начала кружиться и пританцовывать вокруг отца, посылая ему воздушные поцелуи. Мне не хотелось смотреть, но я смотрела, вцепившись в ножку стола и тихо дрожа от пережитого ужаса.

— Грэйс, перестань… Малыш, давай я запишу тебя на прием к одному моему хорошему другу… Прекрати! Сотри это немедленно!

Она уворачивала от него голову, но мистер Торнхил все равно попытался стереть кровавую помаду с ее губ. Опять раздался ее ненормальный хохот.

— Грэйс! Пожалуйста!

— Уходи отсюда, — наконец, она перестала смеяться. Серьезно взглянула на своего отца острым, как бритва, взглядом.

Какое-то время они молчали, буравили друг друга глазами. У них была своя безмолвная битва. Которую в итоге выиграла Грэйс. Мистер Торнхилл развернулся и, неловко покосившись на меня, произнес напоследок:

— Завтра поговорим.

Едва он ушел, она повернулась ко мне и, присев на корточки, протянула руку.

— Вылезай оттуда, Ди.

И хоть мне было боязно, я все равно приняла протянутую руку.

Когда я вылезла, она вдруг притянула меня к себе и сжала в крепких объятиях, зарывшись носом в мои волосы на макушке. Была подозрительно тиха, но плечи ее тряслись. Я поняла, что Грэйс беззвучно рыдала.

— Прости меня… Пожалуйста прости меня за все…

Мне было больно в ее объятиях, вспоротая кожа все еще горела и зудела. Но еще, честно признаться, мне было хорошо. Меня давно никто так не обнимал. Очень близко. Очень искренне и сердечно. Я никогда не думала, что буду оживать в объятиях Грэйс…

— Не плачь, Грэйс, — просипела я.

— Ты тоже плачешь. Пойдем со мной. Больше не буду реветь, обещаю.

Она потащила меня в свою ванную комнату. Набрала теплую ванну и аккуратно сняла с меня форму служанки.

— У меня есть мазь, от которой чуточку станет легче. Я мажу ею мозоли после пуант. Она помогает. И нужно немножко охладить раны водой. Давай я добавлю сок алое.

Нарочито бодрым голосом она болтала и суетилась надо мной. Я все еще всхлипывала, обняв колени руками. Мне было больно. Но помимо физической боли, меня разъедала боль душевная.

Я никак не могла понять, почему мир так жестоко обходится со мной? Что я делаю не так?

И почему вместо матери надо мной порхает Грэйс? Почему она ушла?!

Переодев меня в свою чистую одежду, девушка спросила:

— Что бы ты хотела прямо сейчас? Я постараюсь выполнить твое желание. Я так тебе задолжала, Ди… Ты не должна была брать на себя вину…

— Мне ничего не нужно.

— Совсем ничего? — расстроилась она. — Ты можешь взять из моей комнаты что угодно. Любую одежду или игрушки, что остались. Помнишь, фарфоровые куклы?

— Грэйс, ничего не нужно…

— А хочешь я прокукарекую песню для тебя? Или проглочу горсть земли? — на полном серьезе спросила она. Я попятилась от нее.