Острая стратегическая недостаточность. Страна на перепутье - Нурали Латыпов

Как видим, десталинизация в промышленности обошлась и без господина Федотова – хватило и господина Чубайса.

Система среднего и высшего образования в нашей стране проистекала из концепций, сложившихся ещё в XIX веке, тем не менее, именно при Сталине она стала массовой, охватывая всех, кто был способен усвоить знания и методы, преподаваемые на высшем концептуальном уровне.

Сейчас охват формально вырос. Стать студентом может фактически любой желающий, независимо от способностей (об их отсутствии особо заботится введенная недавно технология единого государственного экзамена, чьи вопросы в лучшем случае лишены серьёзного содержания). Обсуждается даже идея уничтожения значительной части высшей школы и перенаправления потока молодёжи в средние специальные учебные заведения. Но их сеть, созданная опять же при Сталине, фактически истреблена. Десталинизация преуспевает.

Особо тщательно десталинизируется наука. Самые способные наши учёные всеми правдами и неправдами вытесняются за рубеж. Правда, это также объявлено достоинством: при Сталине-то был железный занавес, и научная командировка стала редкостью. Но опустили этот занавес извне! До Великой Отечественной войны во всех развитых странах стажировались многие тысячи советских инженеров и учёных. И – за редчайшими исключениями вроде Георгия Антоновича Гамова – возвращались на родину, дабы отдать ей знания и навыки, освоенные в лучших промышленных и исследовательских центрах. Чего в последние пару десятилетий не наблюдается.

В сталинские времена учёные были безусловной элитой общества. Это выражалось и во всеобщем уважении, и в соответствующем материальном обеспечении. Да и профанации, халтуры, лженауки было куда меньше, чем нынче.

Правда, учёные в значительной мере разделили несчастья всей страны – прежде всего в эпоху Большого Террора. Так, арест Льва Давидовича Ландау за написание антисталинской листовки, по тем временам казавшийся нормой, нынче выглядит трагической ошибкой. А уж смертный приговор Матвею Петровичу Бронштейну несомненно лишил страну и весь мир ещё одного физика, сравнимого с Ландау. Но даже смертный приговор великому биологу Николаю Ивановичу Вавилову (его заменили длительным заключением, но в 1942-м Вавилов умер в тюрьме) не помешал его брату Сергею – выдающемуся физику – стать в 1945-м президентом Академии наук (в 1951-м он умер на этом посту).

Кстати, Вавилова зачастую противопоставляют его же собственному протеже Трофиму Денисовичу Лысенко. Между тем в момент их научной дискуссии эмпирические методы селекции, практикуемые Лысенко и его учениками, ещё далеко не исчерпали свой потенциал (по этим методам ученики Лысенко даже в 1960-е годы успешно выводили всё новые сорта пшеницы, оптимально приспособленные к отечественным климатическим и технологическим особенностям). Недаром Никита Сергеевич Хрущёв, начавший кампанию десталинизации, Лысенко не тронул. Только когда генетическая теория, развиваемая не только Вавиловым, но и множеством других учёных всего мира (в том числе и советских), стала давать сопоставимые результаты, основные государственные ресурсы, выделяемые биологам, были переброшены на новое направление исследований. Считать же Лысенко непосредственным виновником ареста Вавилова (а тем более доносчиком) вряд ли возможно: в те времена политические обвинения были неотъемлемым компонентом любой научной дискуссии (что, конечно, говорит не в пользу тогдашних общественных нравов), но принимались во внимание только как дополнение к реальным достижениям участников спора (не зря дискуссия об идеологических основаниях квантовой механики оказалась отменена, как только специалисты напомнили: квантовомеханические расчёты лежат в основе ядерной энергетики – то есть обеспечивают Большую Бомбу).

Этот пример, помимо прочего, доказывает: фундаментальную науку в стране ценили не меньше прикладных исследований – ибо понимали, что все приложения должны опираться именно на мощный фундамент. В частности, даже в разгар так называемых гонений на молекулярную генетику исследования по ней у нас продолжались – именно в тех сферах, где её достижения уже были точками опоры: например, в радиобиологии.

Впрочем, Сталин был несомненно невежественным во многих отраслях (хотя и занимался всю жизнь самообразованием, и постоянно консультировался со специалистами). Это явно сказалось на развитии многих отраслей науки и техники. Но Хрущёв многократно расширил спектр руководящего невежества – и с тех пор никто из наших правителей не пытается его явно сузить.

При Сталине страна действительно потеряла множество людей.

Голод 1932-1933 годов обернулся демографическими (включая нерождённых) потерями трёх миллионов жизней (хотя нынешняя официальная версия верует в семь миллионов, а некоторые на основе суворовской шутки «в рапорт пиши побольше – к чему врагов жалеть» говорят и о десятках миллионов). Правда, он оказался почти последним в истории страны (голод 1946-1947 годов – несомненное последствие только что завершившейся войны, тяжелейшей в истории не только нашей страны, но и едва ли не всего человечества), поскольку был вызван как раз ошибками в освоении принципиально нового поколения аграрных технологий, в дальнейшем неизменно эффективных.

Сама война стоила нашей стране двадцати семи миллионов жизней. Правда, в бою и от боевых ран погибли всего восемь с половиной миллионов (для сравнения: Германия и её союзники потеряли на нашем фронте по самым скромным подсчётам шесть миллионов, так что соотношение потерь – примерно 4/3 – вполне достойное по всем канонам военного искусства), а остальных погубили свирепое обращение с пленными, зверства оккупантов, тяготы трудовых подвигов. Но и саму Вторую Мировую некоторые записывают в вину Сталину, хотя уже в момент подписания Версальского договора по итогам Первой Мировой тогдашний верховный главнокомандующий Антанты маршал Фердинанд Фош объявил его всего лишь перемирием на два десятилетия.

Но при всех этих ужасах – кого бы в них ни обвиняли – население страны при Сталине росло. Да и после него рост продолжался ещё более трёх десятилетий. Хотя и постепенно замедлялся. Но причины этого замедления давно и неплохо изучены, так что списать их на Сталина вряд ли удастся.

Сейчас Россия уже два десятилетия ни с кем не воюет. И явных неурожаев вроде случившегося в 1932-м не наблюдается, тем не менее, население страны стремительно падает. Правда, внутрироссийский обвал частично маскирует ближнее зарубежье, откуда бегут к нам образованные и завозится дешёвая рабочая сила. Но если взять всё пространство страны, когда-то руководимой Сталиным, демографическая катастрофа очевидна.

При Сталине создана система здравоохранения, ставшая образцом для подражания большей части мира. Нынче она трещит под кувалдами непрерывных реформ, сводящихся к росту бумажной отчётности с параллельным сокращением финансирования. Зато сами десталинизаторы лечатся успешно – за рубежом, где всё ещё немало клиник, выстроенных по сталинскому чертежу.

Правда, у десталинизаторов есть и несомненное для них достижение – отмена уголовного преследования за мужеложство. Возможно, это имеет смысл: большинство людей, по новейшим исследованиям, бисексуально, а потому изредка может себе позволить неканонические развлечения. Но пропаганда – в том числе и в СМИ, и на широком экране – однополой любви, перетягивающая бисексуалов в лагерь людей, заведомо не причастных к решению демографической проблемы, вряд ли имеет какой-то полезный эффект, за исключением разве что вращения Сталина в гробу.