Нулевой контракт - Дмитрий Львович Казаков

Сначала Джавалу, потому этому вот, — его полный ненависти взгляд был обращен на затылок сидевшего рядом с водителем Цзяня. — Почему он не верит? Почему называет нас лжецами?

— Ты первый день в армии? — вмешался Ингвар, и мне послышалась печаль в его голосе: ого, у нашего нордического друга тоже есть прошлое, и не самое безупречное, судя по всему. — У него свой интерес, он прикрывает своих. Ты заметил, что все они не новички?

— Да ладно? — Вася выпучил глазищи.

— Я заметил, — подал голос Сыч, а я просто кивнул.

— Это странно, — норвежец пожал плечами. — Вроде бы мы все на нулевом контракте. Однако это так. Но что за игру они ведут, ради чего? Этого я сказать не могу.

Я мог бы вспомнить о «священной плоти», о том, что слышал тогда в душе, но знал слишком мало, и поэтому решил смолчать.

— Так и что, язык теперь в задницу? — Вася сжал кулачищи, каждый размером с голову ребенка.

— Можно офицерам рассказать, — предложил Ингвар. — Поль вроде нормальный мужик. Или Нгуен.

— Не стоит, — Сыч выразительно причмокнул, поднял указательный палец. — Порождениями слов невозможно бороться с порождениями зла, с теми, кто властвует в этом мире, и лишь чистый душой способен противостоять им, а не облеченный властью. Да и все.

Прозвучало это высокопарно и мутно, очень по-индейски, но определенный смысл в речах нашего круглолицего друга был.

Ну придем мы скажем к комвзвода, и расскажем ему, как все было, и что дальше? Пусть даже он пообещает разобраться, сейчас ему точно не до того, а когда время найдется, он что сделает? Правильно, опросит бойцов отделения, начиная с того же Цзяня, Джавала и прочих… и те на чем угодно поклянутся, что ничего такого не было, что они выполняли задание командира в другом месте, и что мы просто свихнулись.

Ну и кто после этого огребет неприятности — угадайте с трех раз?

— Пока молчим, — подвел я итог. — А там посмотрим.

* * *

Мы пересекли полигон с севера на юг, и затормозили неподалеку от руин башни, которые видели во время объезда. Тут обнаружились палатки, и даже отрытая под сортир яма, а еще кусок поврежденного забора, который патрулировали часовые, ну и парочка БРЭМов неподалеку.

Нам выдали по сухому пайку и отправили в одну из палаток, где мы нашли не только составленные в углу коврики-пенки, но и дрыхнущих Фейсала с Хамидом.

— О, братья, это вы, — пробормотал первый, открыв глаза. — Что же произошло с вами? Видок у вас такой, словно джинны носили вас по всей пустыне, помилуй нас Аллах от такого!

Хамид даже не проснулся, так и продолжил сопеть в уголке.

— Так и было, — отозвался Вася. — Подробностей тебе лучше не знать.

Я думал, что Фейсал не утерпит и продолжит расспросы, но он только поморгал и отвернулся к стенке.

Сухой паек был странным, такого я раньше не видел, хотя имел дело с рационами, изготовленными минимум в пяти странах. Воды нет, в единственной бутылочке сладковатое, пахнущее черной смородиной желе, а вся снедь — полоски несоленого вяленого мяса вперемешку с галетами.

Выглядело все это не очень аппетитно, да и по объему не впечатляло, но выдавив в себя последнюю каплю желе, я понял, что не хочу ни есть, ни пить.

— Спать пора, — пробормотал Вася, зевая так, что в его пасти легко поместилась бы наша палатка.

Если бы Сыч добавил «уснул бычок, лег в кроватку на бочок», я бы не удивился.

Глаза закрылись сами, едва я раскатал одну из пенок, но покой этой ночью я так и не обрел. Я обнаружил себя между тех же «клеток» под белоснежным потолком, и в них сидели разные существа… вот Цзянь, глаза обычные, спокойные, но рот весь в крови, и руки тоже, бормочет «священная плоть», вот нечто вроде скорпиона, но размером с собаку и волосатое, оно бросается на меня, но бьется о светящуюся сеть и отскакивает с недовольным свистом.

Я бегу по проходу, надеясь добраться до лестницы, вот только ряды «клеток» никак не заканчиваются.

Пробуждение не принесло облегчения, поскольку я сообразил, что слышу стрельбу.

— Подъем! В ружье! — это Поль, и значит, что звук мне не пригрезился.

Я резко сел, головой ударился о полотнище палатки, кто-то откинул полог, и внутрь ворвался раскаленный ветер, швырнул в лицо горсть песчинок.

— Твою же бабушку! — пробормотал Вася.

Автомат едва не вывалился из руки, когда я подхватил его, и берцы не пожелали налезать на ноги. Но я кое-как совладал с непокорными предметами, и вскоре оказался снаружи, где грохотали очереди, и сонные бойцы вылезали из палаток, таращили опухшие глаза.

Шквал нес тонны песка с юга, со стороны длинных дюн, и в серо-желтом мареве там двигалось что-то, слишком большое даже для танка, там и сям мелькали знакомые раскоряченные тени.

— За мной, бегом! — Поль возник прямо перед нами, уже полностью готовый в бою.

Задача понятна, даже объяснять не надо — занять рубеж, заградительным огнем не дать противнику зайти на охраняемую территорию. Но вот почему он атакует там, где находимся мы, а не втихую пробирается там, где никого — на этот вопрос я ответить не мог.

Мы побежали за комвзвода, на ходу затягивая ремешки касок и поправляя разгрузки.

Крайняя справа палатка лопнула, словно воздушный шарик, в стороны полетели огрызки ткани. Что-то твердое ударило меня в бок, в пластину броника, один из бойцов впереди схватился за лицо и присел на корточки, по пальцам заструилась кровь.

— Бадави, раненые на тебе! — Поль обернулся. — Остальные — ходу, ходу!

Громадная тень в облаках песка колыхнулась, ее очертания стали четче — напоминала конструкция сидящего на заднице слона, который задрал к небу не один, а сразу несколько хоботов, и была чем-то вроде самоходного миномета или гаубицы, сколоченного или сплетенного из досок и огрызков дерева, по крайней мере так казалось с расстояния метров двести. Колыхнулась еще, «хоботы» содрогнулись, и полетели вверх черные ядра с огненными хвостами.

— Залегли! Огонь! — комвзвода опять ухитрился перекричать ветер.

Мы с облегчением попадали на песок, и дальше руки мои принялись делать то, что делали много сотен раз — поймать цель, взять упреждение, спустить курок, поменять магазин. Эх, как бы нам сейчас пригодился гранатомет, с