Академия Хозяйственных ведьм, или Осенний отбор для генерала - Риска Волкова

— Осуждал?

— Осуждал? Аха-ха! Э, нет, девица, вот этого греха у меня нет! Чего осуждать людей, если они всегда во всем виноваты?!

Я засмеялась.

— Ну да. Логично.

— А раз логично, то давай зубы!

Я задрожала, как осиновый листик. Ровненькие мои. Беленькие. Ухоженные… С пломбочками. Не дам!

Вот взяла да так и сказала. Что не дам. А гном, вернее, представители гнома, снова заржали:

— Да ладно тебе, дева, не ссы!

— А я не того… Ну вы поняли.

— Заморожу я тебе твою жижу. Тебе с любоф-ф-ф-фным эффектом, али как?

Какое облегчение!

— С тем, что вселяет вдохновение, радость и прочую мишуру. Короче, что остальные девочки там готовят, то же и мне.

— Ладно, получай…

Пожалуй, это было слишком просто… Даже очень просто. Скажу прямо. В этом таился какой-то подвох, и, когда ширма вокруг меня рассеялась, а на столе осталось оно… мороженое, я поняла какой именно. По визгу леди Визар.

— Ива Фокс! Какого дьявола вы опять творите?!

Мороженое «Осенний вальс! в моем исполнении было эпически шедеврально. Сей шедевр отлично подошел бы на Хеллоуин или в подарок лютому врагу, которого хочется поразить в самую пятку и заставить заикаться до конца его бренных дней.

Передо мной была замороженная статуя сморщенной девы в миниатюре. Во рту у этой девы, нереально большом, словно у рыбы-пеликана, покоились зубы гнома-грешника, посверкивающие довольством.

Глаза счастливицы Осеннего Вальса были навыкате — грецкие орешки в обрамлении какой-то зеленовато-бурой гадости. Остальное в деве было скажем так… Ню! Сморщенное, бородавчатое, но ню! Так сказать, почти античная архитектура. Вернее, лепка. Из замороженной дряни. Потому что оно все еще и воняло. Я так подозреваю, воняли зубы. Не чищенные…

У остальных девочек на блюдах были цветочки, вишенки, башенки, пони… Розовые и не очень. А у меня — вот это.

— ФОКС! — заорала Визар.

— Леди Визар… Ваше чувство стиля… Мне кажется, я нащупала тонкую нить, которая связала наш с вами творческий потенциал.

Женщина запыхтела, словно чайник, а из ее ушей разве что пар не пошел.

Ника подошел ближе. Усмехнулся, чуть покачав головой. Тут же подошел Пуппи.

— Я с этой леди…

— А раз вы, то вы и пробуйте, лорд, — хмыкнул Ника. — Смелее! Уверяю вас, вкус потрясет вас точно так же, как и запах. Незабываемое угощение!

Отчего-то мысль, что Пуппеночек может пострадать, не давала мне покоя.

— Он же слабенький. Худенький… Ему может стать плохо… — начала я издалека.

Ника нахмурился.

— Хуже уже не будет.

— Почему?

— Потому что к нему гости пожаловали.

— Гости?

И именно в этот момент в дверь зала, где проходило наше испытание, кто-то постучал. Тихонечко так. Почти поскребся. А потом усилил натиск. И несчастная дверь уже готова была слететь с петель.

— Ч-что это?! — заикаясь, спросил Пуппи.

— Как это что? Вы же девушек угощали вчера.

— Девушек? Вчера? Каких?

Ника загадочно улыбнулся и щелкнул пальцами, открывая дверь. Визар, увидев, кто именно пожаловал на очередное испытание отбора в качестве гостей, завизжала так, что у меня заложило уши. Потому что к Пуппеночку, разрывая мою грудь безудержной ревностью, шла толпа куртизанок в таких фривольных нарядах, что невольно хотелось их чем-нибудь закутать, чтобы не мерзли.

Но на этом сюрпризы не закончились. Потому что все эти девушки, словно сошедшие с ума нимфы любви… да чего уж там — словно зомби, шагали стройными рядами, вытягивая руки к лорду Пуппи.

— Любовь наша!

— Бледный грибочек!

— Лорд Пуппи, взгляни на меня, моя любовь!

Лорд Пуппи, ошалев от такого внимания, неловко пятился назад. Одно случайное движение — и мороженое в виде душещипательно-привлекательной карги с зубами гнома-грешника полетело на пол. Эх, не увидать мне сегодня его чарующего эффекта раскрепощения!

— Спасите меня… А-а-а-а-а-а! — заорал худощавый лорд, и я дернулась бежать ему на помощь, но меня ласково, почти нежно, но крепко придержал за локоток генерал Ника.

— Далеко собралась, красавица? — шепнул на ухо.

— Пусти! Они же его укокошат! Задушат любовью!

— Так нечего было любовное зелье варить, привороты делать. Девушки не удержались, попробовали — и вот результат!

— Любовное зелье? — осеклась я. — Приворот?

— Поздравляю с прозрением, дорогая, — улыбнулся мужчина. — Кстати, как ты себя чувствуешь? К Пуппи все еще тянет?

Глянула на вакханалию, разворачивавшуюся прямо перед моим носом, и мотнула головой. Пуппеночка прижали к стенке и закрыли собой женские тела. Леди, участвовавшие в отборе, морщили носы, закрывались платочками. Визар пыталась растащить напиравших дев магией, но их, казалось, ничего не берет, а потому распорядительница орала, уже готовая упасть без чувств.

Лишь мы с Никой стояли и взирали с немым апофигеем на происходящее. Ну и заяц, конечно же, тут как тут.

— Какой театр! Какие эмоции! Слушайте, дорогуши, а вы не хотите брать деньги за просмотр сей феерии?

Ушастый спикировал прямо на развалившееся мороженое и принюхался. Подозрительно так.

— Пахнет как-то… Завлекательно…

Я напряглась, с интересом наблюдая за тем, как заяц по полу крадется к остаткам моего шедевра кулинарии. Неловко отбрасывает лапкой зубы гнома в сторону и…

— Постой! Может, не надо? — вскрикнула я, но заяц меня не услышал, либо сделал вид, что не слышит.

В общем, схарчил он мороженку. Еще и крошечки с пола подлизал. И как его остальные участницы отбора не заметили?! Вот чудеса! Вот магия!

Зато отчего-то его прекрасно увидел Ника. Может, дракончик его поделился с ним какой-нибудь магией на этот счет?

— Мне кажется, ему нехорошо… — осторожно предположил генерал.

Я глянула на зайца, зрачки которого вращались по спирали как у мультяшного героя, а на морде расползалась придурковатая улыбка…

— А мне кажется, наоборот, ему хорошо, — хмыкнула я, а в следующий миг, не растерявшись, материализовала розовое духовое ружье и…

Заяц упал, сраженный наповал выстрелом в спину. Лапки распластались по полу.

— Ива! — в глазах генерала отразился ужас. — Ты убила его?!

— Нет, он просто отдыхает. — Я деловито присела на корточки, поднимая явно не мертвого, а спящего крепким сном зайца. Чуть потрясла. — Кеды давай! — обратилась неизвестно к кому. — Враг повержен, отдавай мои кеды!