МРНЫ (почти правдивая история) - Дина Валерьевна Крупская

обстановка разрядилась. Потом я несколько дней была занята обзвоном потенциальных «ручек» — тех, кто возьмет животное «в добрые руки», а Витя с Хвостом закрывались в комнате и чем-то там развлекались в компьютере, чтобы мне не мешать. Мишка стал гораздо осмысленнее и после первого слова быстро расширял словарный запас. От него-то я и узнала о планах, тайно зревших в Витиной неугомонной голове.

— Го, — как-то сообщил Хвост, обозревая горку картофельного пюре.

— Го, го, — повторял он, складывая пирамиду из кубиков.

— Го! — на полу громоздилась вся одежда с трех нижних полок шкафа. Кто-то из родителей не запер дверцы на ключ.

— Витя, что за новое слово у нас — «го»? Никак не разгадаю.

Мне не понравилось выражение его лица. Ох не понравилось! Последний раз я видела такое… Когда же?

— Виктор! Колись!

— Ну, все пока в стадии разработки.

— Что — все?

— Вот эти самые «го».

— Витька!

— Ну горы, горы.

— Какие горы?!!

— Совсем несложные. Зато в Китае. В марте. На две недели.

— …

— Дыши, пожалуйста, вдох-выдох.

— …

— Маша, Маша, почему у тебя такие больши-и-и-и-ие глаза?

— Потому что я тебя съем, так люблю!

Мася

Виктор бросил бодаться со своим романом, невидимые латы и шлем пылились под кроватью, боевой конь плюшевой лошадкой пристроился в углу кресла и послушно делал цок-цок в руках Мишки-Хвоста. Новая идея поглотила хозяина, и он колдовал с билетами, общался с какими-то турфирмами, договаривался о трансферах (мне страшно нравилось это космическое слово), произнося смешные названия — Пекин, Чжанцзяцзе, Гуйлинь, Яншо… Имена гостиниц он иногда переводил Маше, мол, что выберем? Звучали они совершенно непроизносимо на китайском, зато только вслушайтесь в перевод: «Небесные врата», «Хвост желтого дракона», «Дом облака и ветра», «Звездная долина», «Каменный лес»… Маша, отрываясь от интернета, хлопала глазами, охала, шепотом повторяла волшебные слова и замирала, провалившись в мир мечтаний. У нее это вообще моментально происходит: раз — и уже там, по самую макушку. И попробуй выцарапай ее оттуда — до хрипоты намявкаешься. Ты ей про завтрак, а она тебе про горы, где снимали «Аватар». Ты ей про ужин, а она про путешествие на плотах по реке Лицзян, которая «подобна сверкающей извилистой ленте из нефрита с частыми отмелями на излучинах», — наизусть шпарит. Короче, человеки посходили с ума, а меня и Ёшку занимали вопросы гораздо более прозаичные: как это в нашей уютной, но малогабаритной квартирке поселят целый зоопарк блохастых, озлобленных, разуверившихся подкидышей, брошенок и потеряшек? И нам с ними две недели жить?! Я не представлял, что это будет, а вот Ёшка отлично представляла и через телепатический Портал транслировала мне в мозг ужасные кадры, показывая старых знакомых — прочно прописавшихся в стенах приюта постояльцев, поскольку их если и брали «ручки», то сразу же возвращали из-за несносного характера. Особенно это касалось кошек и котов. Собаки-возвращенцы — это или слишком агрессивные типы, или просто брехливые. Реже — случаи, когда берут щенка, рассчитывая получить комнатную собачку вроде болонки, а она вырастает в лошадь, ест вед­рами и занимает две трети квартиры. Но личности из кошачьего племени намного сложнее, тоньше и… заковыристей.

Бывают, по рассказам Ёшки, кусачие коты-агрессоры или кошки с «закидонами», которые отказываются делать дела в лоток, непременно рядом или на ковер. Часто встречаются злопамятные и хитроумные особи. Поругают, скажем, кота за воровство — он пойдет и написает хозяйке в дорогую новую туфлю. Есть такие, что пакостничают не из вредности, а просто удовольствия ради, носятся по шкафам и полкам, обрывают занавески, точат когти о любимое кресло хозяина, превращая подлокотники в лохмотья. Не всякий человек готов терпеть такой урон имуществу. Ага, ваш покорный слуга, например, — любитель скидывать на пол всякие некрупные предметы. С подоконника мне разрешают, там все небьющееся — яблоки, апельсины, консервные банки. А недавно огреб по попе: метнул со стола любимую Машину чашку и следом глиняную плошку. Не знаю зачем. В голову влезет — и все, уже не могу остановиться, хоть и чую: не то что-то творю. А сколько на моем счету перегрызенных хвостов от компьютерных мышей! Понимаете, вспрыгиваю на письменный стол — это мне в детстве позволяли, пока я не стал перекрывать весь экран своей красивой фигурой, — тянусь понюхать провод — и все, переклинивает, дальше себя не контролирую. Очнешься — дело уже сделано. На тебя орут, за тобой гонятся. И за секундное удовольствие расплачиваешься целым днем обид и ворчания. Теперь у нас все беспроводное, эх!

— А еще мы со стола воруем, — напомнила Ёшка.

— Я, между прочим, такого не делал, пока ты не появилась и не научила меня плохому.

Ёшка фыркнула, но от комментариев воздержалась и продолжала меня просвещать.

Бывают кошки, согласные играть в сообществе вторые роли, а бывают «альфы» — тем необходимо, чтобы их все слушались и не смели возражать. Если такая «альфа» живет в семье в единственном экземпляре, то все ничего, но стоит завести второго питомца, звериного или человечьего, — и развернутся битвы, пока один из них не одержит убедительную победу. Мы с Ёшкой, например, дрались полгода. Угадайте, кто победил. Я, естессна. Но драки — не самое противное. Некоторые, вместо того чтобы доказать преимущество в честном бою, просто пакостят хозяевам из мести и ревности. И за это их выкидывают. Кормишь ее, любишь, шерсть повсюду терпишь, а она тебе крендель выкладывает на одеяло. Вот такие, которые гадят хозяевам в душу, чаще всего и становятся постояльцами приютов.

— Некоторым просто не везет, — обиженно поправляет меня наша коха.

Да, ей не везло в жизни. Ее, ласковую, все хозяйки любили, но одна уехала из страны, другая родила младенца и побоялась оставлять животное в доме, третья вышла замуж за аллергика, четвертая состарилась… Так Ёшка к нами попала. Богатая у нее история. А я вот ничего плохого в жизни не видел, кроме свернутой газеты. Такие разные судьбы.

Ёшка, наверно, о том же задумалась. Отвернулась к окну, мысли закрыла, провалилась, как говорит Маша, в щель между мирами. Завидует мне, небось.

Ёшка

Бедный пельмень-королевич. Провел половину ­отпущенного на земле времени окруженный обожанием и поклонением, как меховой шубой. Кроме пары выездов с приключениями, он не пробовал на зубок реальной жизни. Я уже несколько жизней прожила, а он одну осмыслить не пытается.

— Юлька, как же так? — чуть не плакала Маша в телефон. — Совсем не разрешили, ни одного? Что-что? Ох, батюшки. Ладно, я поняла.

Трубка бессильно упала на рычаг.

Что-то выросло посреди комнаты лохматой медвежьей громадой и дышало Маше в лицо, окутывая облаком отчаяния. Маша замерла на стуле, тупо глядя на телефонный аппарат.

— Витя, — сказала она тихо-тихо.

И Борода через две закрытые двери каким-то чудом услышал. Он вошел прямо в облако, поглотившее Машу, и развеял его бодрым ворчанием.

— Ну, чего сидишь куксишься? Кто звонил?

— Юля сообщила хозяйке квартиры, что возьмет на время несколько животных. Ту чуть удар не хватил. Грозится выгнать ее, если появится хоть один хвост или клюв. Остаемся только мы.

— И сколько душ надо приютить? — хрипло спросил Борода.

— Семнадцать голов одних кошачьих. Плюс две собаки, коробка щенков, попугаи, крысы. Юля поживет здесь, пока нас не будет.

— Кошма-а-ар! Я думал, будет штуки три котов да собачка, наших двоих в маленькую комнату, приютских в большую. Они хоть в клетках?

— Не все могут безвылазно сидеть в клетках, развопятся — весь дом сбежится. Значит, в программе — ссоры, разборки, выяснения отношений. Еще метить начнут, не дай бог. Всех в одной комнате нереально держать.

— Представляю, какой будет гомон и запах. На нас соседи в милицию заявят.

Маша опустила голову и капала слезами себе на руки.

— Как же они в приюте уживаются? — не замечал ее огорчения Борода, продолжая давить на больную точку.

— Там восемь помещений, драчунов разделяют.

Борода задумчиво