Шла бы ты... Заметки о национальной идее - Евгений Сатановский

Однако суть Америки не только и не столько в том, что она не даст пропасть никому, кто в ней живёт. Ни пьянице и наркоману. Ни бомжу. Ни матери-одиночке. Ни инвалиду. Ни одинокому старику. Ни тому, кто оступился, всё равно где и на чём. А в том, что она может себе это позволить. Есть на что. Поскольку всемирно распространённая сказка о стране, где всё можно и, главное, ты можешь быть кем хочешь, дала свои плоды.

В эту страну несколько столетий со всего мира собирались самые активные и деловые. С шилом в мягком месте. Готовые сорваться и рискнуть. И продолжают туда ехать до сих пор. Причём многие в итоге преуспевают и добиваются того, что им на исторической родине и не снилось бы. И как минимум их дети или внуки преуспеют, если захотят. Что есть, то есть.

Плюс колоссальный. То есть это ж надо было, имея исходно дичайшую из диких стран, которая распласталась на половину Североамериканского континента, освоить всё это колоссальное пространство, став магнитом для огромной толпы народу со всего света! Который, впрочем, хотел в основном одного и того же.

Чтобы у него и над ним не было начальников. Ни в каком смысле. И чтобы всё, что он сумеет положить в свой карман, там оставалось. К чему это в конечном итоге привело — другое дело. Но стартовым капиталом Америки и американцев было и остаётся убеждение всего человечества в том, что именно эта страна — обетованная. Страна воплощённой мечты. Страна свободы. Во многом справедливое. И для многих воплотившееся в жизнь.

О том, как на американскую действительность повлияло наличие фронтира — вечно перемещающейся границы, за которой нет ни закона, ни цивилизации, а есть сплошная, не ограниченная никем и ничем свобода, написаны библиотеки. Точнее, свобода ограничена была возможностью освободившегося от условностей американца получить за линией фронтира петлю на шею.

Ну не петлю, так стрелу или пулю в спину. Свёрнутую шею. Поломанный хребет. И вообще шанс расстаться с жизнью всеми мыслимыми и немыслимыми способами, кроме смерти от старости в собственной постели. Так как тайга — закон, медведь — хозяин. Поговорка русская, но ровно про то же самое.

И не из той страны, но тоже про фронтир. Шедший навстречу американскому и канадскому. Не на Дикий Запад, а на Дальний Восток. И не в Аризону, Нью-Мексико и Техас, а на Кавказ и в Центральную Азию. Но тоже как можно дальше от больших городов, цивилизации, полиции и прочего начальства.

Хотя и с другими аборигенами. Вместо команчей и апачей — китайские хунхузы, абреки всех мастей и кашгарские басмачи. И в качестве друга белого человека не последний из могикан, а последний из удэге. Дерсу Узала на месте Чингачгука. А так — что в лоб, что по лбу.

Отчего русские, при всей своей национальной специфике, так похожи на американцев. Закон границы — отличное воспитание для настоящих мужчин. Первыми в прерию и пустыню, тайгу и тундру, горы и джунгли идут именно они. Потом про них пишут книги, которыми зачитываются поколения подростков.

Джеймс Кервуд и Фенимор Купер, Редьярд Киплинг и Джек Лондон, капитан Майн Рид и капитан Мариэтт в литературе англоязычной. Александр Городницкий и Владимир Арсеньев, Владимир Обручев и Пётр Козлов, Николай Миклухо-Маклай и Юрий Сенкевич — в отечественной.

Именно приключения на свежем воздухе и путешествия природных бродяг по белым пятнам географической карты создают большие страны. Никаким другим способом их не создать. Опасности и приключения, проявления человеческой природы в самых лучших и самых худших её качествах, трудности и лишения, и в итоге — есть страна. А иначе никак.

Россия и Китай, Бразилия и Аргентина, Южно-Африканская Республика и Австралия, Канада и Соединённые Штаты — страны большие. Точнее, очень большие. С гуляющей по их территории границей фронтира. С одной стороны которого действует закон городов, с другой — закон границы.

Это разделение на то, что можно и нельзя, существует до сих пор. Как говорили англичане, с которых оно, собственно, и пошло, когда Британия ещё была центром империи: «Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца».

Чем американцы, кстати, в огромной мере и руководствуются за пределами того мира, который полагают цивилизованным. Хорошо воспитанные, благопристойно ведущие себя в Европе, Канаде или, упаси Г-ди, самих США люди в Латинской Америке превращаются в записных авантюристов. Что же до Африки или Азии…

Откуда и проистекают военные эксцессы и преступления во Вьетнаме, Афганистане, Сомали, Ираке, Ливии и прочих странах, где, с их точки зрения, действует закон границы. В Сайгоне и Паттайе, Найроби и Герате, Багдаде и Бенгази они могут не воевать, а отдыхать от войны, но и там они находятся за линией, где нужно соблюдать правила. Что многое объясняет в отношении Америки к окружающему миру.

Мир для американца состоит из стран, где вести себя нужно по правилам. И если нужно обойти закон, то обходить его надо так же, как и в США. Осторожно. Во-первых. Стран, в которых никакого закона нет и всё, что ты прихватил, — твоё. Во-вторых. Ну и третья категория, промежуточная. Не часть своего собственного мира. Расслабиться вроде бы можно. Но особо не разгуляешься. Дороговато обойдётся и мало кто поможет.

Причём тут всё по-честному. Это то самое, про что пишут, почти шутя, журналисты в рекламе американской армии: «Вы посетите экзотические страны, увидите прекрасные места, познакомитесь с интересными людьми и убьёте их». В каждой шутке есть доля шутки. Особенно в такой.

Отчего и возникает в душе среднего американца, а также американского законодателя, который, вообще-то говоря, такой же средний американец, как все те, кто его делегировал в Вашингтон, округ Колумбия, некоторое внутреннее неудовольствие. Начинает свербеть. Мучит несовершенство окружающего мира, который ждёт и просит, чтоб его исправили.

И возникает острое желание страны, не подходящие под определение цивилизованных, до этого уровня дотянуть. В американском понимании того, что должна представлять собой цивилизация. Ну а страны, которые цивилизованными по-американски, или, если угодно, демократическими, быть не хотят и вообще устроены как-то иначе, проще занести в список тех, которые с той стороны границы, за фронтиром. И — «доброй охоты, братец»!

Именно этим объясняется не объяснимое ни с какой рациональной точки зрения ничем, кроме вожжи, попавшей под хвост всей стране, мессианское желание Америки исправить и улучшить мир. В том числе бомбёжкой и оккупацией. Американец плохого не хочет и в этом искренен, как дитя, отрывающее бабочке крылья. Он хочет всем помочь. И для этого готов разнести тех, кому помогает, вдребезги и пополам.

Поскольку вне зависимости от того, как критикует американец своё правительство, он точно знает, что страна у него — лучшая из всех возможных. И по доброте душевной хочет, чтоб весь мир был на неё похож. Для чего на многое готов. Ну и ещё чтобы не заморачиваться местными особенностями. Лень — двигатель прогресса. В том числе в международных отношениях.