Мохито для изгнанника Тьмы - Ольга Иванова

Паника накрыла меня с головой. Мысли заметались, тело же словно одеревенело. Я могла лишь отрывисто дышать и безотрывно смотреть на Темного. Он тоже видел меня: в окне залитой светом кухни я была как на ладони. Я ощущала его взгляд на себе, пристальный и прожигающий насквозь.

«Он не сможет войти, — начала повторять я себе как заведенная. — Дом его не пустит. Я в безопасности. В безопасности… В безопасности».

Реллингтон между тем с усилием надавил на калитку, и та вдруг поддалась. Сердце захлебнулось страхом. Нет, этого не может быть… Не может быть… И все же было. Реллингтон, точно в замедленной съемке, сделал шаг вперед и ступил на территорию дома. Мой разум отказывался верить в происходящее. Он вошел? Но как? Как у него это получилось? Дом, ты больше не защищаешь меня? Дом отказывался отвечать, а Реллингтон неумолимо приближался. Он шел медленно, покачиваясь и чуть наклонившись вперед, будто преодолевал сильнейшее сопротивление. Иногда останавливался на секунду-другую, но потом упорно продолжал идти дальше, к крыльцу. Ко мне.

А я с ужасом ждала его появления, не в состоянии даже двинуться с места. Входная дверь с грохотом открылась, и шаги Реллингтона уже слышались в прихожей. Я вздрогнула, когда дверь в кухню тоже распахнулась, и воззрилась на Реллингтона. Его лицо было болезненно-бледным, а лоб покрывала испарина. Похоже, путь от калитки до дома дался ему нелегко, вон как взмок, бедный, и дышит тяжело, хрипит. Пошатываясь, он дошел до стола, схватил мой стакан с мохито и осушил его в два глотка.

— Что вы здесь делаете, милорд? — У меня вдруг прорезался голос, правда, получился тоненьким и жалобным, как у младенца.

— Пришел за вами, — просипел Реллингтон и трясущейся рукой потянулся за кувшином. — Посчитал нужным забрать вас к себе сегодня, чтобы не повторить ошибку прошлого раза.

— Вам плохо? — спросила в порыве, наблюдая, как он с трудом пытается наполнить стакан вновь.

— Я в порядке, — получила тихий, но категоричный ответ. — Собирайтесь.

И снова стакан был опустошен в мгновение ока.

— Там алкоголь, — зачем-то предупредила я.

— Я заметил. — Он метнул на меня взгляд и уперся ладонями в стол, удерживая равновесие.

Да ему все хуже и хуже… Неужели это он так борется с домом? Боюсь, подобными темпами Реллингтон проиграет. Он уже едва на ногах держится, а что будет дальше? Лишится сознания, сил? Или дом его вовсе сживет со свету? Наверное, я должна была наслаждаться этим поражением Темного, но не могла.

— Уходите отсюда, — сказала ему мягко.

— Я пришел за вами, — повторил он.

Вот же упрямый!

— Вы готовы пожертвовать своей жизнью ради снятия приворота?

Он ничего не ответил, лишь тяжело глянул на меня исподлобья.

— Хорошо, я сейчас.

Я наконец приняла решение, тем более уже давно была готова к этому, оставалось лишь набраться храбрости и сделать последний шаг. Сама заварила эту кашу, сама и буду ее расхлебывать, пусть и единственным возможным способом. В конце концов, Реллингтон в этой ситуации всего лишь жертва. Жертва моей ошибки. И исправить ее могу только я сама.

Я поднялась в свою комнату и взяла пузырек с зельем забвения. Ну что, все же придется им воспользоваться… Больше ничего с собой не брала, только сумку и зелье. Если все пройдет, как задумывалось, послезавтра утром я уже вернусь в дом мастера. Напоследок зашла в лабораторию и прихватила лекарство для Реллингтона: завтра день его приема.

Реллингтон уже не стоял, а сидел, привалившись к спинке стула, но при моем появлении тотчас начал подниматься.

— Могли бы подождать меня за калиткой, — со вздохом заметила я.

И снова в ответ лишь тяжелый взгляд и молчание.

Я позволила ему выйти из дома первым. Хотела предложить помощь, но сдержала и этот порыв. Полагаю, Реллингтон его не оценил бы.

На улице нас ждал автомобиль с Джо. Реллингтон, выйдя за калитку, сделал глубокий вдох и расправил плечи.

— Садитесь, — приказал мне уже более твердым голосом.

Джо вышел из машины и открыл мне заднюю дверцу. Затем сделал то же самое, но с другой стороны для лорда. Надо же, сегодня он решил сесть со мной? Боится, что сбегу?

— Покажите ваш браслет, — внезапно произнес Реллингтон.

Я неуверенно протянула ему руку с его «подарочком». Он лишь прикоснулся к браслету, и тот сразу оказался в его ладони. Реллингтон сжал его в кулаке и угрожающе произнес:

— Не смейте меня жалеть. Никогда, слышите? — И с этими словами вышвырнул браслет из машины.

Район Темных утопал в сиреневых огнях, что неожиданно. Не думала, что они жалуют освещение в таком количестве, казалось, совсем наоборот, стремятся избегать его, а тут — настоящая иллюминация. Особняк Реллингтона не был исключением: из окон лился свет, а во дворе и у крыльца мерцали фонарики.

В холле нас встречали две служанки. Одна из них была та самая брюнетка, которую я уже видела в прошлый мой приход сюда.

К ней-то и обратился Реллингтон, проходя мимо:

— Берта, проводи госпожу Лию в гостевую комнату. — И бросил уже мне: — Темной ночи. Завтра будьте готовы к одиннадцати.

— Следуйте за мной, госпожа, — произнесла Берта надменным тоном и первая направилась к лестнице.

Напряженная спина и вздернутый подбородок выдавали ее недовольство ситуацией. Похоже, мое появление в доме не вызвало ни у кого восторга. Впрочем, какая мне разница? Я здесь не задержусь надолго, а потом и вовсе забуду обо всем и всех, в том числе и об этой нелюбезной Берте.

— Принести вам чаю, госпожа? — поинтересовалась она уже в спальне.

— Пожалуй, не откажусь. — Я постаралась улыбнуться, но ответной улыбки не получила.

Обещанный чай Берта принесла быстро, поставила поднос на туалетный столик и молча удалилась, оставив меня одну. Я взяла чашку и присела на край кровати, большой, мягкой, с тяжелым плотным балдахином изумрудного цвета. На ней ли пройдет наша первая (и последняя) брачная ночь с Реллингтоном или придется идти к нему в спальню? И будем ли ждать вечера или сделаем все сразу после возвращения из храма? Правильно говорят: ожидание смерти подобно. Как же я мечтаю, чтобы весь этот абсурд поскорее закончился!

Мой взгляд случайно упал на запястье, которое последние две недели украшал браслет, а теперь вместо него на коже остался лишь тонкий розоватый след. Неужели Реллингтон и правда благодаря ему почувствовал мою жалость? Но даже если и так, то зачем злиться? Какой же он все-таки странный, непредсказуемый и… мятежный. Интересно, это из-за того, что с ним произошло, или он таким родился?

Я долго ворочалась в постели, прежде чем заснуть. Из-за волнения перед предстоящим событием разболелась голова, сердце время от времени замирало, а после в страхе ухало вниз. Утро я встретила разбитой и все с той же головной болью. Берта принесла завтрак и отправилась готовить мне ванну, потом предложила было помощь в мытье, но я отказалась. Приняла ванну сама, позволив себе понежиться в теплой воде чуть подольше и тем самым оттянуть время, которое, казалось, ускорялось с каждой минутой. Когда я все же вернулась в спальню, то в первый миг застыла как вкопанная: на кровати лежало платье, судя по белому цвету и роскошной вышивке бисером, — свадебное.