Окраина. "Штрафники" - Юрий Валин

— Генка, ты все-таки служил, — улыбаясь, сказал Андрей. — Если срочником, то дембельнулся не иначе как сержантом. Юмор у тебя однозначно портяночный.

— Очень может быть. Ни хрена не помню. Но ты, Сергеич, строевую подготовку пока не вводи. Я ее чего-то не люблю. Да и плаца у нас нет.

Из душевой выглянула Мариэтта, убедилась, что Алексея Валентиновича не видно, и зашлепала по коридору, рискуя потерять слишком большие тапочки. На Генку и начальника наглая осквернительница могил внимания принципиально не обратила, даже полотенце, символически скрывающее юный стан, не придерживала. Только у своей двери оглянулась, показала язык и, вильнув ладными бедрами, исчезла.

— Ну и общага у нас, — начальник Отделения покачал головой. — Безобразие. На глазах моральный облик теряем. Распустил я вас. Нужно, к примеру, на недельку Таисию сюда вернуть, пока мадам окончательно квартиру не приватизировала. Пусть хоть щей наварит. А ты поживи как гражданский человек. Ванну прими с пеной, телевизор посмотри…

— Еще чего. Не хочу я в изолятор. Телевизор и здесь есть. И вообще здесь веселее. И работа всегда имеется — со снаряжением или с киношной техникой. С Мариэттой можно поболтать.

— Ну-ну, болтайте, только по закоулкам не шастайте. Кстати, ты не знаешь, что у Капчаги с головой? Я имею в виду не в мозгах, а снаружи?

— Прическа, что ли? Дреды называются.

— Я знаю, что дреды, не совсем замшелый. Только, по-моему, они как-то по-иному должны выглядеть. Нет, про экстравагантность тоже понимаю, но не настолько же вопиющую? Какая-то диверсия на заводе колючей проволоки, а не прическа.

— Это экспериментальные дреды. Не очень задавшиеся. С химизацией. Маня сама смеется.

— Смеется… Тут плакать нужно, — проворчал Андрей. — Если прическа не задалась, может, ее стоит поправить? Так, по крайней мере, в годы моей молодости делали.

— Не получается исправить. Я же говорю, — экспериментальный замес. Химия стойкая.

— А в парикмахерскую сходить? Если необходима профессиональная помощь, стесняться не стоит.

Генка посмотрел на начальника с некоторым сожалением:

— Сергеич, ты когда в последний раз в салон ходил? Нам с тобой легко — обхреначили под машинку, и гуляй. А с баб тысячи дерут. Манька пустая, так что терпит свою чучундру.

— Понял. Нет, не понял. Вы что, в карты «на интерес» режетесь? У вас зарплата неделю назад была. Я же сам выдавал.

Генка засмеялся:

— Нет, до карт мы не дошли. Манька нашла пачку древних кроссвордов, их и решаем. Ржачка сплошная. Даже не догадаешься, что и спрашивают. А денег у нашей Мани нет. Приезжал какой-то хмырь, она ему отбашляла. В смысле, долг отдала. А у меня деньги не берет. У нее закон — никаких долгов и секс только бесплатный. По желанию, значит.

— Насчет секса она, помнится, нам в первую очередь объявила, — пробурчал Андрей.

Как-то нехорошо получалось. Сам привык чувствовать себя обеспеченным. На кредитке имелся приличный «подкожный» запас еще с давних времен, да и пенсия вполне позволяет не голодать. Какие расходы у одинокого сдержанного мужчины? Но у других-то иначе бывает.

— Хм, я думал, Мариэтта Тимуровна зарплату мимолетом на пудру пустит. У нее один чемодан баксов пятьсот стоит.

— Чемодан из прошлого. И долги оттуда же, — объяснил Генка.

— Ты, Гена Иванов, о таких вещах мне вовремя сообщай.

— О каких «таких»? Долги штука личная и…

— Ты мне не тупи здесь. Как будто я тебя «стучать» призываю. Мне, и всем нам, полное спокойствие в команде необходимо. Таисию нам не переделать. Под нее весь мир менять нужно. Деда Лешу опекать смешно. Мы все тут сложившиеся люди. Даже мадемуазель Капчага. Но из-за финансов дурить и мучиться смысла нет. Давай-ка думай, как девицу обиходить.

Особенно напрягаться не пришлось. Мариэтта благосклонно приняла половину зарплаты авансом. Андрей строго указал, где расписаться (пришлось наскоро слепить бланк авансовой ведомости). Вместе с деньгами коллега Капчага получила увольнительную до обеда, указание не опаздывать и не терять мобильный телефон. Фыркнула, но вполнакала, — видимо, и впрямь обрадовалась.

Вернулась вовремя, только в салон и ездила. Андрей вышел из мастерской, тихо офигел и вернулся домывать разобранную планетарку. Нет, с дредами было покончено. На голове девицы красовался короткий хвостик, — волосы оказались черными, блестящими, вполне ничего себе. Но эта пристойность целиком компенсировалась кольцом, сияющим в ноздре Мариэтты. Новоприобретенное украшение было серебряным, размером с гайку на «19». Кажется, девчонка сделала и новый макияж, но «гайка» затмевала все.

— Треш! — торжественно провозгласила за обедом Таисия.

— Ага, я грязная вонючая особа, развратная и гнусная притом, — с не менее торжествующими интонациями продекламировала Мариэтта. — Я откровенна, я носата, я пахуча, не то что ваш безвкусный, ваш диетский, ваш противный голубец. Хочу в Рио-де-Жанейро. К белым штанам и брюнетам.

— Капчага, — резко сказал Андрей. — Глупости не болтай. Голубцы отличные. Украшение свое имеешь право носить в неслужебное время. На операции — и не думай: зацепишься за первый же куст, выйдешь из строя. Дезертировать «самострелом» хочешь? И не надейся. А так носи и радуйся. Но раз ты таскаешь такую бранзулетку, люди, надо думать, имеют полное право оценить твою роль в русской культурной революции и высказаться по этому поводу.

Коварная Мариэтта радостно заулыбалась:

— А я че? Кому-то говорю «не хамите, парниша?» Каждый может кинуть в меня камнем. Голубцы я для рифмы приплела. Простите, тетя Тая. Отличный продукт. Хотя и не стоит делать из еды культа.

— Замолкни, а? — взмолился Андрей.

— Все, я умолкаю, не то по шее получу и подвиг свой не совершу. — Осквернительница могил бодро запихала в рот половину голубца.

Остальные пытались вникнуть в суть трепа, так щедро извергнутого довольной жизнью девицей. Первоисточников, кроме Андрея, никто не помнил. Таисию, решавшую, разрыдаться сейчас или попозже, взял за руку Алексей Валентинович, что-то забормотал про глупые детские стишки.

После ужина, когда мыли посуду, начальник сказал Генке:

— Намекни подруге, что если она будет так много читать и смотреть классику, да еще цитировать шедевры людям, давным-давно забывшим об их существовании, то это добром не кончится. Или вилку в глаз от мадам заработает, или я сам воспитанием займусь.

— Так это из книжки? Я-то думаю, чего это она так ловко шпарит. Нужно отобрать книженцию да самому прочесть. Пусть не зажимает.

— Читай. Только с завтрашнего дня твоя Капчага с нами работает. И в мастерской, и по планированию. Хватит ей бездельничать. С книгами да с тобой, беспамятным, запросто свихнуться можно.

— Она… — парень заткнулся.