Меч ненависти - Джеймс Салливан

ВЫСТУПАЕМ, написал он на песке.

Пальцы его стерли слово.

ОРИМЕДЕС НЕСИ КОРОЛЕВУ

Он надеялся, что принял верное решение. Но какой у них выбор? Они не могут сейчас сражаться с троллями! Они должны бежать, и только Линдвин он вынужден открыть этот последний путь. Опять он вынужден довериться ей. Сейчас им необходимо время, чтобы залечить раны и помочь королеве. Когда Эмерелль станет лучше, она скажет, что делать.

— Тогда идемте, — проворчала волшебница.

Оримедес подхватил королеву на руки. Охотница и воительница подняли Олловейна. Гондоран бежал рядом. Он казался подавленным.

Море подмыло скалу и вырыло глубокий туннель под горой. Под ногами скрипели разбитые ракушки. Несмотря на то что вход остался позади, было по-прежнему светло. Белая скала, казалось, светилась изнутри, как стены во дворце Эмерелль. Ее пронизывало светло-голубое сияние. По камням вились золотые прожилки. Спирали и узелки словно хотели передать знающему человеку тайное послание. Мастер меча почувствовал, как волоски на спине встали дыбом. Олловейн был не очень одарен в том, что касалось волшебства, но даже он почувствовал силу древней магии, которой было пронизано это место.

Наконец туннель перешел в большую круглую комнату. Здесь к золоту в стенах примешались черные прожилки. Линдвин вошла в центр и опустилась на колени на каменный пол. Левую ладонь она прижала к камню, правую положила себе на грудь. Закрыла глаза. Губы ее зашевелились.

Олловейн очень хорошо понимал, насколько они во власти волшебницы. Он должен следовать за ней, когда она поведет группу по тропам света. Куда приведет их Линдвин, он увидит только тогда, когда они пройдут через вторые ворота.

Из пола выросла дуга из света. Вместе с ней поднялись также золотые и черные прожилки; словно живые, плясали они в камнях. Голубой свет становился все ярче. Скала была как стекло. Можно было смотреть сквозь нее на море. Большая стая бакланов поднялась со сторожевого дерева и полетела в море. Знак? Время уходить!

Олловейн повернул голову по направлению к дуге из света. Йильвина не впервые проходила через звезду альвов. С ней он был в Анискансе. Они несколько лет путешествовали по миру людей. Однако казалось, что воительница напряжена. Она сжала губы так, что они превратились в узкую полоску. Они вместе прошли врата. Темнота словно накрыла их удушающим покрывалом. И только у их ног сверкала золотая тропа.

— Не сходите с дороги! — услышали они позади голос волшебницы. — Тот, кто сойдет с тропы, пропадет навеки.

Труп мнимой королевы был привязан двумя веревками к щиту Бранбарта. Голова ее слегка наклонилась набок. Чтобы корона не упала, ее прибили к голове тонкими гвоздями. Щит был прислонен к почерневшей от сажи колонне, возвышавшейся в центре рынка ракушечников. Все, кто проходил мимо, могли отчетливо видеть корону. И, если верить Сканге, одной короны было достаточно, чтобы одурачить всех. Обгоревшее тело было довольно похоже на Эмерелль. Детей альвов должны были провести мимо трупа на расстоянии нескольких шагов. У ног тела лежали мнимый Олловейн и другие, настоящие князья Альвенмарка.

Оргрим считал, что этот обман недостоин тролля, и предположил, что интригу задумала старая шаманка. А то, что он принадлежал к числу стражников, поставленных рядом с королевой, была наверняка идея Бранбарта. Отсюда он мог видеть всех герцогов и вожаков стай, собравшихся вокруг короля на празднество по случаю победы. Лучше напомнить всем о том, что с ним произошло, было, пожалуй, нельзя. От мертвецов исходил сладковатый запах разложения. Жара и бесчисленное множество мух уже сыграли с телами страшную шутку.

На большой площади царила тишина. Всех детей альвов, переживших завоевание Вахан Калида, согнали сюда. Только князей держали отдельно. Многие были ранены и обессилены. Кое-кто торчал на жаре уже на протяжении нескольких часов. Сгонять сюда выживших тролли начали на рассвете.

По велению Бранбарта принесли бочонки с водой и хлеб. Но королю не удалось прогнать этим страх. Почти никто не отваживался встречаться с троллем взглядом. «Как эти жалкие существа могли когда-то победить нас?» — спрашивал себя Оргрим.

Тишину прорезал сигнал горна. Из группы командиров выступил Бранбарт и встал рядом с трупом эльфийки в Лебединой диадеме. Шумно потянул носом и сплюнул на пол.

— Дети альвов! — громко крикнул он. — Я пришел, чтобы даровать вам свободу. Тиранша мертва! — Он слегка обернулся к Эмерелль и внезапно нанес удар кулаком ей в грудь. Тонкие ребра сломались. Вонючая коричневатая жидкость потекла из раны. Пальцы Бранбарта копошились в груди умершей. Затем он резко поднял руку и протянул детям альвов гниющий кусок плоти. — Гнилое сердце отравило Альвенмарк! — кричал он срывающимся голосом. — Я вырвал его, чтобы страна стала здоровее. Альвы никогда не хотели, чтобы одни их дети были выше всех других. Чтобы один из нас решал, что правильно, а что нет. Чтобы одна говорила кому-то, что они должны жить, а те, кто не повинуется, были изгнаны или убиты. Прошлой ночью мы, тролли, отомстили за былое зло. Но мы не ведем войну с Альвенмарком. Мы сражаемся только против Эмерелль и против всех, кто предан тиранше. Поэтому вы вольны идти. Подойдите сюда, взгляните в мертвое лицо королевы и разнесите эту весть повсюду. Народы Альвенмарка свободны. Я король своего народа, но Лебединая корона никогда не будет украшать мою голову. И никто больше не склонится перед ней — никогда.

Бранбарт шмыгнул носом и снова сплюнул. Без этого конец его речи был бы более волнующим. Но даже Оргрим должен был признаться, что слова короля тронули его. Бранбарт был истинным правителем! У него можно многому поучиться.

Тролльские князья приветствовали речь короля возгласами ликования, остальные тролли тоже славили Бранбарта. Повсюду в городе раздавались звуки рогов. Дети альвов на ракушечном рынке были настолько напуганы, что сначала лишь некоторые присоединились к крикам. Постепенно их поддержали другие, но это все равно было неискреннее ликование, в котором отчетливо слышалась нерешительность.

Столетия под кнутом Эмерелль связали сердца народов альвов, подумал Оргрим. Ветер свободы пронесся над ними, как ураган, и некоторые еще не осмеливаются дышать. Какие жалкие существа!

Тролль наблюдал, как статные кентавры и сильные, как медведи, минотавры упрямо стояли со скрещенными на груди руками. Но они не осмеливались бросать вызов победителям взглядом, пристыженно смотрели в пол. Как убого! Однако Оргрим был уверен, что гордость вернется к ним. Даже если это случится только в следующем поколении детей альвов, тех, которые родятся на свободе.

Стражи на площади схватили нескольких эльфов и подтащили их к трупу королевы.

— Посмотрите на нее! Эмерелль — всего лишь обгоревший кусок плоти. Смотрите внимательно, чтобы не забыть.

Бледные личинки выкатились из рваной раны на груди мнимой правительницы. Запах, исходивший от нее, был совершенно не королевским. Одна эльфийка в слезах рухнула на землю, когда ее вынудили приблизиться к телу на несколько дюймов. У многих из тех, кто проходил мимо правительницы, в глазах стояли слезы. Оргрим не мог понять, почему они горюют по тиранше.