Агентурная кличка - Трианон - Игорь Перетрухин

В.К. Бояров порекомендовал М.И. Курышеву обратить внимание на сопоставление времени передач Франкфуртского радиоцентра ЦРУ США на район Москвы с местами нахождения в этот момент Огородника, так как подобный нехитрый прием позволил бы побыстрее внести ясность в дело. Кроме того, посоветовал постоянно держать связь с американским отделом главка. А с наружным наблюдением он постарается помочь.

Разговор Огородника с матерью по телефону:

— Мама, здравствуй! Как твое давление и общее самочувствие?

— Да ничего, сынок, видимо, уж годы да невзгоды берут свое!

— А ты лекарства-то принимаешь, которые я привез из-за границы?

— Да, принимаю, да проку-то, видно, от них немного!

— А как там наши, еще не возвратились из Крыма?

— Нет, они только звонили из санатория. Сказали, что прилетят в четверг или пятницу на самолете из Симферополя.

— Кстати, мама, ты не одолжишь мне до получки еще рублей пятьдесят?

— Хорошо, Сашенька, какие могут быть разговоры?

— Ладно, тогда до пятницы! До свидания! Целую тебя!

Деньги в долг Огородник брал преднамеренно, чтобы создать впечатление, что живет по средствам и даже не всегда хватает.

В первых числах января я доложил Курышеву, что с 1 января 1977 года по моей инициативе разработка Огородника впервые включена в оперативный план Главного управления. Руководство отдела поддержало это предложение (обычно отдельскими планами и отчетами занимался заместитель Кеворкова полковник В.И. Костыря).

Михаил Иванович ответил, что если говорить откровенно, то у него нет уверенности в том, что Огородник — американский шпион. Хотя и имеется — целый ряд моментов, на которые мы пока не нашли удовлетворительных объяснений. И он не стал бы особенно торопиться с выходом на уровень главка, но теперь уж, что поделаешь, будем работать дальше. Следует только активно задействовать Удалова, Молодцова, Шитикова и Лейтана и определить для каждого из них конкретные участки работы.

Оперативный план главка Г.Ф. Григоренко был представлен на утверждение Председателю КГБ СССР Юрию Владимировичу Андропову, и с этого момента он был в курсе дел по разработке Огородника как возможного агента ЦРУ США. А это налагало на всех нас еще большую ответственность.

Вскоре после того, как Курышев рассказал мне о совещании у Боярова и о поставленной перед нами задаче, я спросил Гречаева, кто въехал в квартиру, где проживает Огородник, вместо старушки-пенсионерки, которая решила воссоединиться со своей дочерью где-то в Теплом Стане.

Гречаев сообщил, что в результате довольно сложного обмена туда въехала работница завода «Серп и молот» Евдокия Ивановна Лушева с сыном Николаем, учеником четвертого класса. С отцом ребенка она в разводе. Характеризуется как человек порядочный, добросовестный и заботливая мать. За производственные успехи неоднократно премировалась. А ее фотография и сейчас на доске Почета цеха, в котором она работает. Причина развода — пьянство и побои со стороны мужа, рабочего того же завода. Получает мизерные алименты. Николай — отличник учебы, отец внимания ему не уделяет.

Я сказал Володе, что начальство дает добро на проведение в комнате Огородника и в местах общего пользования квартиры негласного обыска и надо только продумать, каким образом вывести из квартиры Лушеву и ее сына на период проведения наших мероприятий, так как вполне может случиться, что одним только обыском мы не ограничимся.

То, что он побывал на заводе, я понял из его рассказа.

— Без профсоюзной организации нам, видимо, не обойтись, и надо подумать, может быть, стоит Колю направить на юг в пионерлагерь, да и мать с ним бы поехала. Заодно, как говорится, и доброе дело для хороших людей сделаем.

Через два дня мы с Курышевым доложили Кеворкову для утверждения руководством подготовленный нами специальный план по созданию условий для проведения на квартире Огородника негласного обыска, в отношении которого уже была получена санкция прокурора.

Планом предусматривалось следующее.

Мы с Курышевым приглашаем Огородника на встречу, где обращаемся к нему с просьбой завязать знакомство с интересующим нас человеком.

Объект в компании друзей систематически посещает сауну при бассейне «Чайка» в районе Крымского моста.

Через якобы имеющиеся у Михаила Ивановича связи с дирекцией спортивного комплекса мы можем в любое время организовать посещение сауны.

Ему надлежит по нашему сигналу вместе со мной посетить сауну, где я ему покажу «объект нашего интереса», так как знаю его в лицо. Огороднику будет дано задание познакомиться с этим человеком и создать возможность последующих встреч для его изучения.

В сауне будут две условно не зависящие друг от друга группы по три-четыре человека, состоящие, естественно, из сотрудников нашего отдела.

Таким образом, мы получим возможность сфотографировать содержимое записной книжки, досмотреть одежду и подготовить необходимые условия для захода в его квартиру.

Для этого нам потребуются бригада наружного наблюдения и специалисты оперативно-технического отдела главка.

Общее руководство операции возлагается на меня. Сотрудники отдела, которые примут участие в мероприятии «Сауна», должны быть выделены по согласованию с начальником отдела.

Кеворков согласился с планом и добавил, что надо еще запланировать и осмотр автомашины Огородника нашими специалистами. Он сказал, что через час идет с докладом к Боярову, а у нас еще есть время перепечатать последнюю страницу.

— Передайте Зинаиде Ивановне[9], что это срочно. Если нет возражений, то вы свободны, а с Михаилом Ивановичем мы еще поговорим по поводу предстоящей аттестации сотрудников службы безопасности МИД.

Через 15–20 минут я вновь зашел в его кабинет с уже перепечатанной последней страницей нашего плана. М.И. Курышева там не было, а Вячеслав Ервандович разговаривал с кем-то по телефону правительственной связи. В таких случаях было не принято заходить к начальству, и я было попятился, но он жестом предложил мне сесть за приставной стол. Я не прислушивался к разговору, но, как всегда, бросил взгляд на неизменно стоящую на его письменном столе вырезанную из дерева изящную фигурку героя книги известного испанского писателя Мигеля Сервантеса — «хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского». В свое время меня несколько удивляло присутствие на столе у начальника столь необычного персонажа. Однажды я не выдержал и, выбрав подходящий момент, спросил его об этом. Полушутливо-полусерьезно В.Е. Кеворков ответил, что это своеобразный символ, олицетворяющий благородство, справедливость и чистоту помыслов. Вскоре разговор по телефону был закончен. Вячеслав Ервандович еще раз уточнил одну из деталей мероприятия, подписал документ и, предварительно позвонив начальнику главка Г.Ф. Григоренко, отправился на доклад. Рабочие будни продолжались.