Плен – не подчинение - Альмира Рай

— Я под их защитой, — выплюнул Лайфорд так, будто этим ставил шах и мат всем этим парням вместе взятым. А потом еще и добавил, словно ругательство: — Охотник.

Оборотни, охотники… Со стороны их разговор казался сумасшествием. Но внутренний голос подсказывал, что это не просто глупые прозвища, не какая-то игра. Мужчины точно знали, о чем говорили, у них все стояло на кону. Они собирались драться насмерть.

— Правда? — все с той же злобной насмешкой протянул Совок. — Это Михеевы, что ли? Дали защиту канадцу? С какой стати?

— Задай этот вопрос альфе, раз так любопытно, — ответил Лайф. То, что этот Совок не стал нападать сразу, а задумался, да еще и, напротив, отступил от канадца, дало мне крохотную надежду. А что если имя Михеевых спугнет их? Судя по всему, это местная банда, и эти русские с ней не хотят связываться. Господи, я начала молиться в эту же секунду. За бандитов! Лишь бы они оказались достаточно жестокими, чтобы пугать всех одним только именем.

— Михеевы дают защиту только своим, — произнес все тот же самый крепкий парень.

— Дуб у нас эксперт по кланам, — с напускным весельем произнес Совок, начиная наматывать круги возле Лайфа. Он нервничал. Он обдумывал новую информацию. Святые угодники, я надеялась, он решал как отступать. Я даже на гориллу перестала обращать внимание и на его попытки меня облапать. Только дергалась, пытаясь отдалиться от чужой руки, и не отрывала глаз от Лайфорда.

— Продолжай, Дуб! — предложил главарь бандитов. Он сел на корточки и закурил. Лайфорд напоминал дикого, загнанного в ловушку тигра, который готовился к прыжку и собирался напасть в любом случае. Но у него все еще был шанс договориться, и он будет держаться за него. Это самая верная тактика. Будет же?

— По законам мохнатых сыновья остаются с отцами. Дочерями обмениваются, как товаром, чтобы разбавлять кровь. У Михеевых всего три дружеские стаи, которым они отдают на случку сук. И лишь одна канадская. Хейлы. Так что, парень? Что стало с твоим папашей Хейлом? Выгнал? И ты прибежал просить защиты у родственничков по мамке? Странно, что они согласились. Чужаков нигде не любят.

Хейлы. В висках застучало от ударившей в голову крови. Сжавшееся от страха сердце на мгновение напомнило о себе, пропустило судорожный удар и вновь застыло. По жилам потек морозный горький яд, приносящий тупую боль каждой частичке меня, на всех возможных уровнях. Особенно рьяно рвало на части душу. Хейл. Он не отрицал. Молчал. Почему из всех ненормальных отшельников на земле именно мой — Хейл? Из семьи тех, кто убил моих родителей, от кого мы с Колтоном убегали всю жизнь.

Слова брата сейчас всплыли в сознании так четко, как никогда.

«Увидишь Хейла. Беги». Но я не могла даже дышать — настолько онемела от ужаса. И как только грудная клетка на автопилоте сделала вдох, по щекам покатились горячие слезы. Вспомнилась и та женщина. Марина, кем бы она ни была, пыталась помочь, предупредить, что Лайфорду нельзя доверять и рассказывать о себе. Пока он не знает, кто я такая, у меня еще есть шанс сбежать. Смешно! Я сама не знаю, кто я.

— Дела стаи — не забота охотников, — ответил Лайф дерзко. — Но я достаточно хорошо знаю альфу, чтобы гарантировать вам, что братству даже на нейтральных землях он рад не будет. Откуда у вас пульт от бункера?

— А-а-а, то есть, мы теперь должны отвечать на твои вопросы? — ехидно спросил их главарь, и остальные засмеялись. — Нет, Хейл, так не будет. Но я тебя услышал. Альфа нам рад не будет, так? Ему ведь не обязательно знать, что мы здесь. Ты ведь не скажешь ему?

Вопрос прозвучал как скрытая угроза, и Лайфорд не стал на него отвечать. Он пристально следил за Совком, а тот вдруг перевел задумчивый взгляд на меня.

— Допустим, ты под защитой. А твоя кукла?

— Акцент на слове «ТВОЯ», — выдавил из себя Лайф, только теперь это звучало пугающе даже для меня. Нет, он не худшее из двух зол. Он просто зло, которое я не ожидала.

— Кто она? — уже без шуток спросил Совок.

— Просто че…

Едва Лайф успел закончить, как горилла вонзил в мое плечо иглу, заставив взвыть от боли. Не знаю, что за хрень он мне вколол, но когда выдернул шприц, жгло как в аду. И я заскулила опять, схватившись за плечо.

— Оборотень! — зашипел придурок, кривя губы в отвращении, и резко отпустил меня. Как только его руки перестали прижимать к стене, я сама больше не смогла стоять на ногах и сползла вниз.

— Рин! — утробный рык прозвучал одновременно с глухим ударом. Лайфорд напал первым, ударив ботинком Совка в челюсть. И бросился ко мне.

Я попыталась сделать вдох — не смогла. Горло мгновенно отекло, в глазах защипало, и я будто снова оказалась в лихорадке. Фигуры мужчин теперь казались расплывшимися черными пятнами на белом фоне. Я узнавала Лайфорда, но думать могла только о том, что он не успеет, не сможет. Да и что сделает? Я ведь задыхаюсь. Казалось, он не думал об этом, а механично отбивал атаки одного, второго. Даже третьего. Почти добрался до меня. Но их было слишком много, и они были быстрыми. Самый крепкий из них ударил по ногам, заставляя канадца упасть на колени. Еще кто-то приставил стрелу от арбалета к его горлу.

— Видишь, Хэйл? — спросил тот, который схватил меня. — Этот яд действует только на оборотня, даже если тот под защитным зельем. Считай, что ее уже нет. Надеюсь, она не в буквальном смысле твоя истинная пара. Ты ведь знаешь, как это бывает? В одной песочнице всегда найдутся мальчики сильнее, которые отберут твою любимую игрушку.

Я больше не могла бороться. Пальцы ног задрожали, а руки онемели. Яд душил меня медленно, отнимая все чувства постепенно. Зрение, вкус, обоняние, осязание и самым последним пропал слух. Я оказалась в каком-то пустом темном пространстве. Думаю, так я бы себя и ощущала, будучи мертвой. И лишь какое-то шестое чувство подсказывало, что я еще жива, просто нырнула очень глубоко. Куда-то внутрь себя, в свой персональный мрак, в мир неразгаданных тайн, боли и страха. Здесь кто-то, сжавшись комочком, тихо плакал и просил помощи. Но как я могла помочь самой себе?

Я пережила потерю родителей. Меня ребенком бросили в бушующий водоворот жизни и крикнули: «Плыви». Я барахталась, держалась за брата и пыталась не утонуть. Я выживала, как могла. Мне приходилось драться на смерть за собственную жизнь. Каждый день был борьбой с судьбой за право существования. Я доказывала высшим силам, что могу, а они подбрасывали новые гвозди под мои ступни. Мне было больно. У меня отобрали волю, гордость, честь, достоинство. Брата. Еще больнее. Меня убеждали, что я вещь, кукла. Никто. Что в этом мире нет для меня места. Но я продолжала тянуть руку к крохотному свету в конце тоннеля, и выбралась. Все лишь для того, чтобы попасть в новую западню. Потерять память, найти врага. Довериться ему, привязаться. А затем угодить в новую смертельную ловушку и получить дозу яда.

И все равно. Я до сих пор. Не знаю ответа. На вопрос.

«Кто я?»