Звезды и Лисы - Татьяна Устинова

И ловко задрала вторую ногу. Теперь она сидела, как йог-эксцентрик во время представления бродячего цирка.

– Тебя не ждут дома?

– Не-а.

– Ты поссорилась с родителями?

– Не-а.

– Тебя будут искать, ты что, не понимаешь?!

– Не-а! В смысле, понимаю, что не будут. Поедем уже, а?

– К моей тете? – осведомился Ник. – Поедем?

– А… в которую все были влюблены, и Слава Зайцев бился, чтобы она выступала у него на подиуме? Поедем, она прикольная!

Ник почесал переносицу. Вот что теперь делать, а?.. Позвонить Сандро, велеть, чтобы забирал девчонку?.. Сказать, что он, Ник, не знает, куда ее девать?!

Он тронул машину и стал не торопясь выбираться со стоянки. И вправду нужно уезжать. Сейчас окончится рабочий день, сотрудники и коллеги валом повалят по домам, а тут он в машине с Лисой!..

– Что мы знаем о лисе? – сам у себя спросил Ник. – Ничего, и то не все.

Девчонка покатилась со смеху.

– Это ты сам сочинил?

– Это не я сочинил.

– А тетя правда прикольная. – Лиса, совершенно успокоившись, что ее не вышвырнут из машины, уселась поудобнее, подоткнула пованивающий плед и стала энергично растирать стопу. – Как ты думаешь, она даст нам поесть?

– Это вряд ли, – честно сказал Ник. – Она не по этой части.

– А по какой?

Ник пожал плечами:

– Она любит… разговоры. Исключительно про нее саму. Любит, чтобы за ней все ухаживали. Не только сын, но и племянники, то есть мы. И сестра, то есть наша мама, – тут он улыбнулся. – Мы с Сандро ухаживаем плохо, и тетка всегда устраивает нам проработки.

– Ваша мама – первый сорт! – одобрила Лиса. – Главное, красивая. Я не знала, что старые могут быть красивыми, думала, старые все уродины.

Ник взглянул на нее и понял, что девчонка таким образом сказала комплимент, а вовсе не оскорбила!.. Ему стало смешно.

– А твоя бабушка? – спросил он. – Ты же рассказывала про бабушку! Она тоже уродина?

– Она давно умерла. А в молодости была красиво-ой! Невозможно! В нее все влюблялись.

– Как в нашу тетю.

– Да не, в бабушку по серьезке!.. Я тоже в молодости хотела быть красивой, а потом стало ясно, что ничего не выйдет, и я расхотела.

Ник включил поворотник, встраиваясь в поток. Он улыбался и не хотел, чтобы Лиса это заметила.

– Но я не расстроилась, – продолжала та бодро. Держа ноги на весу, она попеременно совала то одну, то другую в решетку, из которой несло теплом. – Из-за того, что некрасивая!.. Сейчас быть красивой – пошлость. Сейчас нужно быть уродиной!.. И тогда на тебя все обратят внимание!

Ник хрюкнул. Пока еще ему удавалось не засмеяться, но держался он из последних сил.

– Не, а что? – продолжала рассуждать его удивительная спутница. – Ведь самое главное, чтобы модно!.. Взять, к примеру, уши. Если они огромные, как у летучей мыши, – это хорошо, их можно еще больше оттопырить, и это будет твоя фишка. Или грудь. Раньше считалось, если ее нет, это значит плохо! А сейчас себе титьки пришивают только официантки и старухи из телевизора! – Лиса фыркнула. – Ты телевизор смотришь? Я как-то посмотрела, чесслово! Ток-шоу показывали, то есть говорильное представление! Так там на диванах сплошь старухи высажены с пришитыми титьками! Представляешь?! Я прям от смеха чуть не умерла! Ей лет сорок уже, а у нее во‐от такенная грудь и еще губы!.. Старым кажется, что это модно! Что на них будут клевать!..

– А что? – спросил Ник, морщась и почесывая нос. – Не клюют?

– Не-а, – отозвалась Лиса. – Ну, в тусовке не клюют, продвинутые! А че там хозяевам рынка стройматериалов нравится, это я не в курсе. Может, как раз старухи с титьками. Ник, купи мне чупа-чупс!

– Нет.

– Ну, ла-адно тебе, ну че такое, а?.. Я шмотки покупаю в… в общем, в одном креативном месте. Там хозяйка о-очень продвинутая, все понимает в моде, дружит с Гошей Рыбачевским, а он клевый!.. Ну, все считают, что клевый!.. Так она сказала, что чупа-чупс – моя фишка.

– Нет.

– Ник, ну что ты заладил – нет, нет!.. Еще про Константинополь мне расскажи!..

– Я сейчас звонил тете Вере по телефону, – сказал Ник. – У нас в отделении до сих пор сохранились старые советские аппараты. Тяжелые, желтые такие. Шнуры витые. В них очень важный и красивый гудок, как пароходный. И я вспомнил. – Он мельком посмотрел на свою спутницу, она слушала с интересом. – Лев Толстой спрашивал, зачем нужен телефон. Ему объяснили, что нужен для того, чтобы говорить. Лев ничего не понял. И спросил: «Чтобы говорить – что?»

– Это ты к чему? К тому, что я необразованная?..

– Сейчас совершенно неважно, что говорить, – продолжал Ник. – Ты просто звонишь и говоришь, надо, не надо. А Лев Толстой считал, что говорить нужно… осмысленно.

Лиса подумала немного.

– Если все время осмысленно говорить, тогда придется молчать, – заявила она наконец. – И ждать, когда в голову придет мысль!.. А если вообще никогда не придет, так всю жизнь и молчать?!

Все-таки Ник засмеялся. Лиса Джунипер молодец. Если бы не она и ее умные разговоры – в духе рекомендаций Льва Толстого, – он бы сейчас по кругу думал об одном и том же. Об убитом парне, о Сандро, о майоре Мишакове, о неизвестном наследстве, о журналистах, которые, возможно, караулят возле дома!..

О том, что он так ничего и не придумал, чтобы выручить из беды брата и как-то самому спастись, и нужно думать быстрее, время уходит!..

Тетина многоэтажка всегда нагоняла на Ника тоску зеленую. С самого детства, когда братьев возили в гости. Они еще только сворачивали с дороги к длинной изогнутой домине, а тоска уже подступала.

– Как ты думаешь, – спросил Ник у Лисы, сворачивая с дороги к изогнутой домине, – почему тоска – зеленая?

– А какая? – заинтересовалась она. – Ну давай придумаем! Вот лиловая – точно не тоска. Лиловое настроение – это когда хочется пармских фиалок и чтобы прислал их кто-то незнакомый. Лежишь в сумерках и думаешь, кто бы мог прислать вот это лиловое настроение. Или серая! Серое – это когда на улице дождь, листья летят, лужи такие сморщенные, и тогда надеваешь теплый свитер, кроссовки, идешь в кафе, сидишь и смотришь на осень. А синяя…

– Какая ты романтичная девушка, – перебил Ник. Они уже приехали. – Пиши романы, у тебя получится.

– Я как раз собиралась, – тявкнула Лиса радостно. – Только не знаю, с чего начать.

– Начни с пармских фиалок, – буркнул Ник. – Дело сразу пойдет.

– Че, правда?..

В подъезде стояла лужа, должно быть, дождем налило, сильно пахло мочой, кошачьей и человеческой, отсыревшие стены были все залеплены объявлениями о купле-продаже «недвижимости», а также о ремонтах лоджий и санузлов. Лужу было никак не обойти, Ник шагнул прямо в середину. Ботинок моментально дал течь.