Испытание пламенем - Холли Лайл

Но я хочу его вернуть! Я чувствую, он там. И я не собираюсь просто стоять, опустив руки и признав свое поражение, если существует какой-то способ, любой способ, уничтожить ужасную несправедливость, которая отняла его у меня!»

Она прекрасно понимала, почему греческий герой спустился в Аид за своей возлюбленной. Она с радостью согласилась бы с суровыми требованиями такого испытания, лишь бы иметь четкую цель и ясно понимать условия. Спустись в ад, бери что нужно, прорвись к выходу, не оглядывайся.

Она могла бы совершить такое. И совершит.

Скажите только, что надо делать!

Но этого не случится. В тетради родителей не говорится, что можно поднять мертвого, вернуть любовь, облечь в плоть призрак. Никаких простых испытаний, никаких правил, ничего, лишь смутное чувство, что она могла бы… что-то сделать.

Лорин задрала подбородок и расправила плечи. «Могла бы что-то сделать…» Кто из вдов имел хотя бы такую призрачную надежду?!

Она сунула ноги в пушистые тапочки, набросила толстый халат, спустилась по парадной лестнице, подошла к зеркалу в холле и остановилась, вглядываясь в его непроглядную глубину и всей душой желая, чтобы к ней снова пришел зеленый огонь. Сначала зеркало было совсем темным — возможно, она недостаточно жаждала ощутить прикосновение другого мира или просто была слишком потрясена мечтой о Брайане. Лорин дотронулась до стекла, приблизила лицо, чтобы заглянуть в темные озера отразившихся глаз. Какое знание спрятали родители в глубине ее мозга? Какие тайны похоронены в израненной памяти Лорин? Насколько нужны они кому-либо еще? Эмбер утверждает, что из-за них погибли ее родители и есть некто, готовый уничтожить и ее.

Придется в этом разбираться.

Тут Лорин вспомнила о Джейке. Что будет с ним, если с ней случится беда? В глазах отражения появился страх, смешанный с гневом, затрещал зеленый огонь, рассыпались далекие раскаты грома.

На этот раз Лорин удержала зеленый огонь на расстоянии, не стала призывать его к себе. Ворота оставались закрытыми, но ладонями она чувствовала покалывание, чувствовала, как из зеркала в них вливается энергия, притягивает ее, манит соединиться. Сама Лорин хотела лишь ощутить магию, вновь испытать ревущую в крови бурю.

Холодное зеленое пламя покалывало ей кончики пальцев. Лорин прикрыла глаза, вслушиваясь в ощущение потока магии. Сначала она испытывала лишь слабые удары волн, бьющихся ей в ладони. Но, закрыв глаза и распахнув чувства, она стала воспринимать больше.

Мягкое прикосновение этих волн почти ввело Лорин в транс. Она позволила себе услышать грохот прибоя и обнаружила, что если отдаться потоку магической энергии, то мозг начинает воспринимать ее в виде паутины. Во все стороны разбегаются яркие лучи, а в центре — сама Лорин. Она казалась себе крохотным паучком в центре громадной сети, однако Лорин знала: любая паутина имеет сложную, но строго организованную структуру, нити ее четко вытянуты в определенном направлении. Обволакивающая ее магическая паутина не имела ничего подобного. Все яркие зоны соединяются и беспрепятственно тянутся из этого мира в Орию, а потом еще ниже. Сеть тянется и вверх, но ее верхние нити выглядят ссохшимися и омертвевшими; Лорин не могла ни понять, ни объяснить, почему они выглядят так пугающе.

Потом она сосредоточилась на единственном, чего жаждала в этом энергетическом потоке, — позвала Брайана.

Энергия трепетала под кончиками ее пальцев, вибрировала, накатывала волнами. Лорин искала с ней контакт, вспоминала все, что знала и помнила о Брайане, все, что в нем любила. Обращаясь к зияющей перед ней пустоте, она просила:

— Если он здесь, если он еще существует, если он еще помнит и любит меня, как помню и люблю его я… приведи его ко мне…

Лорин была уверена: если она войдет в ворота, то сможет ясней различить ответ, не сомневалась, что, непосредственно протекая сквозь ее жилы, нервы, плоть, магия будет говорить с ней куда более понятным языком. Но пока наверху спит Джейк, беспомощный, крохотный и беззащитный, она не покинет его даже на мгновение. Она прочтет ответ магии одними кончиками пальцев, на расстоянии. А если пустота промолчит, то утром Лорин возьмет Джейка и спросит снова.

Она ждала, вглядываясь в магическую бурю в зеркале, в беззвучных стонах своего дома улавливая и каким-то образом слыша раскаты грома в иных временах и мирах. Ждала и дрожала от холода, а может, от чего-то большего.

И вдруг из зеркала на нее взглянули глаза, не ее глаза, но эти она знала не хуже, чем собственные. Ни звука, никакого предупреждения, только что она видела лишь себя, и вдруг появился Брайан. Лорин едва не вскрикнула.

Брайан прижал ладони к другой стороне зеркала, словно смотрел на нее сквозь обычное стекло. Он выглядел в точности таким, каким Лорин его помнила: высокий, сухощавый, красивый. В черной футболке, которая была на нем, когда она в последний раз его видела. Он улыбнулся. Лорин заплакала.

— Брайан…

Губы его шевелились, но она не слышала ни слова.

— Я тебя не слышу! — прокричала она и тут же прочла по его губам: «Я тебя не слышу!»

Между ними стеной стояла сама вселенная. Но если она сумела пройти сквозь нее, может, и он сумеет? Ворота действуют в обе стороны. Если оставить их открытыми, они не закроются, пока кто-нибудь или что-нибудь не пройдет сквозь них в любом направлении. Если бы этим «кто-нибудь» был Брайан…

Лорин прижала ладони к зеркалу и, ни о чем не думая, пожелала, чтобы ворота открылись.

На мгновение она очутилась в центре бури. По зеркалу пробежало зеленое пламя, высветило комнату; обольстительный шепот магии молил Лорин погрузиться в ее объятия. Но на сей раз женщина отступила, лишь позвала Брайана.

Его ладони надавили сильнее, зеркало прогнулось наружу и стекло с него, как вода, словно он поднялся из тихого, гладкого озера. Сначала появилось лицо. Зеленый огонь потух, Брайан стоял так близко к Лорин, что она ощущала тепло его кожи, чувствовала запах лосьона. Так близко, что можно было протянуть руку и коснуться его. Так она и сделала, дрожащими пальцами дотронулась до локтя, ощутила плотную, теплую кожу, мягкие золотистые волоски, твердые мускулы…

Вдруг горло сдавил мощный спазм, Лорин не могла ни вздохнуть, ни произнести ни слова, из глаз потоком катились слезы, она ничего не видела.

— Брайан, — прошептала Лорин и упала в его объятия, обхватив его шею руками и рыдая ему в рубашку. — Господи, Брайан, ты и правда пришел! — Лорин всем телом ощущала силу сжимавших ее рук, его пальцы, грудь, к которой она прижималась. Запрокинув лицо, она потянулась поцеловать его, поцеловать, как мечтала, как жаждала…

Но он отстранился и отрицательно покачал головой: нет.

— Брайан! — с болью прошептала потрясенная Лорин.

— Я не твой Брайан, — объяснил он тем самым голосом, голосом, который она никогда не забудет и никогда не перестанет любить.

— Мой! Ты мой! Ты вернулся ко мне, и теперь все будет прекрасно!