Смеющийся труп - Лорел Гамильтон

Его улыбка превратилась в ухмылку, клыки блеснули в свете уличных фонарей.

— Ну, я же владелец «Смеющегося Трупа». Я думал, ты знаешь.

— Ни черта ты не думал.

— Я буду тебя ждать.

Что ж, я сама выбрала место. Я не стану отказываться от своих слов. Будь они прокляты.

— Пошли, Ирвинг.

— Нет, репортер пусть останется. Он еще не получил интервью.

— Оставь его в покое, Жан-Клод, пожалуйста.

— Он получит только то, чего хочет, и ничего больше.

Мне не понравилось, как он сказал «хочет».

— Что за пакость ты задумал?

Он улыбнулся:

— Пакость? Я, ma petite?

— Анита, я хочу остаться, — сказал Ирвинг.

Я повернулась к нему:

— Ты сам не знаешь, что говоришь.

— Я репортер. Это моя работа.

— Поклянись, поклянись мне, что ты не причинишь ему вреда.

— Даю слово, — сказал Жан-Клод.

— Что ты не причинишь ему вреда ни в каком смысле.

— Что я не причиню ему вреда ни в каком смысле. — Его лицо было лишено всякого выражения, как будто бы он и не улыбался всего минуту назад. Его лицо было таким застывшим, каким может быть лицо только давно мертвого. Прекрасное, но лишенное жизни, как картина.

Я взглянула в эти спокойные глаза и вздрогнула. Вот черт.

— Ирвинг, ты уверен, что хочешь остаться?

Ирвинг кивнул:

— Я хочу получить интервью.

Я покачала головой:

— Ты дурак.

— Я хороший репортер, — сказал он.

— И все равно ты дурак.

— Я способен о себе позаботиться, Анита.

Мгновение мы смотрели друг на друга.

— Прекрасно, забавляйся. Я могу взять папку?

Он посмотрел на свои руки, как будто успел забыть, что папка у него.

— Забрось мне ее на работу завтра утром, а то у Мадлен будет припадок.

— Разумеется. Нет проблем. — Я подсунула толстую папку под мышку левой рукой так изящно, как только могла. Теперь мне было бы трудно вытащить пистолет, но в жизни не бывает совершенства.

У меня была информация на Гейнора. У меня было имя его недавней подруги. Отвергнутой женщины. Возможно, она поговорит со мной. Возможно, она поможет мне найти улики. Возможно, она пошлет меня к черту. Но к этому мне не привыкать.

Жан-Клод следил за мной своими неподвижными глазами. Я сделала глубокий вдох через нос и коротко выдохнула через рот. Многовато волнений для одного дня.

— Увидимся завтра, — сказала я обоим мужчинам, повернулась и ушла. На пути у меня стояла группа туристов с фотокамерами. Один прицелился в меня объективом.

— Если ты меня щелкнешь, я отниму у тебя фотоаппарат и разобью, — все это я проговорила с улыбкой.

Мужчина неуверенно опустил камеру.

— Господи, да всего один снимок.

— Ты и так видел достаточно, — сказала я. — Вали отсюда, шоу окончено. — Туристы отхлынули, как пелена дыма, когда подует ветер. Я пошла к стоянке. Оглянувшись, я увидела, что туристы снова окружили Жан-Клода и Ирвинга. Туристы были правы. Шоу еще и не собиралось кончаться.

Ирвинг — большой мальчик. Он хочет взять интервью. Кто я такая, чтобы изображать из себя няньку взрослого вервольфа? Интересно, узнал ли Жан-Клод тайну Ирвинга? И если узнал, то как это повлияет на его намерения? Не моя проблема. Мои проблемы — это Гарольд Гейнор, Доминга Сальвадор и чудовище, которое пожирает честных граждан Сент-Луиса, штат Миссури. О проблемах Ирвинга пусть беспокоится Ирвинг. У меня своих хватает.

Ночное небо казалось чашей, полной чернил. Звезды поблескивали, как алмазные булавочные головки. Луна переливалась то серым, то золотистым, то серебряным. В городе обычно забываешь, как темна ночь, как ярка луна, как много на небе звезд.

На кладбище Баррел нет ни одного фонаря. Только из окон дальних домов льется слабый свет. Я стояла на вершине холма в рабочем комбинезоне, в кроссовках и обливалась потом.

Тело мальчика уже убрали. Теперь оно лежит в морге, где его должен осмотреть коронер. Мне больше не придется видеть его. Никогда. Только во сне.

Дольф стоял возле меня. Он ничего не говорил, только смотрел на траву, на разрушенные надгробные плиты и ждал. Ждал, когда я сотворю чудо. Когда я вытащу кролика из шляпы. Лучше всего будет, если мы найдем этого кролика и уничтожим. Неплохо также было бы найти нору, из которой он вылезает. Она могла бы кое о чем рассказать. А кое-что все-таки лучше, чем то, что мы имеем сейчас.

Истребители держались на небольшом расстоянии от нас с Дольфом. Их было двое. Мужчина был низенький и упитанный; седые волосы пострижены ежиком. Он напоминал бы отставного футбольного тренера, если бы не огнемет, пристегнутый у него за спиной. Он поглаживал ствол, словно любимую кошку.

Женщина была совсем молодой, не старше двадцати лет. Жидкие светлые волосы убраны в хвостик. Маленькая, чуть выше меня. Прядки волос падали ей на лицо. Ее глаза были широко раскрыты; она смотрела на высокую траву, как стрелок смотрит на прицел.

Будем надеяться, она не из тех, кому не терпится спустить курок. Я не хотела быть съеденной заживо, но и сгореть заживо тоже не стремилась. Есть еще что-то в меню?

Трава шелестела и шептала, как сухие осенние листья. Если применить огнеметы, начнется пожар, как в степи. И нам очень повезет, если мы сумеем от него убежать. Но огонь — единственное, чем можно остановить зомби. Если, конечно, это был зомби, а не что-то еще.

Я покачала головой и пошла вперед. Сомнения ничего не дадут. Действуй так, словно знаешь, что делаешь, — вот мой жизненный принцип.

Я уверена, что сеньора Сальвадор совершила бы определенный обряд или принесла жертву, чтобы найти могилу, из которой подняли зомби. У нее гораздо больше жизненных принципов, чем у меня. Разумеется, ее жизненные принципы позволяли ей ловить души и совать их в гниющие трупы. Не могу представить, чтобы я кого-то возненавидела до такой степени. Убить — пожалуйста, но я бы не стала заставлять душу врага томиться в разлагающемся теле. Нет, это хуже, чем любая жестокость. Это зло. Домингу надо остановить — а остановить ее способна лишь смерть. Я вздохнула. Это проблема для другой ночи.

Звук шагов Дольфа у меня за спиной ужасно мешал. Я поглядела через плечо на этих двух истребителей. Им приходилось истреблять разную пакость — от термитов до вампиров, но вампиры — трусы, это просто стервятники. А тот, за кем мы охотимся, — не стервятник.

Я чувствовала, как они все трое смотрят мне в спину. Их шаги казались мне громче моих собственных. Я пыталась отвлечься и начать поиск, но все, что я слышала, был только звук их шагов. А все, что чувствовала, — страх белобрысой истребительницы. Это мешало сосредоточиться.