В сердце Антарктики - Эрнст Шеклтон

Береговая линия, начиная от мыса Флагштока и до залива Лошадиной подковы к северу от мыса Ройдса, была сильно изломана и прерывиста. В одних местах острые ледяные утесы, в других – голые скалы, выдававшиеся в море, чередовались с небольшими участками берега, состоявшего сплошь из вулканического песка. Окружающий ландшафт, хотя и не был особенно величествен, все же казался просторным при лунном освещении, когда зимние ночи стали удлиняться. Фантастические тени делали скалы выше, а долины глубже, чем на самом деле, налагая на все окружающее отпечаток чего-то нереального, чего днем и в помине не было. Ни одна из многочисленных остроконечных вулканических скал, видневшихся в окрестностях, не превышала 90 метров, но ландшафт все же был намного интереснее и живописнее мест в том же проливе Мак-Мёрдо, где зимовали экспедиции в 1901 и в 1904 годах.

Прогулки по холмам и в окрестностях замерзших озер доставляли нам много удовольствия, они были полезны и для здоровья. К тому же окрестности мыса Ройдс представляли значительно больший интерес для геологов и биологов, нежели окрестности мыса Хат. Самое крупное озеро, расположенное примерно в километре от нашего дома на северо-восток, мы называли Голубым озером за густой голубой цвет его льда. Это озеро особенно интересовало Моусона, который изучал свойства льда. Позади Голубого озера, к северу, располагалось Прозрачное озеро, самый глубокий внутренний водоем в окрестностях. Слева, по направлению к северу, у самого берега находился округлый водоем, названный нами Береговым озером. Когда мы прибыли, в нем купались и летали над ним сотни поморников. Двигаясь вдоль берега от этой точки обратно к дому, можно было встретить еще один водоем, названный нами Зеленым озером. В каждом из этих столь различных озер было много интересного в научном отношении. Несмотря на свои малые размеры, они играли большую роль в наших исследованиях, будучи постоянным источником интереснейших наблюдений во время нашего пребывания там.

Позади Голубого озера поднимались к востоку невысокие, покрытые льдом и снегом склоны, тянувшиеся к подножию Эребуса. Стоило перебраться через два небольших хребта, сложенных из вулканических пород, – и перед тобой простиралась обширная снежная равнина, по которой можно было путешествовать на санях без опасения попортить их полозья гравием. Склон, спускавшийся к Голубому озеру, оказался особенно удобен для лыжного спорта, и до наступления темной поры, нередко по окончании работ, кое-кто из членов экспедиции скатывался на лыжах с вершины склона высотой около 60 метров. В несколько секунд они достигали замерзшей поверхности озера, стрелой проносились по ней и взлетали на противоположный склон.

К северу от Прозрачного озера простирались холмы из вулканических горных пород, на протяжении примерно полутора километров, разделяемые долинами, более или менее занесенными снегом. Вдали находилось побережье, по правой стороне которого, к северу, был залив Лошадиной подковы – примерно в 6,5 км от нашей зимовки. Дальше, вправо от северной оконечности мыса Ройдс, тянулись склоны Эребуса. С северного берега открывался хороший вид на мыс Берд, а с возвышенности можно было видеть на юге скалу Замок, находившуюся на расстоянии примерно 29 км. Во время предыдущей экспедиции для нас самым обыкновенным делом была прогулка от мыса Хат к скале Замок. Эта скала казалась гораздо ближе, чем была на самом деле, так как в Антарктике вообще расстояния обманчивы благодаря разнообразным эффектам, возникающим от изменчивости света и от искажений, производимых миражем.

База экспедиции Шеклтона на мысе Ройдс

С течением времени эта местность все больше и больше нравилась нам, так как для каждого находилось много достаточно увлекательных занятий. Профессор Дэвид и Пристли видели здесь перед собой новую и чрезвычайно интересную главу исторической геологии. Вообще, повторяю – окрестности мыса Ройдс были гораздо удачнее в смысле возможности геологических исследований, нежели местность у мыса Хат. По склонам окрестных возвышенностей были разбросаны сотни валунов, и изучая их, геологи надеялись познакомиться с прошлым острова Росса. Неиссякаемый источник новых открытий представляли для Мёррея здешние озера. Кроме того, и залив с его постепенно падающими глубинами был богат морскими животными, виды которых изменялись в зависимости от глубины. Залив также представлял собой неисчерпаемый кладезь ценнейших находок для биолога. Не мог пожаловаться и наш метеоролог Адамс, так как в непосредственном соседстве с его метеорологической станцией поднимался величественный Эребус с облачком дыма на вершине. Этому соcедству мы в значительной степени обязаны интересными результатами в области метеорологии. Для нашего физика чрезвычайно обширное поле исследования представляла структура льда в различных озерах, разнообразные соли, содержащиеся в почве, магнитные особенности горных пород, хотя, надо сказать, что магнитные свойства пород являлись в то же время и большим препятствием для магнитных наблюдений: чувствительные инструменты нередко подпадали под влияние местных магнитных сил. Таким образом, со всех точек зрения надо было признать чрезвычайно удачной местность, избранную нами для зимовки из-за чисто случайной ледовой обстановки. Едва ли мы могли бы найти другое более благоприятное место для научной работы

Уже через 10 дней, проведенных на берегу, дом был в основном готов, хотя, надо сказать, что прошло больше месяца, прежде чем он превратился из пустой оболочки в окончательно оборудованное и обставленное жилье, когда каждый из нас устроился и разместил свои вещи. Жилище оказалось не слишком просторным для 15 человек, но зато в нашей тесной квартире было теплее, чем могло бы быть в большом доме. Самой холодной частью дома, когда мы в нем поселились, был пол, сделанный из однодюймовых фальцованных досок, настланных в один слой.

Под северо-западным углом дома имелось пустое пространство, примерно в 1,2 метра, на другом конце пол находился вровень с землей. Стало очевидно, что пока существует под полом свободное пространство, мы будем страдать от холода, поэтому решили преградить туда доступ холодному воздуху. Для этого было задумано поставить с юго-восточной и южной наветренной сторон стену из ящиков с провизией. Чтобы совершенно исключить проникновение воздуха с этих сторон, мы сначала поставили на небольшом расстоянии от стен дома два или три ряда ящиков. Пространство между ними засыпали вулканической землей вровень с ящиками так, чтобы не оставалось никаких щелей, а затем сверху нагромоздили остальные ящики на высоту в 1,8–2 метра. Этого хватило лишь на две смежные стороны дома.

По обеим сторонам крыльца постепенно были возведены еще две пристройки. Одну из них выстроили из сухарных ящиков, покрыв крышу войлоком и брезентом, – это была кладовая Уайлда, который заведовал выдачей провизии. Пристройка по другую сторону крыльца имела более высокое назначение – она должна была служить Моусону в качестве физической и химической лаборатории. К сожалению, в конце концов, ее также пришлось превратить в кладовую, так как температура в ней была не выше наружной, а из-за влажного и теплого воздуха, проникавшего туда из дома, все, что помещалось внутри нее, немедленно покрывалось самыми фантастическими узорами из крупных ледяных кристаллов.