Девушка без имени - Татьяна Веденская

– Василиса Премудрая? – Мужской голос звучал удивленно и как-то неуверенно. Ирина усмехнулась и почувствовала, как ей становится легче. Необъяснимо хорошо просто оттого, что Иван ей позвонил… в полвторого ночи? Спятил?

– Вы где? Где вас носит? – спросила Ирина так, словно ничего не произошло.

– А вы что, на Хитровке? – Голос тут же изменился.

– Ну… да, вот, рассматриваю свой портрет. А где я должна быть? – Какая-то возня, сопровождающаяся сдавленным шипением и неразборчивым бормотанием. «Она там, она там…» Ирина усмехнулась про себя.

– Вы… но вы же сказали, что не приедете. – Голос у Ивана был почти обиженный. Позвонить Ирине он решился, когда, во втором часу ночи и после изрядной доли спиртного, понял, что просто не выдержит больше и минуты, не услышав ее голоса. «Просто спрошу, как дела», – бормотал он, выискивая ее номер у себя в мобильном. Она звонила ему с нового аппарата, когда они ездили в галерею смотреть каталоги. Удивительно, как много можно вспомнить, если очень сильно захотеть.

О том, который час, он, конечно же, не вспомнил.

– Я сказала, что могу не успеть! – возмутилась Ирина. – Но я успела, а вас нет.

– Я все время боюсь, что вы мне приснились, – поделился с Ириной Иван, проклиная себя, Пашку, Катерину и все переживания, которые загнали его за Можай, а точнее, под Тулу.

– Как я могу присниться, если вы не спите посреди ночи? – резонно спросила Ирина и в ответ услышала низкий, мелодичный мужской смех.

– Я сейчас приеду, – бросил Иван и тут же отключился. Ирина ничего не имела против. Конечно, она не знала, что приехать Иван собирается аж из-под черта на куличках. Как и о том, в каком он, так сказать, состоянии. В растрепанных чувствах, с расстегнутым воротом и открытым окном. О том, что Иван добирается домой откуда-то издалека, Ирина заподозрила, когда и через полчаса, и через сорок минут, и через час его все еще не было. Тогда она позвонила ему, но он не ответил.

Сердце стукнуло так сильно, так громко, что Ирина практически услышала звук его удара.

Она выскочила на улицу и тут же убедилась в том, что «Ниссана» нет на привычном месте. Не оказалось его и на прилегающих к дому улицах, во дворе его тоже не было. Ирина снова и снова набирала номер Ивана, но трубку никто не брал, а потом абонент и вовсе стал недоступен. Ирина считала до десяти, глубоко дышала, затем считала до ста. Главное сейчас было не впасть в истерику. А так хотелось.

Он не приедет. Он передумал. Что-то случилось. Не дай бог, что-то случилось. Чокнутый сукин сын!

Когда он приехал, Ирина сидела около дома, не шевелясь, спокойная, немножко бледная, с размазанной тушью вокруг глаз – экспресс-вариант макияжа «смоки-айс». Иван остановился в паре метров от нее. Около минуты они оставались на своих местах, рассматривая друг друга, а затем Ирина встала, спокойно подошла к машине, раскрыла дверь – стойкий «амбре» тут же поведал ей остаток истории.

Ирина дождалась, пока Иван выключит двигатель, выберется из автомобиля с виноватым видом и подойдет к ней.

– Ирина… – пробормотал он, но закончить не успел. Звонкая пощечина оглушила его, загорелась щека. Ирина развернулась и пошла в квартиру твердой походкой человека, принявшего решение. Собственно, так оно и было. Ирина планировала вернуться в квартиру, собрать свои вещи и, ни слова не говоря, покинуть навсегда эту квартиру и художника Ивана Чемезова. Каким бы симпатичным он ни был, но если он садится за руль пьяным – тема закрыта.

Они познакомились на студенческой вечеринке. Ирина пришла туда позже остальных, ее привел однокурсник, которому она помогла сдать иностранный язык. Она вообще не хотела идти на эту вечеринку. Подумаешь, у кого-то родители уехали в Финляндию за продуктами, подумаешь, свободная хата… Ира никогда не любила шумных сборищ и развеселых тусовок. Сказывалось воспитание, ведь когда тебя растят помешанный на классике дирижер и влюбленная в искусство скрипачка, ты поневоле проникаешься вещами и материями, скучными для большинства людей. Для нормальных молодых людей, как говорил ее одноклассник.

Что может быть нормального, если девушка бежит в метро с томиком Вейса в руке и в ее наушниках звучит Гершвин? И это – когда в город приехали Ночные Снайперы!

Ирина сразу заметила Сашу. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и смеялся, а его светлые волосы качались в такт его движениям. Он смеялся громко, заразительно, а потом его взгляд поймал ее ошалевшие зеленые глаза в свои сети. Он держал в руках бокал с шампанским, когда подошел к ней, а ее сердце застучало как сумасшедшее.

– Вас я тут никогда не видел! – бросил он, протягивая ей шампанское. – Вам придется многое наверстать.

– Я не пью, – пробормотала Ирина, не сводя глаз с непринужденного, уверенного в себе парня.

– Как жаль. А я-то надеялся, что мне удастся вскружить вам голову! – И Саша улыбнулся.

Эта улыбка до сих пор преследовала Ирину по ночам, в снах, и она просыпалась в слезах. А тогда она таяла, как Снегурочка под жаркими весенними лучами солнца.

Он сам был – солнце.

Они были ровесниками, разница – всего пара месяцев, но, вопреки существующим тенденциям, Саша был куда более умудренным опытом, чем Ирина. Он тоже доучивался в университете, что-то с математикой, но параллельно работал – решал какие-то вопросы для компании его матери, ездил в Северную Европу, свободно говорил на немецком и испанском языках.

Им тогда было по двадцать лет. Саша и Ира были вместе пять долгих лет, но, когда они промелькнули мимо, оказалось, что этого очень мало, всего-навсего один короткий миг, песчинка вечности.

Саша снимал для них квартиру на углу Невского и Литейного, Ирина рассаживала мамины цветы в новые горшки, размножала отростки и переселяла свой маленький садик на Сашины подоконники. Сейчас там наверняка уже целые заросли. Вопреки ожиданиям обеих матерей, молодые люди не разошлись и не охладели друг к другу за все это время. «Это безумие» не прошло ни после опустошительных, изматывающих скандалов, без которых не обходятся ни одни отношения, ни после расставаний, ни после Сашиных поездок в командировки.

С тех пор как он признался матери в своих чувствах к Ирине, она стала отправлять его в командировки гораздо чаще.

Это было даже странно, насколько серьезно относился Саша к их с Ириной роману – он, не воспринимающий всерьез ничего и никого, скользящий по жизни легко и без напряжения. Было что-то неуловимо общее в этом везении, беспечности и уверенности в том, что мир будет любить тебя вечно и все тебе простит. Иван Чемезов тоже обладал этим даром, и все, кто оказывался рядом с ним, пропитывались этой атмосферой счастья и беззаботности.

Но все это – только замки из песка, миражи на мокром асфальте. Всем придется держать ответ.

Однажды Саша уехал из их дома на углу Невского и Литейного и больше не вернулся. Уехал навсегда. День был солнечным, совсем таким же, как и сегодня. Ирина хотела поехать на дачу, но Саша сказал, что ненавидит кабачки и баклажаны, хотя одни зеленые, а другие – баклажановые, что само по себе прикольно. Баклажановые баклажаны.