Лжепророк - Ричард Кнаак

Кое-как столкнув с себя хищника, отшвырнув его в сторону, Ульдиссиан наконец-то понял, где оказался. Взгляд, брошенный вверх и в стороны, вмиг подтвердил все его опасения. Небо… Куда ни погляди, такового здесь не существовало.

Все, что вокруг – это вышивка, вышивка на пологе балдахина!

Как он сюда попал, гадать времени не было: второй кот и зверь с рогами на морде уже мчались к нему. Помня о противоестественной легкости необычайных противников, Ульдиссиан что было сил ударил клыкастого кота ногой и перепрыгнул через толстокожего исполина.

Вдруг сверху на него пала тень. Могучие когти мимоходом расцарапали щеку, и мимо пронеслась птица той же раскраски, что и прочие звери, величиной ненамного уступавшая котам. В то время как она разворачивалась, готовясь к новой атаке, Ульдиссиан едва не угодил в пасть одного из тех злобных речных ящеров, с которыми ему и друзьям его довелось столкнуться в первые дни странствий по джунглям. Острые зубы рептилии щелкнули у самой ноги. Конечно, желудка у нее, скорее всего, не имелось, однако проверять сии подозрения на опыте сын Диомеда вовсе не собирался и поспешил откатиться вбок, подальше от хищной пасти.

Между тем вокруг началось сущее столпотворение. Вышитые на пологе балдахина звери с рыком, с воем, с фырканьем сбегались к нему со всех сторон. К прежним противникам Ульдиссиана прибавились огромные коварные змеи, и свирепые обезьяны величиной с человека, и антилопы с витыми рогами.

Но кроме них Ульдиссиан заметил невдалеке еще кое-что – единственную свою надежду. Сорвавшись с места, он чудом разминулся с зашипевшей на него змеей, пинком отбросил прочь еще одного из речных ящеров, и…

Вот они! Вот, именно такие, какими ему и помнились. Длинные золотые копья… Едва Ульдиссиан схватил одно из них, с высоты на него устремилась еще одна птица. Наградой крылатому хищнику послужил удар копьем, пронзившим его на лету. Птица отрывисто заверещала и тут же сдохла.

Стряхнув с копья мертвое тело, Ульдиссиан поспешил развернуться к ближайшему зверю. Изготовившийся к прыжку кот, шипя и плюясь, отпрянул назад, однако толстокожий гигант не замедлил бега. Ничуть не испугавшись копья, он вознамерился втоптать человечишку в землю.

Но Ульдиссиан, опершись о древко копья, вспрыгнул противнику на спину, а стоило зверю повернуть к нему голову, вонзил копье прямо в разинутую пасть.

Захрипев, толстокожий гигант камнем рухнул в траву, однако в падении вырвал оружие из Ульдиссиановых рук.

Делать нечего, пришлось Диомедову сыну прыгнуть к другому копью, по-прежнему висевшему под углом там, где было оставлено.

Огромная ладонь стиснула плечо, перехватив руку прежде, чем он успел дотянуться до древка. В следующий миг все вокруг заслонила собою косматая морда – издевательски-злое, карикатурное подобие лица человека.

Чудовищные ручищи исполинской обезьяны сомкнулись вкруг тела, стиснули Ульдиссиана в объятиях. Не в силах вдохнуть, Ульдиссиан захрипел.

«Но это же не взаправду! – подумал он. – Не мог я на самом деле в вышивку перенестись!»

Разумеется… вот только как убедиться в своей правоте, если все вокруг свидетельствует об обратном?

Однако как бы там ни было, силы наверняка остались при нем, это Ульдиссиан знал точно. Никаких вразумительных причин для их отказа он не видел.

Что бы такое придумать, простое, но действенное? Первым делом на ум, как и в прошлый раз, пришел огонь. Правда, совсем недавно ему не удалось сотворить даже искорки, но…

Но что ему еще остается?

Ульдиссиан сосредоточился усердно, как никогда. Огонь. Ему нужен огонь…

И вдруг джунгли невдалеке вспыхнули пламенем.

Пожар оказался совсем не таким, какого можно было ожидать. Языки пламени не пожирали кусты и деревья, обращая их в угли, но прожигали в них дыры, словно в полотнище ткани.

Ополчившееся на Ульдиссиана зверье, подобно обычным зверям, в панике бросилось наутек. Однако те, что угодили в огонь, гибли таким же необычайным образом, как и окрестные джунгли: пламя выедало дыры и в них. Пожалуй, самым пугающим, непривычным во всем этом казалось то, что горящие звери продолжали бег, пока целиком не лишались ног или тела, и лишь после этого действительно «гибли».

Все бы хорошо, но, распугав нападавших на Ульдиссиана зверей, пожар грозил гибелью и ему самому. На глазах поглощавшее невероятные джунгли, пламя отрезало ему путь к бегству… да и возможно ли отсюда бежать?

Однако надежды Ульдиссиан не утратил. Удовлетворенный тем, что его силы снова при нем, сын Диомеда сосредоточился на собственной спальне. Что-то подсказывало: на самом деле он по-прежнему во дворце, а джунгли – всего-навсего морок. Если ему угрожает опасность, искать ее нужно в спальне, не здесь. Здесь Ульдиссиану грозил лишь огонь, им же самим сотворенный, а значит, во всем повинующийся его воле.

Едва эта мысль пришла в голову, пламя приостановилось. В тот же миг вышитые на пологе балдахина джунгли утратили осязаемость, начали меркнуть. Пусть и довольный собственными успехами, Ульдиссиан сосредоточился усерднее прежнего. Сомнений быть не могло: там, в настоящем мире, против него затевается что-то недоброе.

Миг – и Диомедов сын обнаружил, что стоит у окна, все еще сжимая в руке ткань занавеси, которую собирался задернуть, преграждая путь внутрь слепящему свету. При этом он, не мигая, смотрел прямо на огонек.

Кроме того, Ульдиссиан сразу почуял, что в спальне есть кто-то еще, и отскочил вбок.

Сумрак в углу, сгустившись, обернулся незнакомцем, могучего сложения человеком того же роста, что и он сам. Лица его было не разглядеть: свет падал ему навстречу, однако черты незваного гостя скрывала тень.

В руках незнакомец сжимал пару кривых клинков, в фут длиной каждый. Боевые ножи ярко блестели в лучах света, струившегося в комнату из-за окна, а для чего они припасены, двух мнений быть не могло. Едва появившись, загадочный враг замахал ими, поочередно рассекая воздух то тем, то другим.

Подняв сжатый кулак, Ульдиссиан представил себе шарик волшебной энергии. Шарик послушно возник, полетел в наступающего…

И миг спустя рассыпался на множество крохотных огоньков, брызнувших во все стороны и испарившихся, не причинив врагу никакого вреда.

При виде его неудачи убийца злорадно захохотал и полоснул клинком сверху вниз. Изумленный надежностью его защиты, отразить лезвие Ульдиссиан не успел.

Острие клинка, рассекши одежду, прочертило вдоль тела ужасающую алую линию. Крякнув от боли, Ульдиссиан подался назад, однако попытка исцелить рану желаемых результатов не принесла.

– Еретик! – пророкотал укрытый тенью убийца. – Твоя магия, порожденная демонами – ничто против его дивной мощи!

Едва услышав эти слова, Ульдиссиан сразу же понял, кем устроено столь поразительное покушение. Да, Инарий все рассчитал как нельзя лучше…