(не)мой шанс на счастье - Екатерина Звонарь-Елисеева

Ира сделала шаг в его сторону, и даже протянула было руку вперед, но затем импульсивно прижала ее к себе, подавив порыв положить ладонь на мощную грудь оборотня, запустить пальцы в густые, чуть жесткие волосы… Ира сглотнула, прогоняя наваждение. А он, будто прочитав ее мысли, прищурился и раздул ноздри.

Прочувствовав ее желание коснуться его, у Тамира свело мышцы живота, куда стремительно рванулась кровь, разжигая огонь страсти. Луна светлоликая! Он до умопомрачения хотел ее, а зверь внутри него умирал от желания, почти осязая прикосновения рук девушки к шерсти, жаждая ее ласки. Перед воспаленным воображением уже дрожало зыбкое видение, в котором Ирина обнимала шею могучего волка и гладила, гладила…

Тамир спрятал руки, до хруста сжатые в кулаки, пытаясь стряхнуть морок и вернуться в реальный, выкручивающий его нутро для боли, мир. Ведь существовали эти десятки условных, трижды проклятых «но». И ее проступок.

— Что мешает тебе сделать вид, будто ничего не произошло? — с надеждой спросила она, заглядывая ему в глаза.

Его губы изогнулись в кривой усмешке; он словно удивился ее непонятливости.

— Ты, Ира. Ты и дочь.

— Но…, — начала было она, на лице отразились растерянность и недоумение.

Ира отступила, стоило Тамиру приблизиться. Он обошел ее по кругу, вгоняя тело в нестерпимый жар. Щеки Ирины вспыхнули. Господи, да когда он перестанет так реагировать? Ей даже вспоминать единственную ночь было жарко, не говоря уже о такой непосредственной близости оборотня. Она после той ночи ни об одном другом мужчине и думать не могла. И, если честно, никого не хотела. Никто не мог всколыхнуть в ее сердце ответного чувства, никто не в силах был затмить именно этого оборотня. Любая мысль о других мужчинах воспринималась ею, как предательство. Да и вообще она сама изменилась. Кроме дочери никто не волновал ее. И с приездом Алдарова поводы для волнения преумножились.

— Но, — продолжил он, встав напротив, — ты совершила поступок, который я не могу оставить без наказания. Ответь, куда могла убежать девочка и я, возможно, облегчу твою участь.

— До моей участи мне нет дела, а вот моя дочь в безопасности. Вдали от тебя, — неожиданно резко для себя отозвалась Ира и воинственно сложила руки под грудью.

Тамир сжал челюсть, отчего на щеках заплясали желваки. Вот же упрямая!

— Где она? — с нажимом повторил он.

Угрюмое молчание послужило ему ответом.

— В таком случае, когда мои люди прочешут лес и найдут ее, ты больше никогда не увидишь девочку, — с долей сожаления сказал он. Внутри бунтовал волк, раздваивая сознание Алдарова. Но человек был оскорблен, а бессмысленное сопротивление Иры и ее нежелание подчиниться вынуждали его давить на ее самые болезненные точки. Гордыня на миг возобладав, руководила его языком.

Ира покачала головой.

— Никто ее не найдет. Напрасная трата времени.

Терпение Тамира подходило к концу.

— А ты не допускаешь мысли, что девочка уже у меня? — он хищно прищурился.

Всего на мгновение в чудесных глазах вспыхнул страх, а потом Ирина внимательно всмотрелась в лицо Тамира, вызывая острое желание стиснуть ее в объятиях, вдохнуть запах, по которому тосковал, и зацеловать ее до беспамятства, и, отрицательно качнув головой, спокойно расправила плечи.

— Нет. Иначе бы нужда спрашивать меня отпала, — раздумчиво проговорила она.

— Допустим, — глухо отозвался он, сбрасывая сладкое наваждение. — Тогда ответь, кто помог тебе скрыть мое дитя?

Молчание. Тамир сделал шаг вперед, Ира вздрогнула.

— Ты не могла так долго скрываться без посторонней помощи. Тебя бы учуяли. Кто тебя укрывал? — рычащие яростные нотки прорывались в его голосе. — Кто помог тебе утаить сущность ребенка? Отвечай! Кто он? Кто посмел нарушить не один непреложный завет?

И снова молчание. Гнев вспыхнул подобно спичке, и Тамир резко выбросил руку вперед. Девушка тихо охнула, когда стальные пальцы обхватили ее шею сзади и притянули ближе. Узкие ладошки уперлись в грудь, а легкие наполнил ее тонкий приятный аромат. Небесно-васильковые глаза с расширившимися зрачками твердо встретили его взгляд.

— А ты сдал бы того, кто протянул руку помощи в трудный момент?

Алдаров ждал ответа, но никак не вопроса. Да еще такого. Понятно. Кто-то завоевал доверие этой женщины, и она никогда не предаст его. От осознания того, что какой-то другой мужчина — Тамир почему-то был уверен, что это мужчина — касается Ирины, целует ее губы, гладит по голове его дочку, ярость белой пеленой пала на глаза. Еще мгновение и оборот не заставит себя ждать. И тогда он за себя не ручался. Перегрыз бы горло первому встречному, но… с запозданием отметил, что никогда бы не учинил физической расправы над этой человеческой женщиной. Причинить ей вред означало бы обречь себя на вечные муки. Это Тамир уже знал точно, однако то желания волка. А проклятая гордыня человека, уязвленного предательством одной женщины и воровством другой, желала сатисфакции. Желала, чтобы под гнетом страха Ира подчинилась ему. Борьба внутри Тамира нарастала, накалялась.

— Последний шанс. Говори, где и у кого спрятала дочь! Ну!

Ирина упрямо поджала губы.

Тамир потянул ее на себя. Через миг глаза их встретились, и дыхание почти смешалось. Внутри него всё вспыхнуло лютым огнем желания, ломало мышцы, будто Ира превратилась в его личный вид наркотика. Не желая идти на поводу эмоций и труднопреодолимого влечения, Тамир угрожающе оскалился. Вот же упертая девка! Почему нельзя покорно склонить голову и попросить о милосердии, но нет — она гордая. И бесстрашная.

— Тогда, милая, — сквозь зубы прорычал он ей прямо в лицо, — ты станешь моей безмолвной безотказной шлюхой. Игрушкой, с которой я буду играть, пока не надоест. Поняла меня? — сказал, а у самого в горле противный ком встал. Не такие слова он должен говорить сейчас, не угрожать. Волк внутри выгрызал свое право вершить судьбу этой отважной девушки, руша всю решимость Тамира испугать ее или сломить. И внезапно до него дошло, чего на самом деле хотел и он, и волк. Став единым целым, оба они страстно, почти отчаянно желали, чтобы Ирина признала в Тамире своего самца! Того, кому бы отдала себя без раздумий, кому бы безоговорочно доверяла и которого бы…любила. Алдаров тихо выругался и зашипел: — Проклятие!

Отпустив Ирину, сделал шаг назад. Она резко дернулась и врезалась спиной в стену. И застыла там, словно мечтала слиться с ней воедино.

Алдаров молниеносно пересек кабинет, стукнул в дверь. Она тут же распахнулась, явив ему сосредоточенных охранников.

— Отведите ее обратно. Я утром решу, что с ней делать, — он, обхватив ее плечо, оторвал от стены и