Наследник - Кэтрин Коултер

— Понятно, — медленно промолвила леди Энн, окидывая взглядом комнату. Она заметила просохшие пятна крови на покрывале, красноватую воду в умывальном тазу и испачканное в крови полотенце. Она все поняла, и ей чуть не стало дурно от своей догадки. Нет нужды расспрашивать Грейс — она будет оправдываться и выгораживать свою хозяйку. Леди Энн стремительно выбежала из спальни, прежде чем Грейс успела сделать еще один реверанс.

Подходя к спальне дочери, она постепенно замедлила шаг. Ей вспомнились ее собственная брачная ночь, боль и унижение, которые ей пришлось тогда испытать. Она горестно покачала головой. Нет, не может этого быть. Джастин так не похож на ее мужа.

Она вытерла влажную ладонь о платье и легонько постучала в дверь Арабеллы. Ответа не было. Да она и не ждала его. Она снова постучала. Неужели Арабелла не впустит ее? И тут она услышала: «Войдите».

Леди Энн и сама не знала, что именно она ожидала увидеть, но, когда она вошла в спальню, ее глазам предстала ее дочь — живая и невредимая, такая же, как и всегда. Арабелла спокойно поднялась, приветствуя ее. Она была одета в черную амазонку, на голове — бархатная шапочка, черное страусовое перо почти касается щеки, волосы гладко причесаны.

— Доброе утро, мама. Почему вы сегодня так рано? Что, приехал доктор Брэнион?

Голос ее звучал спокойно, обыденно. Все тревоги, которые мучили леди Энн, разбились об это ледяное спокойствие. Если бы она не видела сегодня утром Джастина, не заходила в графскую спальню, она чувствовала бы себя сейчас полнейшей дурой.

— Ты отправляешься покататься верхом, как обычно?

— Конечно, мама. А почему бы и нет? Я всегда езжу верхом по утрам. Может, вы нашли для меня другое занятие?

В ее тоне было столько надменного высокомерия, что леди Энн оторопела. Она вдруг поняла, что ей больше ничего не удастся добиться от своей дочери. Если Арабелла не хочет поделиться с ней, она не будет ее к этому принуждать. Говоря по правде, Арабелла почти никогда не поверяла ей свои секреты. Она посвящала во все только своего отца — он разделял ее мысли, ее мечты, ее страхи, если таковые вообще имели место.

— Нет, моя дорогая, если ты хочешь покататься, — пожалуйста. Просто я не могла больше спать и зашла поздороваться с тобой, вот и все. Кстати, я только что видела Джастина в столовой. Он выглядит плохо отдохнувшим. У него такой унылый, подавленный вид, что весьма странно, и…

Арабелла вскинула черную бровь и подозрительно посмотрела на мать.

— Если вы так заботитесь о самочувствии Джастина, спросите об этом у него самого. Вы, наверное, устали, мама, вам надо бы прилечь отдохнуть. Простите, но мне пора. — Арабелла натянула перчатки и лихо сдвинула шапочку набок. Подойдя к матери, она поцеловала ее в щеку, причем выражение ее лица немного смягчилось, и быстрыми шагами вышла из комнаты.

Леди Энн смотрела ей вслед в совершенном недоумении. Черт возьми, что же произошло?

Арабелла твердой рукой направляла стремительный бег Люцифера мимо развалин древнего аббатства по дороге к Бери-Сент-Эдмундсу. Она сидела в седле, выпрямившись, гордо подняв голову и вздернув подбородок, глаза ее неотрывно смотрели на убегающую вдаль тропинку.

«Бедная мама», — подумала она, внезапно почувствовав себя виноватой. Она вела себя с ней не лучшим образом. Но как ее мать догадалась, что между ней и Джастином не все ладно? А она действительно догадалась. Но откуда? Чудеса, да и только. Значит, Джастин выглядит плохо отдохнувшим? Унылым и подавленным? Да пропади он пропадом! Пусть хоть все несчастья обрушатся на него — ей все равно. Чтоб он сгорел! Он заслужил самые страшные муки ада за то, что с ней сделал.

И все же как мама обо всем узнала? О Боже, неужели она заходила в спальню, прежде чем Грейс успела там прибрать и сжечь ее ночную рубашку н простыни? Надо будет спросить об этом у служанки по возвращении.

Она слегка тряхнула поводьями, и Люцифер пустился в галоп. Если бы только она могла оставить позади всю ненависть, боль и унижение прошлой ночи! И этот противный крем, который ничуть не облегчил ее боль, а только усилил отвратительные ощущения. А ему на это было наплевать. Она вдруг почувствовала такое разочарование, отчаяние и опустошенность, что захотелось плакать. Но стоило Арабелле об этом подумать, как ей сразу же представились лицо отца, его взгляд, полный презрения. Это проявление слабости и трусости — прятаться от того, что теперь стало частью ее жизни. Плакать ни в коем случае нельзя. Она по привычке распрямила плечи и снова вздернула подбородок, хотя на сей раз этот вызывающий жест дался ей нелегко.

Он стал частью ее жизни? Да, Джастин сломал ей жизнь, сделал все, чтобы запугать ее. Ноющая боль между бедер — постыдное доказательство того, что он надругался над ее телом. Но она не позволит ему сломить ее дух.

Его слова продолжали крутиться у нее. в голове, они казались ей настолько бессмысленными, что она никак не могла поверить, что они имеют для нее какое-нибудь значение. Арабелла стала припоминать все, что он ей говорил, — не для того, чтобы оправдать его жестокость по отношению к ней, но для того, чтобы понять, в чем он ее обвиняет. Он думает, что Жервез — ее любовник. Он говорил ей, что видел, как она выходила с ним из амбара. Но это же сущая чепуха! Она тщетно пыталась догадаться, что именно заставило Джастина прийти к такому ужасному и неправдоподобному заключению. Должно быть, кто-то наговорил ему кучу всякой лжи и убедил его, что она его предала.

Но кто же мог это сделать?

Она нахмурилась. Он поверил в эту ложь, в этом нет никакого сомнения. Тогда почему он согласился на ней жениться? Ах да, как же она могла забыть. Если бы он отказал ей, то лишился бы доброй половины наследства, он сам об этом упомянул. Что ж, он был с ней достаточно откровенен. Она предала его, но он не может убить ее, иначе потеряет все. Но он хочет убить Жервеза. Она равнодушно решила, что он, вероятнее всего, так и сделает. Тут она вынуждена была признать, что судьба Жервеза ее мало волнует, хотя ей было известно, что француз совершенно не повинен в том, в чем граф его заочно обвинил.

Арабелла резко натянула поводья. Люцифер остановился, тяжело дыша. Она оглянулась вокруг и с удивлением заметила, что проехала римские развалины, даже не обратив на них внимания. Она склонилась к конской шее, ласково ее похлопывая. Ей вдруг вспомнилась случайно услышанная фраза, которую отец как-то обронил в разговоре с приятелем: «Я крепко взнуздал эту шлюху — она не смогла бы сбросить меня, даже если бы хотела». Теперь понятен истинный смысл его слов, с тоской подумала она.

Арабелла неохотно повернула коня, и тот неспешной трусцой двинулся назад, к Эвишем-Эбби. Наверное, она катается уже несколько часов — солнце почти в зените.

Подъезжая к дому, она чувствовала, как ее охватывает безразличное спокойствие. Это теперь его дом. Джастин ждет ее там, и ей предстоит наконец встретиться с ним лицом к лицу — не сегодня, так завтра или послезавтра и все дни потом. Поразмыслив, она решила во что бы то ни стало разыскать его сейчас и снова попытаться убедить его в своей невиновности, потребовать от него объяснений, чтобы узнать, кто наговорил ему всю эту возмутительную ложь. Она представила себе унизительную сцену: она умоляет, он холодно отвергает ее мольбы. Инстинкт подсказывал ей, что он все равно не поверит ее объяснениям и все кончится точно так же, как и вчера, — жестоким насилием. В этот миг бедняга ненавидела себя за то, что она женщина и, следовательно, слабее его, и ненавидела его за то, что он мужчина и может силой взять над ней верх, используя свое физическое превосходство.