Рейд "Черного Жука" - Алексей Горяйнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь смог наконец разглядеть женщину. Говорят, ночью все кошки серы. Так и мне после долгого скитания по горам любая женщина могла показаться красавицей. Но все же это был не тот случай. Стройная, достаточно высокого роста, с короткой, небрежно уложенной русой косой. Загорелый высокий лоб ее был открыт, взгляд излучал тепло, и когда она улыбалась, лицо вдруг оживлялось веселыми ямочками на щеках. Одета женщина была в тоненькую розовую кофточку с длинными рукавами, ворот свободно расстегнут. Узкая юбка едва прикрывала колени. Одежда хорошо подчеркивала великолепную, немного спортивную и в то же время очень женственную фигуру. Двигалась она красиво, свободно…
Выйдя на солнечную полянку, мужчина внезапно остановился и, взяв за плечи, притянул красавицу к себе. Он ей нашептывал что-то, а она тихо проговорила:
– Может, не надо? Здесь так сыро.
– Я постелю…
Лес шумел листвой, громко пели птицы, заглушая их стоны, а я дрожал от страха, возбуждения и голода, спрятавшись совсем рядом, за толстым деревом. «Это безумие, безумие стоять здесь», – говорил я себе, но не мог оторвать от них взгляда.
Когда он откинулся на спину, она в забытьи осталась лежать рядом, а я сильно укусил себя за руку, чтобы прийти в себя. Еще не совсем очнувшись, я хотел уйти, но внезапно мужчина заговорил. У него был украинский акцент, и говорил он что-то про кочевую жизнь в горах.
Она мягко в чем-то его упрекала, и по говору чувствовалось, что это настоящая россиянка. «Как она оказалась в этих горах?» – пришло в голову.
Я продолжал смотреть на них, как завороженный, нервно глотая слюну и чувствуя, что краснею от стыда: мне до этого ни разу не доводилось быть свидетелем чужой интимной жизни. Я отполз подальше, перевернулся на спину и сквозь склонившиеся ветки кустарника попытался увидеть небо. Но, даже не глядя на влюбленных, до сих пор видел их перед собой – до того было разгорячено мое воображение.
Потом, вернувшись к реальности, я услышал их голоса где-то совсем рядом. Покосившись в сторону, увидел их уже одетыми, стоящими у того низкого разлапистого дерева, из-за которого я совсем недавно наблюдал за ними. Еще несколько шагов, и они могли меня обнаружить. Я вжался в землю и, кажется даже, не дышал. А он называл ее Таисией, Таей, Таечкой и уговаривал не торопиться. Но она уже пришла в себя и упрямо приговаривала: «Павло, Пашенька, надо идти».
«Почему эти люди здесь, на Кавказе? Может, это уже Россия? – подумал я, – но ведь никаких пограничных знаков мне не встретилось. А что, если где-то рядом какой-нибудь Кисловодск или Ставрополь?»
– Утром ухожу в горы, – сказал он.
Она молчала. Выждав паузу, мужчина заговорил снова:
– Ты не дуйся, это моя работа, в горах меня ждут товарищи.
Женщина ответила, даже не взглянув на него:
– Товарищи твои – такие же, как и ты, бандиты.
– Не смей так говорить, – он крепко схватил ее за запястье, – деньги нужны нам обоим.
Она снова ничего не ответила, подняла выпавший из рук платок и пошла в сторону крепости. Мужчина, минуту заколебавшись, зашагал следом.
«Значит, он наемник, – стал прикидывать я, постепенно успокаиваясь, – а это его любовница. Может быть, она живет одна, а скорее всего, с престарелыми родителями, раз ей приходится заниматься любовью в лесу». Мне ничего не оставалось, как перебраться на прежнее место поближе к крепости и продолжать слежку.
Всю ночь не удавалось заснуть, я дрожал от холода на не успевшей просохнуть после дождя траве. К моей превеликой радости, утром мужчина ушел, прихватив с собой автомат. «А что, если… – мелькнула шальная мысль, – подкрасться к нему сзади и ударить ножом? Нет, – сразу опередила эту мысль другая. – Ты трус, ничего у тебя не получится. Он выглядит здоровее и крепче тебя. Да и хватит ли сил – после такой голодовки – для броска и удара? А убить человека? За что? Почему? Нет, не смогу». Пока я размышлял, его силуэт становился все меньше и меньше, пока вовсе не исчез из виду, растворившись за мощными стволами сосен, покрывающих косогор. Выждав еще несколько минут, я хотел подняться, но вдруг почувствовал, что боюсь. «А что если эта женщина на стороне боевиков, как та прибалтка – Ули? Ну и что, что она русская? И вообще, что я ей скажу?» В таком непонятном состоянии я провел еще около часа и вдруг услышал, что дверь, скрипнув, открывается. Прижался к земле, а когда открыл глаза, увидел, как в сторону села вниз по тропинке от крепости спускается женский, а скорее детский силуэт. Сзади можно было разглядеть длинную светлую косу и темно-синие джинсы. Девушка несла спортивную сумку. «Наверное, это их дочь, – подумал я, – поэтому они и уходили в лес, чтобы не при ней… Все, – наконец приказал я себе, – ты идешь и стучишь или остаешься здесь и подыхаешь с голоду».
Выждав еще несколько минут, я осторожно поднялся.
«Только бы никто больше не пришел, – думал я, подходя к двери, в которой оказалась дверка-лючок на уровне головы человека». На чугунной табличке, прикрепленной к стене, вязью непонятных мне букв было что-то написано и внизу добавлено по-русски: «ХV век. Охраняется государством». Дрожа от страха, стуча зубами, я несколько раз ударил в дверь рукояткой ножа. Минуты через две из-за двери послышался уже знакомый голос:
– Настя, ты? Что-то забыла?
Сердце мое от волнения готово было вылететь из груди.
– Простите, пожалуйста, – почти заикаясь, заговорил я, затыкая нож за пояс и накрывая его свитером, – вы не могли бы мне помочь? Мне ничего не нужно, я заблудился… Не бойтесь, дайте кусок хлеба и я уйду.
Несколько секунд длилось молчание, потом открылся лючок в воротах, и я увидел вчерашние глаза совсем близко, но теперь они смотрели пристально и немного враждебно. Тонкие брови были вопросительно подняты, русая челка выбилась из-под цветастого платка и прикрывала более светлую кожу лба.
– Кто ты? – в голосе слышалась тревога.
– Я из Грозного.
– Солдат?
– Нет, новобранец, – торопливо заговорил я. – Пушечное мясо… Я убежал.
Хозяйка снова спросила недоверчиво:
– Из Грозного? Ты знаешь, сколько это километров?
– Не спрашивайте. Вообще не знаю, где я.
– Ты в Грузии.
– В Грузии? Это хорошо! А как же я проскочил границу? Никакой нейтральной полосы, никаких знаков…
– Наверное, у государства денег на установку знаков нет, – она усмехнулась и снова посерьезнела. – И вообще какой может быть в этой стране порядок… Звать-то тебя как?
– Артем. Скажите, а какое сегодня число?
– Восьмое июня.
– Ничего себе, это я столько шел…
Похоже, моя явная растерянность успокоила женщину, и я услышал:
– Не надо бы посторонних пускать, но тебе почему-то верю. Входи, – ее голос смягчился. – Да, выглядишь ты, прямо скажем, неважно…