Внутри - Мэри Лэй

Отщепенцев нигде не было слышно, возможно, они прятались или же догадались воспользоваться лодкой, чтобы доплыть до цивилизации.

Еще издалека, когда причал только начал виднеться, компания заметила что-то неладное. Подойдя ближе, они увидели причал не таким, каким видели в последний раз. Сейчас пирса как такового даже не было: помосты и все лодки пребывали в разрушенном состоянии, покрытые черной копотью. Здесь явно произошел пожар. Вряд ли это было случайностью. Скорее, кто-то хотел, чтобы никто не покинул остров.

Мэйсон

Мэйсон и Бьянка остались в особняке. Хозяин дома считал себя ответственным за жилье, которое предоставил этим многочисленным людям. К тому же, он не особо верил в вероятность спасения благодаря лодкам.

Бьянка так же была обременена долгом. Журналистке казалось сверх важным разобрать вещи в комнате умершего возлюбленного, чтобы его душа упокоилась с миром.

– Тебе, точно, не нужна помощь? – обратился мужчина к бледной и изнуренной Бьянке.

Журналистка не ответила на вопрос, но в свою очередь задала другой:

– Почему ты никогда не проявлял открытых чувств к Кайле?

– Потому что знал – шансы нулевые, – без доли сомнения ответил собеседник.

– Разве не жалеешь теперь, что не попытался? – вновь проронила Бьянка.

Мэйсон молчал. Вопросы журналистки застали его врасплох. Еще каких-то пару часов назад мужчина с облегчением подумал, что горе по возлюбленной отступило, но сейчас новая волна печали окатила его с головой.

– Похоже, жалеешь о чем-то именно ты, – искусно перевел тему филантроп, не выставляя свои эмоции на всеобщее обозрение.

– Только лишь, что из-за своей неуверенности не дала нам шанс быть вместе подольше, – выдохнула Бьянка.

Теперь Мэйсон понял, к чему вела горюющая журналистка. Она нашла в их ситуациях со смертью Кайлы и Гранта нечто общее. Девушка, как и известный богач, половину времени, проведенного в стенах этого дома, томилась от неразделенных чувств к объекту обожания.

Мэйсону стало жаль собеседницу, но он не выказал никаких чувств и по этому поводу. Одиночество выработало в нем сдержанность, которая и по сей день мешала заводить близкие контакты.

Мэйсон выбежал из комнаты, словно в какой-то другой только что начался пожар. Он и сам чувствовал обжигающий жар пламени, только расположенный в душе и сердце. Мужчина даже попытался отвлечься в собственной библиотеке. Ни одна из книг на полке не была им прочитана, скорее, бумажные издания служили доказательством аристократического начала в хозяине дома.

Выбрав чтиво под настроение, Мэйсон уткнулся в свою собственную книгу, пропитанную ненавистью к высшему обществу. Сейчас богач не согласился бы со многими из своих высказываний, побывав бок о бок с людьми, похожими на главных героев романа. Анализ личностей и характеров вновь привел мужчину к отправной точке – к тоске по Кайле.

В ходе апокалиптических событий он незаметно для самой рыжеволосой красавицы постепенно узнавал ее, влюблялся и боготворил. А после так быстро и безвозвратно потерял.

Мэйсон не мог больше находиться наедине с этими мыслями. Ноги сами привели его обратно к соратнику по болевым ощущениям.

– Я все же помогу тебе, вместе справимся быстрее, – озвучил мужчина неправдоподобную уловку, переступив свой порог чувствительности.

Бьянка пожала плечами, продолжая перекладывать с места на место одежду и другие вещи музыканта.

– Что это такое? – вдруг нарушила гробовую тишину журналистка.

Мэйсон подошел к окну и уставился на припрятанные за плотной занавеской шприцы, а также растертые в порошок лекарства непонятного происхождения.

– Я думал, Грант принимал только легкие наркотики, – усомнился хозяин дома.

– Да, я сама натыкалась на его заначки. Они казались безобидными, но это…

– Ты говорила, он мог покончить с жизнью по собственному желанию.

– Но в найденной нами аптечке не было таких лекарств. К тому же, она все время находилась на хранении у Перри, – возразила Бьянка.

– Перри способен на спланированное убийство, – усмехнулся Мэйсон, до сих пор держа в памяти покушение на себя любимого.

– Не говори глупостей, они дружили!

– И что ты тогда думаешь?

– Гранту помогли распрощаться с жизнью, но кто-то другой, – закончила Бьянка.

Сабрина

Никогда раньше Сабрина не думала, что будет беспокоиться о мужчине так сильно, как сейчас о Перри. Она стремилась каждую секунду быть рядом, опасаясь, как бы любимый не натворил глупостей. Куча смертей, в том числе, друга, неспособность защитить ближних, безнадежность – сводили Перри с ума.

После гибели Гранта он еще верил, что сможет спасти всех, рвался к этим злосчастным лодкам, чтобы осознать безвыходность ситуации. Сабрина не могла подобрать слов утешения, она и сама давно чувствовала обреченность и, кажется, приняла это. Перри же являлся бойцом, но не это складывало на его плечи тяжкий груз вины. Помимо бойца, он был самоотверженным героем, современным Данко во плоти, цель существования которого – вести за собой людей.

– Я принесла тебе поесть, ты уже третьи сутки сидишь за этими чертежами, – Сабрина поставила тарелку на письменный стол, заваленный книгами и рисунками: Перри вздумал построить лодку своими руками.

– Не хочу отвлекаться, – мужчина даже не взглянул на принесенный обед.

Сабрина не могла спокойно наблюдать за тем, как любимый себя изводит. Она положила свою руку на предплечье Перри, чтобы призвать его остановиться от бесконечной работы. Мужчине пришлось обратить на любимую внимание, так как она коснулась руки, которой он делал чертежи.

– Такими темпами ты себя уморишь, – сказала девушка.

– Ты не хочешь выбраться отсюда? Я уже не могу находиться в этом проклятом доме! – не сдержал эмоций Перри.

– Хочу, но не ценой твоего здоровья, – Сабрина погладила колючую щетину мужчины, и его лицо в мгновение смягчилось.

– Я в порядке, – заверил Перри, просто хочу обойтись без очередных смертей.

– Ты не виноват ни в чьей смерти, тем более, Гранта: у него случилась передозировка.

– Он не принимал тяжелые препараты, а Бьянка нашла такие в его комнате. Кто-то его накачал.

– Я не буду с тобой спорить, Гранта мы этим разговором все равно не вернем. Но я не перестану повторять, что ты не виноват.

Вечером Перри, наконец, отвлекся от работы, и вместе с Сабриной спустился на ужин. За столом царило напряженное молчание, выжившие уткнулись в свои тарелки, но никто не ел с удовольствием. Может, потому что рацион не обновлялся уже больше недели, или же каждый ощущал витавшее в доме предчувствие смерти и боялся стать следующим.