Как достичь успеха и стать лидером - Валентин Бадрак

Все эти ситуации являются следствием реализованных намерений. И порой они даже приводят к перекраиванию жизненного сценария. Хотя, на самом деле, не перекраиванию, а осознанной коррекции ищущим своего пути. Для Дмитрия Менделеева человеком-проводником стал ученый-химик Александр Воскресенский, который оказался не только исключительным преподавателем, но и близким человеком, способным помочь дельным советом, ускорить принятие важного для ученика решения. Например, благодаря содействию своего покровителя молодой Менделеев получил должность приват-доцента при Петербургском университете, а затем уехал на учебу за границу.

Сергей Есенин направился к Александру Блоку, и это коренным образом изменило его судьбу. Он вынашивал поездку более чем полгода. Не было денег. Начинающий поэт уволился с работы, несовместимой с представлениями его пылкой, романтической души. Наконец он раздобыл информацию о дальнем родственнике, жившем в то время в Ревеле (Таллинне). Как только появилась возможность, Есенин, собрав денег на билет у друзей, решительно двинулся в северо-западном направлении. Прибыв в Петроград, он в книжной лавке выяснил, где проживал Блок, и пешком отправился к нему на квартиру. Там, не застав хозяина, молодой человек оставил записку с просьбой принять его. Наконец встреча состоялась. После ознакомления со стихами Блок дал рекомендации, а Есенин, понятно, забыл о Ревеле и дяде. Так начался путь «великого российского пиита».

Не менее поучительна история о том, как Стефан Цвейг искал Ромена Роллана. Однажды русская женщина-скульптор пригласила его к чаю во Флоренции, но из-за отсутствия пунктуальности писателю пришлось ждать в мастерской. Там он случайно наткнулся на книгу Ромена Роллана. Она его настолько потрясла, что в Париже Цвейг организовал подлинное расследование. Наконец, найдя писателя, он послал ему одну из своих книг. «Вскоре пришло письмо с приглашением, и вот завязалась дружба, которая, подобно дружбе с Фрейдом и Верхарном, стала самой плодотворной в моей жизни, а в иные часы даже путеводной».

Случаи с Есениным и Цвейгом приведены не случайно. Они призваны убедить: мы сами создаем себе окружение, мы сами ответственны за окружение, которое создали. Но все же в отношении учителей и друзей следует сделать немаловажное замечание, вытекающее из жизненного опыта выдающихся личностей. А именно, не учителя и тем более не новые спутники определяют конечный формат героев, но они сами пользуются возможностями активного обучения. И делают это до тех пор, пока считают необходимым. Это явственно прослеживается на всей исторической «линейке» развития нашей цивилизации. Прекрасными иллюстрациями являются отношение Александра Македонского к Аристотелю, Юнга к Фрейду, Рафаэля к Леонардо да Винчи. «Он сам учился, он может нас учить», – восклицал Гёте. Впрочем, классикой отношений ученика и учителя останутся сближение и расхождение Юнга и Фрейда с их невозмутимым семилетним циклом.

В некоторых случаях сильным психологическим типом оказывается представитель противоположного пола, который нередко становится спутником всей жизни или какого-то ее этапа. Такими сильными типами для Николая Рериха и Михаила Горбачева были жены Елена Рерих (Шапошникова) и Раиса Горбачева (Титаренко). Скажем, для Эриха Фромма роль генератора определенно сыграла его первая жена Жарен Хорни. Для Симоны де Бовуар, конечно, жизненным поводырем был Жан Поль Сартр, а о чете Мережковский – Гиппиус с высокой долей уверенности можно говорить, что они в равной степени «питались» друг от друга.

Правило шестое.

Четкое и ясное видение цели, формирование стратегии собственного развития или развития идеи, связанной с именем

Деятельность любого выдающегося человека являет собой цепь непрерывных шагов. Их устраивает, если даже один из десяти шагов приводит к цели. Неудачи быстро забываются, зато даже самая маленькая победа превозносится как невероятный успех и закрепляется в коллективном сознании современников. Улавливание излучений своей будущей цели – вот важнейшее качество гения. Можно говорить об интуиции, можно говорить о повышенной чуткости к собственному голосу, о результате любви к себе, развитом эгоизме – все это будет правильным. «Молодые, подобно некоторым животным, способны предчувствовать перемену погоды, и вот наше поколение гораздо раньше, чем наши учителя и университеты ощутило, […] что начинается революция или, по меньшей мере, переоценка ценностей», – отмечал Стефан Цвейг, так на чувственном уровне определяя способности подходить к новым идеям и отыскивать модернистские цели, соответствующие духу времени. Другими словами, Цвейг говорит не о чем ином, как о способности видеть суть – качестве, рождающемся от направленной силы намерения.

Конечно, цель чаще всего берет начало из увлечения, из ранних впечатлений и связанных с ними стимулами. Но наиболее счастливы те, кому абрис будущей цели показался раньше и четче, превратившись на каком-то этапе в осознанный курс личного движения. Рождению идей и формированию целей посвящено много места в этой книге, но одно-единственное дополнение не помешает. Глобальный характер цели, который обязательно отразится на ее судьбе, связан с предвидением. Пониманием, куда и как будет развиваться то дело, которое вызвало интерес. Неважно, будь то медиабизнес или живопись, автомобилестроение или квантовая теория атомов, весь вопрос в конце концов сводится к степени проникновения в атмосферу того явления, которое однажды тронуло душу. Другими словами, ясное видение цели – это исключительно проницательный взгляд в будущее, в котором открывается понимание глобальных перспектив. Прошлое никогда не становилось грузом для победителей, настоящее являлось борьбой, тогда как мысли устремлялись к будущему.

Когда же предельно понятная цель задана, а движение к ней неотвратимо и безотлагательно, достижение ее становится вопросом времени. Пусть даже индивидуума ведет слепая вера в отечество, как в случае с Жанной д 'Арк. Или, как в еще более драматичной ситуации с религиозным проповедником Джироламо Савонаролы, цель которого, по всей видимости, возникла из болезненных видений и мрачных галлюцинаций. Не менее яркое движение к цели у Федора Достоевского проявилось после того, как цель была оформлена, создана в воображении писателя. С детства «ненасытный», он вопреки своим необузданным склонностям к диким, шокирующим порокам, высек цель огненными буквами в пространстве. С момента принятия решения он все время думал над образами своих героев, живя двойной жизнью, ни на миг не забывая о своей миссии. Эти примеры призваны напомнить, сколь сильным может быть фанатическое влечение к цели-миссии. Но и людей уравновешенных движение к цели приводит в состояние самогипноза, транса, который не оставляет до тех пор, пока задача не будет решенна. Скажем, ученые-мыслители, подобные Нильсу Бору, Эриху Фромму или Марии Склодовской-Кюри, оказывались столь поглощенными движением к цели, что остальная картина мира на время становилась для них бледной и блеклой. Это эффект ясности цели, когда на каком-то этапе она затмевает все остальное, открывает шлюзы для силы намерения и сосредоточенности – самых могучих энергетических запасов человека. Сначала люди создают цели, но затем цели, вступая в полноправное владение сознанием, создают людей.