Дом потерянных душ - Марина Комарова

Тамила повернула голову и встретилась с задумчивым взглядом сухонького мужчины. А глаза-то какие… Светлые-светлые, даже не разглядеть сразу зрачок. И смотрит так, будто видит нечто невероятное.

Он присел на скамейку, но умудрился сделать это очень тихо.

«Или я так углубилась в мысли, что ничего не услышала?» – подумала Тамила.

А потом всё же осторожно спросила:

– Вы о чём?

Вид мужчины показался знакомым. Его наряд был застиран до дыр, кое-где виднелись заплатки, в глаза бросалась и стоптанная обувь, чудом ещё державшаяся на ногах. Кажется, она видела его в парке.

– Я говорю, – тембр голоса у него был удивительно мягким и приятным, – бывает и хуже. Каждый раз, когда чего-то пугаешься, думаешь, что выхода нет, молотишь кулаками в закрытую дверь, разбивая их до крови, а потом падаешь без сил.

Тамила не осознавала, что зачарованно слушает его. Голоса вокруг смолкли, ветер внезапно стих, даже собачонка, крутившаяся неподалёку, прекратила тоненько гавкать.

– А на самом деле всё просто. Достаточно лишь разжать стиснутый кулак, и ключ от двери окажется на ладони.

Голос мужчины звучал теперь внутри головы, с каждым словом становясь всё громче и громче. Так, что скоро уши заложило, будто Тамила стояла рядом с огромным колоколом.

– Просто в руке. Найди ключ.

Гул сорвался на визг, Тамила почувствовала дурноту. Перед глазами вдруг возникло искажённое лицо Богина, который кричал:

– Найди! Найди его!

Тамила резко вскочила на ноги, уже готовая бежать куда глаза глядят, но едва не сбила с ног подошедшую Корженевскую.

– Ой, мамочки! – вскрикнула от неожиданности подруга, потирая ушибленную скулу.

Тамила сообразила, что, поднимаясь, врезалась головой в неё. Стало стыдно, бросив короткий взгляд в сторону, где ещё недавно сидел мужчина, поняла, что там никого нет.

– Сдурела совсем, – припечатала Корженевская, садясь рядом. – Или это ты так соскучилась, что готова была зашибить меня при первой удобной возможности?

– Не пори чушь, – буркнула Тамила, виновато отводя глаза. – Задумалась.

Лиза чуть приподняла бровь, но благоразумно промолчала. Вместо этого вытянула из рюкзака пакет и сунула Тамиле:

– Держи. Это тебе от Таньки. Она подарок ещё перед днём рождения купила, но потом поездка все планы сбила, по дури своей книжки ухватила с собой. А как приехала и распаковала, поняла, что сваляла дурака.

– Спасибо ей передай, – пробормотала Тамила, разворачивая пакет. – И чтоб снова приезжала.

Внутри его оказались две книжки: «Дзікае паляванне караля Стаха» Короткевича и «Тёмная сторона Москвы» некой Марии Артемьевой.

– Ты ж собиралась учить белорусский, – невинно произнесла Лиза, видя округлившиеся глаза подруги. – Вот и вперёд! К тому же фильм видела, теперь почитаешь оригинальчик.

Тамила покрутила вторую книгу, с обложки которой неоднозначно ухмылялся тёмный череп.

– А это?

– А это просто хорошая книжица, – кивнула Корженевская, – я пока в поезде ехала, прочла. Местами очень жуткая. Иногородние не оценят, а когда каждый день ходишь среди всего этого, так может и нехорошо сделаться. С чувством написано.

Тамила пролистала книгу:

– И что тут самое жуткое?

– История про чёрный бриллиант и про метро.

Тамила вздрогнула. От упоминания метро ей сделалось нехорошо, бросило в жар, несмотря на стоявший на улице холод.

– Что? – переспросила она, голос мигом охрип.

Корженевская, кажется, не заметила её реакции. Подруга смотрела куда-то вперёд, на бодро жестикулировавшую жгучую брюнетку в красном пальто. Та говорила по мобильному телефону, сопровождая слова жестами, при этом совершенно позабыв, что собеседник её не видит.

– Про метро, – повторила Лиза. – Одна про пропавших детей, вторая про студентку, которая лишилась прошлого и ног.

Тамила почувствовала дрожь и стиснула зубы. Брюнетка повернулась в их сторону, на белом лице нехорошо сверкнули тёмные глаза. Взгляд цепкий, неприятный, буквально впился в Тамилу.

– Знаешь, почти нет описаний расчленёнки…

Почти. Это немного утешает, да уж.

Взгляд прожигал насквозь, манил, звал. Дышать стало тяжело. Брюнетка неожиданно улыбнулась Тамиле, но вместо белозубой улыбки появился гнилой оскал.

– Но при этом оторопь берёт от обыденности, с которой всё преподносится, – продолжала Корженевская. – Эй! – Она подёргала за рукав замершую Тамилу. – Ты чего это?!

Тамила перевела взгляд на подругу и повела плечами:

– Прости, засмотрелась.

– Лучше смотри на меня, а то у тебя такой вид, будто ты заглядываешь в ад, – заметила Лиза.

Тамиле захотелось засмеяться. Что ж, в чём-то она была права.

– Не обращай внимания, – только успела произнести она, как брюнетка в красном вдруг оказалась рядом с ними.

– Извините, мы, случайно, нигде не встречались? – обратилась она к Тамиле. Ни следа от жуткого взгляда не осталось.

Но Тамиле показалось, что на самом деле незнакомка говорила:

– Маленькая, неужели ты меня не помнишь?

Так же, как и тогда в детстве, на большом светлом празднике. Стало холодно и страшно. Тамила быстро помотала головой.

– Нет, вряд ли.

Брюнетка, кажется, несколько разочаровалась, но снова извинилась и отошла. Корженевская между тем, не теряя времени, расстегнула сумку Тамилы и положила туда книги, включая и электронную.

– Ты не Тамила, – ехидно произнесла она, – ты Маша-растеряша. И хватит уже пялиться на посторонних тёток, поехали перекусим, а я тебе расскажу про поездку.

– Остановка далеко, – не подумав, брякнула Тамила.

Корженевская удивлённо на неё посмотрела:

– А нам-то чего? Ну и её проблемы. До метро зато совсем ничего!

Тамила едва удержалась, чтобы не сказать что-то грубое. Она готова была пешком пробежать всю Москву, пусть на это уйдёт масса времени, но только не спускаться в чёртову подземку!

– Что ты на меня так смотришь, будто я тебе таракана предложила съесть?

Тамила рассмеялась:

– Уж лучше таракан. Ладно. Давай отыщем что-нибудь здесь? Всё же парк – это не так плохо.

Корженевская вздохнула:

– Хорошо, пошли. Но ты мне расскажешь, как у тебя обстоят дела с Богиным.

Они уже шагали по дорожке, вдыхая запах прелой листвы, но Тамила не знала, с чего начать.

– Понимаешь, тут всё сложно. Он странный. И в то же время я отдаю себе отчёт в том, что, кроме него, мне никто не поможет.