Трофей для берсерка - Элинара Фокс

– Если мы откажемся пойти на его условия, скорей всего убьёт всех, – просто ответила Мара.

– А сколько племён берсерков существует? – уточнила я, пытаясь прикинуть численность армии.

– Вместе с нашим пять, – ответила женщина, – нас мало, но каждый воин стоит десяти врагов.

– Да, я видела это своими глазами, – проворила задумчиво. Берсерки очень сильны и отважны, но к сожалению, они не всесильны.

– Кстати, Хакан сказал, что воины оценили твою храбрость и помощь, поздравляю, теперь к тебе будут относиться с уважением, – улыбнувшись, проговорила Мара, – видишь, ты смогла показать себя и заслужить внимания берсерков.

Я лишь кивнула в ответ, мне было приятно это слышать, но уважение не давало мне свободы, а значит, я оставалась рабыней.

Мара устало поднялась со стула и подошла к окну.

– Они закончили приготовления, – проговорила тихо, – идём, сейчас начнётся церемония прощания.

Мы вышли из дома, присоединяясь ко всем остальным девушкам, собравшихся на площади. Мужчины были в полной амуниции, с медвежьими головами вместо шлема. Заметила Бьёрка, он тоже был готов к прощанию, стоял такой высокий, хмурый и отстранённый. Мужчины окружили деревянный помост с телами погибших воинов, у каждого в руке был горящий факел. Раздался бой барабанов, сначала тихий, потом по нарастающей всё громче, словно раскат приближающейся грозы, разносясь на многие мили в округе и также внезапно стихли, погружая в звенящую тишину. Берсерки запели прощальную песнь, наполняя тишину голосами:

Вольный друг мой, ветер,

Пепел унеси прочь...

Жил в миру героем,

Героем и уйду в ночь...

Дух медвежий слабнет,

Сослужил мне службу...

Отпускаю с миром,

Не забуду дружбу...

Буду ждать тебя я,

За озером из грёз,

Надеяться на встречу,

Буду там я вновь...

Уходи родимый, прочь ты улетай,

Освети дорогу, новый край открой,

Силы свежей нужно, ты её мне дай...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍  За туманом фьордов, новый день построй...

Песня звучала так печально, по-мужски строго и это задевало каждую струну в душе. Слёзы сами лились по щекам, оплакивая и провожая в последний путь воинов. Когда песня стихла, а эхо унесло последние звуки, берсерки по команде опустили факела к помосту, поджигая хворост.

Сухие ветки вспыхнули мгновенно, языки пламени облизывали брёвна, всё больше захватывая в свой жаркий плен, вместе с ними поглощая и лежавшие тела воинов. Вверх поднимался чёрный дым кострища, а среди этого дыма появлялись белые призрачные облака медвежьих душ, отпущенных на свободу.

Женщины громко плакали, не скрывая горя и это, наверное, единственное действие, где им разрешалось плакать в открытую. Провожая воинов, мужчины были суровы и молчаливы, они склонили головы, а правая рука в кулаке покоилась у левого плеча, тем самым выражая своё уважение к падшим берсеркам.

Барабаны затихли, возвещая, что дань отдана и церемония завершена. Я пребывала в каком-то оцепенение, чувствовала сожаление по утрате, и моё сердце сейчас билось в унисон с другими, словно мы били одним целым. Нет, я так и не привыкла к этим людям и родными они мне не стали, но общее горе объединяло нас в этот момент, а стоило подумать, что там мог лежать Бьёрк, сердце сжималось болезненным спазмом отчаяния. Отогнала от себя непрошеное видение, нет, я никогда не хочу видеть своего возлюбленного на костре смерти.

Бьёрк сам подошёл ко мне после церемонии и обняв за плечи, проговорил:

– Идём в дом.

Не спеша направились к дому, Бьёрк прихрамывал на левую ногу, но в целом держался молодцом. Стоило войти в комнату, как он устало прислонился к косяку двери.

– Помоги снять трофей, – попросил, расстёгивая ремешок под горлом.

Я осторожно придержала медвежью голову, чтобы не упала, а Бьёрк перехватил её и осторожно поставил на сундук. Потом прошёл к кровати и сел, растирая устало ладонями лицо.

– Тебе надо отдохнуть, – предложила я, подходя и садясь рядом, – силы ещё не восстановились полностью.

– Ничего, сейчас выпью настойку Мары и всё будет хорошо, – проговорил он, откидываясь спиной на кровать.

– Я принесу, – с готовностью ответила и поспешила за лекарством.

Вернувшись, заметила, что Бьёрк уже успел снять с себя все ремни и теперь лежал, вытянувшись на кровати, закинув руки за голову. Его глаза внимательно следили за мной, ловя каждое движение. Остановилась и протянула ему пузырёк.

– Вот, выпей.

Неожиданно схватив меня за кисть, он дёрнул на себя и я, охнув, оказалась сверху лицом к лицу с берсерком.

– Ну, как ты тут без меня справлялась? – прошептал он, обдавая меня горячим дыханием.

Сердце сразу волнительно забилось, и я нервно облизнула вмиг пересохшие губы.

– Нормально, обходилась, – проговорила в ответ, глядя в его жгуче-чёрные глаза, – воевала.

– Да, Хакан рассказал мне, – усмехнувшись, проговорил Бьёрк. Его руки переместились на мои ягодицы, жадно сжимая, – и как тебе удалось выжить?

– Чудом… – пробубнила смущённо, отводя глаза.

Тело предательски дрожало от прикосновений его рук, сердце замирало каждый раз стоило ему коснуться кожи.

– Ты ещё нездоров, – попыталась остановить берсерка и отстранится, но он крепко держал меня рукой за талию, не позволяя отвоевать даже сантиметра, а потом вторую руку запустил в мои волосы и притянул, накрывая губы поцелуем. Сам, без просьбы и напоминаний!

Бьёрк целовал меня страстно и голодно, жадно сминая губы и врываясь языком внутрь, царапая щетиной кожу. От такого напора сначала растерялась, но его желание было настолько велико, что устоять было невозможно. Забыв обо всём на свете, отдалась на волю берсерка, потому что и сама нуждалась в выходе накопившихся эмоций. Запустила пальцы в его волосы, то лаская, то сжимая в кулаке. Жадно пила его энергию, наполняясь радостным предвкушением. Его руки хаотично двигались по моему телу, словно желали охватить всё и сразу. Стон вырвался из моей груди, когда его ладонь накрыла грудь, ущипнув сосок, который предательски торчал топорща ткань.