Эвотон: начало - Андрей Крыжевский

– Невозможно предсказать то, чего нет в действительности.

– Но ведь существуют Точки?

– Да, существуют. Они представляют собой лишь небольшой процент постоянно создаваемой программы. Их нужно воспринимать в качестве маяков, которые помогают плыть в океане развития и не заблудиться в собственных мыслях, – впервые за долгое время на горизонте показался автомобиль. Велфарий внимательно присмотрелся и продолжал рассуждать. – Пространство существует благодаря сочетанию судьбы, которая проявляется в огромном количестве возможных линий, соединяющих заранее созданные Точки и выбора, на основании которого активируется лишь одна линия из миллиарда миллиардов вариантов.

Автомобиль не двигался, и Вел снизил скорость вдвое.

– А в чём проявляется выбор?

– Все ежесекундно принимаемые тобой решения плюс их результаты в виде эвотонов соответствующего заряда, из которых даже нейтральные способны медленно воздействовать на иные виды материй.

– Иными словами, Бог даёт нам возможность выбирать себе жизнь, но в рамках определённого пути…

– Думаю, что да, – с выдохом сказал Вел. – Но о Боге мы почти ничего не знаем. Знаешь, мне папа в детстве рассказывал, что Бог – это информационное поле, совокупность правил, принципов, законов организации и функционирования пространства. Но я чувствую и уверен, что Бог – шире, чем всё перечисленное выше. Бог включает в себя абсолютно все материи. Всё, что ты можешь себе представить, равно и то, что не можешь представить – всё есть Бог.

Мы поравнялись с автомобилем, который стоял на обочине. Его двери были приоткрыты, а совсем недалеко играли двое детей с их родителями, бегая друг за другом по траве с множеством маленьких, но очень красивых жёлтых цветов. Появившийся после ночного тумана ветер заботливо поглаживал их верхушки с лепестками, отчего казалось, что цветы играют вместе с людьми, поддерживая выбранный ими темп. В этот момент из-за горы показалось восходящее солнце, которое подсвечивало распущенные волосы бегающей девочки.

Вел нажал на педаль тормоза и остановил автомобиль. Он молча вышел из автомобиля и подошёл к краю дороги, наблюдая за восходом и за веселящимися родителями с их детьми. Мужчина, оказавшись недалеко от моего спутника, посмотрел в его сторону. Велфарий немного приподнял руку, сделав приветственный жест. Тогда мужчина приблизился на несколько шагов.

– Здравствуйте.

– Доброе утро, – учтиво поздоровался патриец.

Мужчина с любопытством рассматривал нас.

– Мы остановились на пару секунд, чтобы полюбоваться восходом, – объяснил Вел.

Мужчина глянул в сторону солнца и дружелюбно нам улыбнулся.

– Да, фантастика… Сколько красоты находится вокруг нас, правда? Вы представляете, одни мои знакомые вообще не выходят из своей квартиры, кроме как на работу! – мужчина засмеялся. – А мы же стараемся каждые выходные выезжать сюда, – он всё время говорил с небольшой одышкой. – Показываю своим детям, что счастье – это не только всевозможные гаджеты и устройства.

– Да, я понимаю, – ответил Велфарий. – Когда я был маленьким, мои родители часто выезжали за город и обязательно брали меня с собой. Это были незабываемые моменты, и я их часто вспоминаю, особенно в последнее время. Мы садились возле дерева на берегу реки Л… – он немного запнулся, стараясь быстро сообразить. – Логен, – Вел сделал вид, будто ему что-то помешало в горле.

К мужчине подбежала маленькая девочка.

– Папочка! Пошли к нам!

– Принцесса, а ну поздоровайся немедленно! – заботливо сказал ей мужчина.

– Привет! – шепеляво выкрикнула девочка. Мы все рассмеялись.

– Извините нас!.. – мужчина взял девочку на руки и пошёл к остальным.

– А у тебя есть дети? – спросила я у Велфария, всматривавшегося в небо.

– Нет. Но очень хочу, – он обернулся и посмотрел на меня. – А у тебя?

– Есть. Дочка.

– Она живёт здесь в Норвегии?

– Нет. В Бостоне.

– Ого! Далековато отсюда… А за дочкой отец присматривает?

– Он погиб на войне восемь лет назад, сразу после рождения ребёнка. Бедняжка не знает, что такое отец…

– Эй! Иди сюда! – Вел незамедлительно обнял меня. – Не смей плакать! Мне жаль… Извини, пожалуйста!

Я осторожно потрогала глаза и нос.

– Нормально… Всё нормально. Своё я уже выплакала давно. Давно… – снова повторила я. – Но, знаешь, я никого и ничего не виню. Он был патриотом своего государства, как и я до сих пор.

– Он поступил правильно.

– Да откуда ты знаешь: правильно или неправильно?! – я не выдержала напряжения. – Прилетел сюда и читаешь всем лекции о важности диалога. Хиппи пацифистский! Святой нашёлся! С твоими взглядами только в монахи идти! – я незаметно для себя перешла на крик. – Протри глаза: здесь тебе не Патрия! Здесь могут ворваться в дом террористы, чужая армия, преступники… И будут у тебя на глазах убивать твоих близких, резать твоих детей и насиловать жён! А ты что? Будешь вот так равнодушно стоять и рассуждать о нормальности смерти?.. Здесь нужно делать выбор! Выбор, который может тебе не понравиться, но ты в то же время понимаешь, что иного пути нет! Нужно брать оружие, Велфарий, и убивать! Убивать всех врагов до единого… И неважно: жаждет ли противник твоей крови, мать его! Ты должен его уничтожить! Иначе завтра убьют твоё государство вместе с тобой, Велфарий! И поэтому мой муж, этот сукин сын, который не вернулся домой – герой! И не может быть иначе! – и здесь я громко разрыдалась.

Мой спутник нервно и часто моргал глазами, отведя взгляд в сторону, но внимательно слушал каждое моё слово. Затем он молча отошёл и присел на подсвеченную утренним солнцем и вымытую ночным туманом траву. Он сорвал травинку и начал ею вертеть, положа руки на колени и наблюдая за тем, как счастливая семья играла вдалеке.

Когда первые приступы ярости утихли, мне стало откровенно жалко патрийца. «Зря я так с ним…» Он прилетел из общества с иной системой координат и попросту оказался чрезмерно отфильтрованным для нас. Его разуму непонятны наши действия и причины, их породившие; его душе непонятны наши противоречивые ценности; его глазам больно видеть зашкаливающее насилие, разрушающее нас…

Я подошла к Велфарию и присела рядом. А он вдруг тихо заговорил:

– Мне многое в вас непонятно и я даже пару раз имел неосторожность выступить в качестве критика землян, но я никогда не выступал против вашего уклада жизни, основ государственности, власти, патриотизма… Да, я – чужой здесь, потому что меня воспитал другой мир. Но, Диана, пойми меня правильно: патриотизм, присущий моему народу и мне в частности, не предполагает агрессии, насилия и бессмысленных войн. Конечно, я вам не судья и не помощник: не знаю, что там затеял мой отец, но как только я выполню свою миссию – немедленно покину планету.

– Если бы ты потерял близкого…