Шепот осени - Игорь Михайлович Бер

остаться в одиночестве. Мальчик был благодарен ему за это. В эти минуты ему хотелось быть в кругу своей семьи. Не в обиду Михаилу, но Дима пока не чувствовал его важной частью своей жизни.

Он простоял молча перед крестами около десяти минут, вслушиваясь в шум ветра, в надежде услышать и голоса. Голоса родителей.

К сожалению, он так их и не услышал. Но взамен почувствовал как тоска и грусть в груди, сменились теплом и надеждой на светлое будущее. Словно мама и папа видели его сейчас и даже больше — стояли за спиной и касались его плеч.

— Я люблю вас, — прошептал Дима. — И всегда буду о вас помнить. Что бы не случилось.

После этих слов, Дима покинул кладбище.

32

Перед ужином они вновь помолились. К этому ритуалу Диме еще предстояло привыкнуть. Но это был не самый страшный ритуал, в котором ему приходилось участвовать. После ужина, он посидел около получаса за компьютером. Тот, как он и предполагал, был далеко не игровым и поддерживал игры трех-четырех, а может и пятилетней давности. В общем, это было не важно. Игры — для детей. Вместо этого он заглянул на торрент-трекеры, в поисках хорошего кино. Просмотрел ленту новинок «Самиздата» и «Прозы», а также посетил страничку со своими двумя рассказами, которое написал почти год назад. Его творческие потуги так и не приобрели популярность у читателей. Под конец он зашел в «Одноклассники» в режиме оффлайн. Ему не хотелось ни с кем общаться. Перед смертью родителей у него было 189 друзей в соц. сетях и он дал себе срок до конца года обзавестись недостающим количеством друзей до круглой суммы. Теперь же он понимал, что все это глупости. Настоящие друзья — это те, которые придут навестить тебя в приют хотя бы раз, а не те, кто ставит лайки под твоими новыми фотографиями. Вошел он на этот сайт исключительно для того, чтобы заглянуть на страничку своих родителей, а именно — в альбом.

В ленте было с тысячу скорбных сообщений от их соседей, сослуживцев и просто знакомых. Кто высказал свои соболезнования в двух словах, кто-то в длинном повествовании, а кто-то даже в стихах. Больше всего было грустных смайликов. Вот где лицемерие правило балом! Зачем утруждаться и писать какие-то слова, когда можно было влепить просто грустный смайлик? И ведь никто уже не скажет, что ты черствый невнимательный к чужому горю человек!

Дима не стал уделять большого внимания ленте сообщений. Куда важнее были для него фотографии родителей, запечатлевшие дни прошлого, которым уже никогда не стать настоящим. На большинстве фотографий они были втроем. И не на всех Дима выглядел счастливым. Скорее наоборот — чаще он хмурился: то ли от солнца, то ли от плохого настроения. Теперешний Дима даже почувствовал некую ненависть к себе тогдашнему. Как он мог быть столь мрачным в дни, когда его родители были рядом с ним?! Разве он не понимал своего счастья? Почему он тогда все воспринимал как должное?

Дима прощелкал несколько фотографий и остановился на той, где отец дарил букет роз маме, а она смеялась и выглядела очень счастливой и как никогда красивой. Это была замечательная фотография. Такие редко встречаются в семейном альбоме, пусть даже на других тоже присутствуют улыбки и веселие. В таких фотографиях сохраняется частичка жизни.

Дима провел пальцами по монитору компьютера и дал волю чувствам. По его щекам потекли слезы, чего не было даже на кладбище.

Он бы просидел за компьютером дольше, просматривая фотографии, если бы не стук в дверь. Дима поспешил выйти из браузера, и разрешил стучавшему войти.

В его комнату заглянула Лариса. Внешне она выглядела смущенной. Не менее смущенно она спросила, если он не против почитать вместе с ней книгу со сказками. Дима был не против, хотя уже давно не засыпал под чтение сказок. Ларисе хотелось уделить ему внимание, и он это прекрасно понимал, а потому не видел причин для отказа.

Это был сборник рассказов и повестей Николая Носова. Когда-то они читали похожую книжку вместе с мамой. Что ж, можно было и поностальгировать.

Дима заснул примерно на третьем рассказе. А проснулся поздней ночью. Причиной пробуждения стал некий скрип. Так скрипит не половица, а скорее открываемая дверь. Он приподнялся на локтях и посмотрел на дверь. Если кто-то ее открывал, то уже успел закрыть. Видимо это была Лариса или Михаил, желающие посмотреть, как он спит. Дима опустился на подушку и повернулся лицом к стенке.

Он только успел задремать, как снова услышал скрип двери. Он резко перевернулся на другой бок. Входная дверь была закрыта. Что-то тут было неладно. Все его тело покрылось мурашками.

Скрип повторился.

Дима повернулся в сторону шкафа, что стоял у противоположной стенки. Именно оттуда шел звук. Скрипела дверца, которая оказалась слегка приоткрытой. Дима смотрел на нее во все глаза, пытаясь уловить любое колебание. Дверца оставалось неподвижным какое-то время, после чего еле заметно отошла в сторону, сопровожденная характерным скрипом. Дима поджал под себя ноги и прижался спиной к холодной стене, подтянув одеяло до самого подбородка.

Из темноты шкафа появилась бледная рука и схватилась за край дверцы. Дима хотел закричать, но у него пропал голос. Из легких вышел весь воздух без малейшего звука. Он запаниковал, не зная как ему быть. Позвать на помощь он не мог, а слезть с постели и подбежать к двери ему не хватало смелости.

В это время дверца шкафа полностью распахнулось, и во мраке он увидел бледное старушечье лицо с седыми прядями волос, торчащими в разные стороны. Старуха улыбалась, показывая свои кривые зубы. Она выползла из шкафа на четвереньках. За ней последовала и сестра-близняшка.

Сестры Громовы нашли его за несколько десятков километров от приюта!

Они поднялись на ноги и принялись оглядываться по сторонам, вытянув вперед руки, словно слепые.

— Маленький глупый мальчик, — прошептала одна, продолжая то ли оглядываться по сторонам, то ли искать его в темной комнате. — Он думал, что сможет убежать от нее.

— Ему нет спасения, — подхватила другая. — Придет время и она уведет его за собой по темным закоулкам Тропы Мертвецов.

— Он еще заглянет к нам в гости, — закивала первая. — Сядет с нами за стол, выпьет из Чаши Скорби, отведает Даров Тлена и к концу трапезы сотрет пепел с губ.

— Глупый маленький мальчишка, ему не понять, что уже все предрешено. Выбор сделан много лет назад, и никто не сможет расторгнуть соглашение.