Пророчество атлантов - Томас Гриниас

Порассказать ему было что.

Трясущейся рукой он вытащил из-под кровати старый кинжал с масонскими письменами. Клинок передавали из поколения в поколение — по слухам, это было оружие Джорджа Вашингтона. Геркулес хранил кинжал под кроватью по одной лишь причине — чтобы какой-нибудь санитар не стащил. Кинжал предназначался в подарок сынку Плута, но об этом в суматохе как-то забылось. Последнее время память была ни к черту, да и все остальное тоже.

В коридоре раздались шаги, и Геркулес спрятал кинжал под халатом. Два крепких санитара с креслом-каталкой появились в дверях. Бренда зачирикала о физиопроцедурах.

«Что-то меня мутит — кормят всякой дрянью», — подумал Геркулес, когда его катили по коридору.

— Милая, я знаю, вы настаиваете, чтобы вашу маму продолжали кормить через зонд, но она желает покинуть земную юдоль, — убеждала Бренда женщину в другом конце коридора.

«Какая, к черту, кормежка, — беззвучно возмутился Геркулес. — Вы бы ей хоть воды дали. Она страдает не от слабоумия, а от обезвоживания».

Они миновали кабинет физиотерапии: впереди были двойные двери выхода, а за ними — парковка, на которой поджидала «скорая».

— Вы куда меня тащите? — спросил Геркулес, но санитары швырнули его на носилки в машине, где уже ждал блондин со шприцем. Двери тут же закрылись, и машина тронулась.

— Какая досада, что мы разминулись с доктором Йитсом, — сказал неизвестный. — Может быть, вы нам подскажете, куда он направился?

Геркулес молчал. Халат был мокрый — похоже, он обмочился. Не мудрено, ведь другой пациент «скорой» — скрученный ремнями Дэнни Зи, с распахнутыми от ужаса глазами и кляпом во рту.

— О ком вы, доктор? И скажите, ради Бога, куда мы едем?

— Покататься, Геркулес, — ласково ответил неизвестный. — Если вы мне поможете, я вас отпущу, а если нет — придется разделить участь вашего дружка.

Дэнни Зи завизжал: длинная игла воткнулась ему в шею.

— Тело надо беречь, — приговаривал доктор, нажимая поршень шприца. — Поэтому я только расплавлю тебе мозги.

Конференц-зал отеля «Хилтон»

Джорджтаун, Вашингтон

— Вчера по дороге на Капитолийский холм мне пришла в голову забавная мысль.

В зале вашингтонского «Хилтона» раздались смешки. Серена Сергетти обращалась к столичной журналистской братии за ужином для прессы накануне ежегодного молитвенного завтрака с президентом.

— Недавно я делала доклад о правах человека в Китае, вернее, об отсутствии этих самых прав, когда речь идет о трансплантации органов. И вдруг поняла, что китайцы в общем-то правы.

Зал притих, нестройно звякнули о посуду вилки — журналисты трудились над ассорти мясных и рыбных блюд. Серена стояла перед ними словно посланница Христова, которой следовало выполнить нелегкую задачу — скрыть преступление, совершаемое во благо государства. Ощущение вины было просто невыносимым.

— Человек живет примерно восемьдесят лет, а государство существует вечно, а значит, государство должно приложить все усилия для достижения так называемой высшей цели, — пояснила она. — Однако же если душа бессмертна, как убеждал нас оксфордский профессор Клайв Льюис, то жизнь государства по определению конечна, то есть права личности первостепенны.

Серена с волнением поглядывала на часы. Спецслужбы вот-вот начнут прочесывать отель с собаками, а затем «Хилтон» превратится в непроницаемую крепость: никто не сможет ни войти, ни выйти, пока президент не закончит завтрак в этом самом зале ровно в десять утра. Если Конрад к тому времени не вернется…

— Весь смысл слов клятвы «единый народ под Богом», которую дает каждый американец, заключается в том, что государство не Бог. Права личности — вот та основа, на которой зиждутся Соединенные Штаты, и эта основа заложена американским проповедником Томасом Хукером, который проповедовал право любого верующего на служение и защищал святость верующего сердца. Он учил, что раз Святой Дух наполняет сердце каждого, то каждому следует иметь право выбора и свободу совести. Одним словом, правительство внутри нас — в тебе, во мне, в каждом из людей.

Многие из присутствующих были известными телевизионными комментаторами — уж им-то было бы о чем поговорить, знай они, что сейчас происходит.

— Я иногда задумываюсь, не забыли ли об этом мои американские друзья-евангелисты. Кто мы — верующие в коридорах власти? Или люди, которым коридоры власти внушают веру? Это не одно и то же. Ибо первые придут к открытому демократическому обществу, а вторые — к нынешней русской модели, когда бывшие шпионы КГБ фактически захватили власть в стране. Невольно задумываешься: а не случится ли чего-то подобного и у нас?

Серена имела в виду «Альянс» и «среднего американца». У римлян были хлеб и зрелища. У американцев — телевизор и американский футбол. Сидящие перед ней представители прессы тоже участвовали в Великом американском заговоре, рассказывали о нем в своих репортажах, а значит, формировали общественное мнение. Потому-то Серена и приняла приглашение на эту встречу.

— Все это подчеркивает ведущую роль, которую «четвертое сословие» — свободная пресса — играет в демократическом обществе. Вы несете новости людям, вы помогаете нам понять, что происходит в мире, чтобы мы, ваши зрители, могли решать судьбы мира, а не наоборот.

Речь была недолгой, и вскоре Серену окружили любопытные журналисты. В толпе появилась Брук Скарборо.

Серена не заметила ее в зале, да и лично никогда не встречала. В жизни Брук была намного выше, с крупными кистями рук.

— Сестра Сергетти, — сказала Брук. — Полагаю, наш общий друг в опасности.

Серена изобразила непонимание, но по глазам Брук она поняла, что этого не стоит делать.

— Вы же не станете скрывать от меня, что видели Конрада? — надавила Брук.

— Госпожа Скарборо, если доктор Йитс попадет в беду, то вы будете первой, к кому он обратится за помощью. Или вы уже не вместе?

Теперь настала очередь Брук изобразить недоумение. Ее оттеснили люди, которым очень хотелось поздороваться с «Матерью Землей», и Брук растворилась в толпе, однако Серена чувствовала ее пристальный взгляд.

Джефферсон-билдинг

Библиотека конгресса

В наушниках цифрового проигрывателя негромко струилась музыка Моцарта. Конрад шел сквозь пелену дождя по авеню Конституции к сверкающему на фоне черного неба куполу Библиотеки конгресса. Великолепием здание не уступало Капитолию.

Было уже за полночь, наступило третье июля, а значит, времени у Конрада почти не оставалось. Он опустил ворот пальто и вошел в здание.

Дежурный охранник на вахте узнал Конрада, ведь тот долгие годы был завсегдатаем библиотеки. Настроение у Конрада сразу же упало. Лысый добряк Ларри, пританцовывая, насвистывал музыкальную тему сериала «Загадки древности», которую теперь крутили только в ночных повторах, что свидетельствовало об отсутствии у Ларри личной жизни.