Лорды гор. Любовь и корона - Ирмата Арьяр

Гордость не позволяла невесте императора спрашивать у телохранителей, известна ли им другая причина ее затворничества, кроме траура. Она делала вид, что ничего особенного не происходит, император лишь исполняет ее желание уединиться, но сердце замирало каждый раз, когда раздавался стук в парадную дверь, – вдруг это принц Игинир? Уж он-то все объяснит.

Но опять являлся или лекарь, или слуги. Или швеи, спешно шившие для принцессы и ее свиты новый гардероб для свадьбы, хотя обоз с приданым и одеждой благополучно добрался до дворца.

По прошествии семи дней Летта не выдержала.

– Я умру здесь не от холода, а от тоски. Я хочу пойти с вами на занятия, леди Исабель, – заявила она. – Мне кажется, я уже не произведу на северянок впечатление полной невежи.

Камер-фрейлина стерла мелькнувшую усмешку и склонила голову.

– Вы действительно делаете большие успехи в правописании, ваше высочество, но, боюсь, вы не сможете понять ни слова из речей северянок. Они с первого дня ведут уроки на языке ласхов и другого не понимают. Или делают вид, что не понимают.

Щеки Летты вспыхнули жаром. Вот оно что! Императорская дочь хотела не услугу оказать, обучив невесту отца принятому на Севере этикету, а прилюдно унизить ее и посмеяться над невежественной принцессой.

– Вы знаете их язык?

– Не совсем, – улыбнулась южанка. – Но я учила священный язык айров, он необходим для магов, а все языки мира произошли от него. Трудно было в первый день, а потом леди Вейана объяснила мне принцип расхождения языков и особенности ласхаана, так называется язык северян, и стало легче.

Летта задумалась. Сколько же она времени потеряла взаперти!

– Я тоже знаю молитвы на языке айров. Может ли это мне помочь?

– Безусловно, – обнадежила Исабель. – Но у вас траур, миледи. Если вы его нарушите в малом, то и в большом придется нарушить. Это как плотина, малейшая трещина разрушит все.

А взгляд черных глаз южанки был абсолютно безмятежен. Откуда ей известно о нежелании Летты выходить замуж? О чем еще она догадалась?

– Я не в монастырь ушла, леди Исабель. Оплакивая смерть отца, я не могу забывать о своем долге. А мой долг перед его памятью – сделать все, чтобы стать хорошей женой своему мужу, которого он для меня выбрал. И самое первое – это научиться понимать его язык и обычаи.

– Будьте последовательны, госпожа, – тихо, чтобы не слышали навострившие ушки младшие фрейлины, прошептала южанка. – Держите свое слово, иначе оно потеряет всякую ценность. Не беспокойтесь, я научу вас тому, что успела выучить сама.

Исабель хотела стать для нее незаменимой, это понятно. Но Летта, не привыкшая никому доверять, кроме сестрицы Виолы, не могла преодолеть непонятной неприязни. Как могла принцесса проверить, правильно ли Исабель передает ей уроки северянок? Не переврала ли случайно? Не забыла ли о чем-то важном?

– Это единственная возможность для меня выйти за пределы покоев, леди Исабель. Я устала от этих стен!

– Ваше высочество, боюсь, как только вы изъявите желание обучаться у фрейлин принцессы Элизабет, эти двери откроются не для того, чтобы вас выпустить, а для того, чтобы впустить их на вашу территорию. Уверена, они тут и останутся, комнат на этаже достаточно.

И Летта сдалась. Развернулась и молча направилась из гостиной в свою спальню.

– Но я знаю, как нам всем выбраться из дворца хотя бы ненадолго, если вам будет угодно выслушать, – остановила ее Исабель.

– Слушаю, – принцесса остановилась на пороге и вполоборота глянула на южанку.

– Сегодня начались девятые сутки со смерти короля Роберта, ваше высочество. По вашей религии, в этот особый день совершается поминовение по усопшим над священной чашей. Может быть, по милости Безымянного, в священных водах отразится лик короля Роберта, и вы услышите его посмертное слово. Разве можно такое упустить?

Летта отметила отстраненное «вашей религии», но не стала заострять внимание. То-то она ни разу не видела южанку с молитвенником.

– Я помню наши традиции, леди Исабель, но вы ошиблись. Разве девятый?

– Нет, не ошиблась. Посчитайте сами. Семь ночей во дворце, ночь в пограничном поселке и ночь отъезда, когда в сражении с Темной страной…

– Да-да, – перебила Летта, не желавшая слышать с каким равнодушием южанка говорит о ее отце. Как… как счетовод. – Но разве здесь есть храмы Безымянного? У ласхов своя религия, не менее древняя.

– Даже более, если вспомнить, что Безымянный отразился в инсейских водах, а инсеи получили пламя магии позже всех в Очаге. В империи живет много народов, не только ласхи. Одна из бывших жен императора была инсейкой, а может, и не одна, он был женат раз десять. Тут обязательно должен быть храм или молельня Безымянного.

Все-таки Исабель умна и находчива. И уверена в себе.

Будь у Летты магия, она тоже была бы уверена в себе.

– Пригласите ко мне фьера Яррена, мы поручим ему переговоры, – распорядилась принцесса.

Камер-фрейлина поклонилась и вышла, а Летта села в кресло и стала ждать. Опять ждать.

Неужели получится вырваться из заточения и вдохнуть полной грудью морозный воздух свободы?

* * *

Как-то незаметно за неделю плотного общения Игинир начал относится к молодому полукровке, как к самому младшему из братьев. Нет, лучше, гораздо лучше. С оставшимся в живых младшим из наследников, несносным Даэром, старший разговаривал сквозь зубы и едва выносил его присутствие. А в ежедневных беседах с Ярреном оба не замечали, как бежит время.

Но были две темы, которых Рамасха не касался. И главная из них – Лэйрин.

Лишь бы не проболтаться ненароком о том, что под маской зеленоглазого мальчишки скрыто глубоко и надежно диво дивное, чудо чудное – очаровательнейшая девушка, еще не знающая о своей невиданной силе.

Впрочем, Рамасха не был пленен юницей и не потерял голову. Он не из тех, кто способен влюбиться с первого взгляда. Для него важна не броская внешность, и даже не сила магического дара, а ум и душа. А эти качества никогда не раскрыть с первого взгляда и даже со второго.

Скорее, он был покорен необычностью дива, ее тайной, приоткрывшейся на миг. И еще возможностью в кои-то веки ковырнуть секреты и подразнить горячо любимого брата.

Потому северянин, подавшись порыву, и предложил в Долине Лета руку и сердце малолетней девчонке. И не жалел, хотя уже и не надеялся, особенно, после разговора с Рагаром. Но даже ее наставник понимал, что это был бы самый удачный политический ход. Тогда, объединив силу и магию, они могли бы сковырнуть Темную страну, гигантским клопом присосавшуюся к побережью западного океана.

Может быть, желание императора обзавестись огненным наследником продиктовано той же целью. Иначе Игинир не понимал упорства Алэра жениться на любой из дочерей Роберта. Не мог же он подозревать в одной из них то, что увидел Игинир в Долине Лета? Откуда ему? Нет, эту мысль наследник отмел сразу как совершенно нереальную.