Жена незнакомца - Мэгги Осборн

Медленно идя вдоль стены, Лили внимательно рассмотрела каждую из висевших картин, где были изображены залитые солнцем виллы на скалистом морском берегу и деревенские пейзажи, скорее всего европейские. Странный выбор — ни лошадей, ни ранчо. Куинн, этот сложный человек, показал ей еще одно свое лицо.

После картин Лили осмотрела стол, единственный в комнате предмет мебели, беспорядочно заваленный канцелярскими принадлежностями. Ей бросился в глаза исписанный четким, размашистым почерком Куинна лист бумаги; похоже, это была очередная речь. Прочитав ее, Лили коснулась пера и хрустальной чернильницы.

Зная, что не должна этого делать, она все же открыла ящик стола. Там лежал пистолет. Наличие оружия нисколько ее не удивило, оно было почти у всех мужчин. Но странно, что Куинн держал его в спальне.

Лили заглянула в шкаф, где парадная одежда висела отдельно от деловой. На полках лежали цилиндры, фетровые шляпы, стояли коробки с носками и перчатками.

Наконец она подошла к кровати и, чувствуя, как от волнения у нее вспотели ладони, осторожно погладила покрывало. Сердце колотилось в горле, и Лили не выдержала. Круто повернувшись, она бросилась к себе в комнату, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной.

Когда дыхание успокоилось, она приоткрыла окно, взяла с подоконника горсть снега и вытерла им руки, надеясь избавиться от запаха Куинна. Не тут-то было. Этот запах преследовал ее, не давал покоя.

Что с ней происходит?

Лили решительно тряхнула головой, потом, засунув руки в карманы, взглянула на падающий снег. Пальцы нащупали смятый клочок бумаги, о котором она совершенно забыла. Теперь будет чем отвлечься от беспрестанных мыслей о Куинне.

Сев в кресло и положив записку на книгу, Лили разгладила ее и прочла:

«То же время. То же место. М.».

Вот она, Мириам, реальная, осязаемая. Почерк, похожий на мужской, хотя, принимая во внимание страсть Мириам к рюшечкам, оборочкам, безделушкам, можно было ожидать, что и пишет она весьма затейливо.

То же время… То же место… Положив голову на спинку кресла, Лили попыталась догадаться, кому предназначалась записка. Возможно, Мириам написала ее себе, чтобы не забыть о какой-то встрече? Тогда она наверняка не стала бы подписываться. Кроме того, зачем ей напоминание, если и время, и место встречи известны? А чтобы не забыть о каком-либо свидании, она бы просто черкнула, например, «Куинн. Вторник».

Нахмурившись, Лили машинально разглаживала складочки на покрывале и напряженно думала.

Куинну она бы писать не стала, они и так встречались по нескольку раз на день. Прислуге тоже. Посылать записку по почте она не собиралась. Значит, хотела вручить ее сама. Но почему бы не передать это на словах?

А вдруг Мириам написала эту записку своему кучеру, чтобы тот приехал за ней, как обычно, в то же время и в то же место?

Тогда она подписалась бы не «М.», а «миссис Уэстин». Лили огорченно вздохнула. Кажется, ей не разгадать секрет Мириам, а поскольку записка сугубо личная, то ей не следует говорить о ней ни Куинну, ни Полу до тех пор, пока она не раскроет ее тайну.

Лили очень хотелось сохранить образец почерка Мириам, но она решила не рисковать и, бросив листок в камин, проследила за тем, как огонь сжирает его.

В комнате было тепло, уютно, за окном падал снег, остаток дня предстояло бездельничать — роскошь, о которой в тюрьме Лили могла только мечтать. Она зевнула, сожалея, что подружки по камере ее сейчас не видят, и решила немного вздремнуть. Черт побери, спать днем! Такого она не позволяла себе с детства.

Лили задремала с легкой улыбкой на губах. Жизнь леди полна ненужных условностей и ограничений, да и стать леди не так-то просто, но ей нравилась эта жизнь, хотелось заработать ее для себя и Роуз.

Лили снилось, что в комнату вошел Куинн и, не останавливаясь, сделал к кровати шаг, другой, третий… склонился над ней, высокий, мускулистый, обнаженный, почти откинул одеяло и лег рядом. Тело его было горячим, а руки теплыми и нежными.

Проснувшись, Лили еще долго не могла прийти в себя.

Они ужинали в столовой. Пока Крэнстон неслышно ходил вокруг стола, меняя приборы, Пол не сводил с Лили глаз.

— Надеюсь, первый день пребывания дома не слишком вас утомил? — вежливо поинтересовался он.

— Нисколько. — Она понимала, что с сегодняшнего дня их разговоры будут преисполнены тайного смысла. Например, сейчас Пол хочет узнать, как прошло знакомство со слугами. Улыбнувшись дворецкому, Лили знаком попросила его убрать тарелку. — Я почти весь день отдыхала.

Не упомянув о слугах, Лили тем самым дала мужчинам понять, что осталась довольна слугами.

Куинн взглянул на ее платье, украшенное темными кружевами.

— Врачи говорят, ты потихоньку поправляешься. Смотри не перетруждайся… дорогая.

— В газете сообщалось, что вы, как и прежде, собираетесь принимать гостей по пятницам, — заметил Пол так, будто не сам давал это объявление. — Вы уже достаточно окрепли для этого?

А взгляд темных глаз вопрошал, готова ли она к этому.

— Я очень соскучилась по своим подругам. — Лучше, чем сейчас, она все равно не будет готова.

Куинн откинулся на спинку стула, ожидая, пока Крэнстон сменит ему тарелку.

— Мне было так приятно видеть тебя здесь, когда я вернулся домой, — сказал он, — Я навсегда покончила с долгими путешествиями… дорогой. — Лили гордо вскинула голову. Ну сколько можно ему повторять, что она не собирается сбежать в Миссури? Когда он наконец поверит, что она приложит все силы, чтобы убедительно сыграть роль! Может, тогда и она начнет доверять ему. Но вряд ли это произойдет, слишком уж много тайн стоит между ними.

Удивленно вскинув темные брови, Куинн одарил ее таким взглядом, что Лили вспыхнула и отвернулась. Вдруг он догадался, что она заходила к нему в спальню?

За столом воцарилось неловкое молчание. «А что могут сказать друг другу люди, притворяющиеся не теми, кто они есть на самом деле?» — раздраженно подумала Лили. Внезапно ее охватило безумное желание объявить Крэнстону, что она не Мириам Уэстин, Куинн не ее любящий муж, а Пол не друг семьи. Что они разыгрывают спектакль, и от того, как они его сыграют, многое зависит. Крэнстон — один из зрителей, и с каждым прожитым днем их будет становиться все больше.

Глубоко вздохнув, Лили заставила себя успокоиться. Может, это она от страха готова сделать дурацкое заявление? Но что страшного в длинном столе, цветах, свечах и серебряных крышках на блюдах? Ничего. Лили постаралась войти в образ, напомнив себе, что всю жизнь ела из серебряных тарелок и пила из тончайших фарфоровых чашек с золотым ободком. А когда путешествовала по Европе, ей доводилось бывать в еще более роскошных комнатах, чем эта столовая, и развлекать не двоих мужчин, а сотни гостей, явившихся к ней на званые вечера.

Лили выбрала тему для разговора из списка, составленного ею накануне.